Шань Са - Императрица
Столкнувшись со столь яростными нападками, я волей-неволей должна была защищаться. Тогда, на пятом месяце беременности, лекари запретили мне близость с мужчинами. Боясь, как бы Маленький Фазан не начал посещать разные павильоны и в конце концов не преклонил слуг ко всякого рода сплетням, я предложила ему Старшую Сестру.
Слухи и клевета не касались более Господина. Охваченный новой плотской страстью, он оставался к ним слеп и глух. Чистота заняла мое место на императорском ложе и храбро сражалась за наше общее счастье. То, что она оставалась подле Маленького Фазана, позволило мне сосредоточить все помыслы на грядущих родах. «Что, если мои узкие бедра меня погубят? — думала я. — Мертвая, я избегну гнусности Запретного дворца. Живая — восстану сильнее, чем когда-либо еще!»
* * *Принцесса появилась на свет весенним утром. Я могла предложить дочери самую красивую на свете колыбель и самых толстых кормилиц. Слыша, как она плачет, я то улыбалась, то рыдала. Девочка вырастет веселой и ранимой, как ее отец, страстной и упорной в достижении цели, как мать. Она унаследует пылкость Вековечного Предка и доброту моей Матери. Я сделаю ее обладающей глубокими познаниями поэтессой и несравненной всадницей. Моя дочь удостоится всех запретных для женщин благ и станет проводить дни в полной беззаботности, чего так не хватало мне.
Придворные дамы одна за другой посещали мой дворец, дабы поздравить меня и осыпать хвалами малышку. Подарки сановников заполняли целые комнаты. Я приняла Императрицу и Дивную Супругу, решивших посетить меня вдвоем. Несмотря на то что Изумруд и Рубин предупредили, что сладкие голоса обеих женщин — чистой воды притворство, я тепло их поблагодарила. Мне хотелось достигнуть примирения.
Император, вняв моему предложению, дал частный прием военачальнику Ли Чжи, каковой шестнадцатью годами ранее ходатайствовал за меня при Дворе. Воин обрел почетное место среди Государственных советников. Лицо его ничуть не изменилось, и серебристая борода была столь же великолепна. По смущенному взгляду военачальника я поняла, что более ничто во мне не напоминает ему ребенка, горюющего о смерти любимого Отца. Я превратилась в женщину, а потому воздействовала на Ли Чжи как очарованием, так и данной мне властью. Сейчас, шестнадцать лет спустя, мы беседовали по-другому, но время не разрушило связи между нами. By Чжи высокомерно не желал воспринимать всерьез получившего титул простолюдина, а потому военачальник с особым пылом готов был служить мне и отстаивать интересы Господина.
Живот мой постепенно опадал, и я обретала былую стройность. Забота о младенце стала чем-то вроде ритуала посвящения, и моя власть от этого лишь возросла. Император слепо мне доверял. Старшие евнухи, женщины, возглавлявшие шесть внутренних ведомств, главы восьмидесяти приказов исполняли лишь мои распоряжения. Я уже не была безликой наложницей среди десяти тысяч красоток, но стала истинной хозяйкой Внутренних покоев.
Сейчас я предпринимала определенные усилия, надеясь отобрать власть у захвативших ее советников. Денно и нощно, не зная ни минуты отдыха, я изучала документы с единственной целью — опередить решения, проводимые через канцелярию By Чжи. Так работая, я забывала, что надо постоянно принимать меры против выходок завистливых женщин.
Однажды пополудни, когда мы с Маленьким Фазаном скакали верхом по императорскому парку, в конце тропы появились Рубин, Изумруд и стайка евнухов. Рухнув на колени, они с жалобными криками принялась бить себя в грудь.
— Ваши рабы заслуживают тысячи смертей! — рыдали они. — Дитя императорской крови покинуло этот мир!
У меня закружилась голова.
— Еще сегодня утром она весело смеялась, — придушенным голосом возразила я.
Рубин ударилась головой оземь, да так, что разбила себе лоб и кровь потекла по лицу.
— Госпожа, Сиятельный Господин, — рыдая, начала она, — пополудни взглянуть на ребенка явилась Императрица. Взяв девочку на руки, она стала с нею играть. А сейчас няня обнаружила, что дитя в колыбели странно посинела. Дочь Сына Неба более не дышит!
Меня шатнуло. В ушах начался звон, но сквозь него слуха как бы достигли рыдания Маленького Фазана: «Императрица посмела отравить мою дочь!»
Мы все вместе вернулись в Запретный дворец. Я, не сопротивляясь, позволила себя нести — окаменевшую, немую, мертвую… Не знаю, как мне удалось соскочить с седла и забраться в носилки. Перед глазами мелькали деревья, павильоны, бесчисленные лица, и все это лишь усугубляло боль. У дверей моего дворца, преклонив колени, стояли няньки, прислужницы и евнухи. Нас пронесли над черной бездной мира, уже воспринимавшегося, как угрюмое кладбище. Изумруд принесла младенца Императору, и он залил дитя горькими слезами. Я же не могла коснуться остывшего тела дочери.
Семь дней пролежала я у себя в комнате, и, встав затворить ставни, не открывала глаз. Семь дней я отказывалась от любой пищи, улавливая в ней привкус яда. Я слышала плач младенца, и меня охватывало волнение. «Почему принцесса все время плачет? — спрашивала я Рубин. — Надо сменить кормилицу!»
Видя, как странно я себя веду, Изумруд и Рубин уверились, что меня околдовали. Они предложили позвать даоса, изгоняющего злых духов, но Мать отвергла эту запрещенную во Дворце церемонию и велела поставить у меня в комнате статую Будды. Размеренный напев и молитвы проникали в мое окутанное пеленой горя сердце. Тело без пищи становилось все легче и легче, так что однажды я взлетела. Скользила я в глухой ночи, без луны и звезд, тщетно разыскивая хоть лучик света, а потом поняла, что ослепла и оглохла. Я была мертва! Мертва? Нет, я должна жить и отомстить за содеянное. Меня еще не победили! Тогда в небе появились лица Отца и Вековечного Предка. Черты их лиц, смешавшись, обратились в изумительно яркую луну, и она заговорила со мною:
— Свет, на Дивную Супругу и Императрицу донесли. Они призвали в Женский покой колдунов и пытались тебя убить. Я велел спалить наводившие на тебя порчу предметы и запереть этих безумиц. Теперь с твоей болезнью покончено, и ты можешь спать спокойно.
Открыв глаза, я увидела Маленького Фазана. Вытянувшись на ложе рядом со мной и опустив голову на руку, повелитель не отводил влюбленных глаз. Я повернула голову. Мать исчезла. Посреди моей комнаты при свете сотен свечей сверкала золотом статуя Будды.
Обняв меня, Маленький Фазан спросил, не хочу ли я супу. Тогда я вспомнила, что моя дочь мертва и впервые с того дня заплакала.
В комнату шмыгнула прислужница с подносом. Маленький Фазан вытер мне слезы своим платком и, взяв горшок супу, принялся кормить меня с ложечки.
— В тот день, когда я с тобой познакомился, Свет, ты была не выше меня ростом, но скакала на великолепном коне. А стоило тебе подойти, как я почувствовал, что ты целиком и полностью влилась в мое тело. И я сказал себе: «Хочу жениться на такой женщине».
Маленький Фазан довольно долго молчал.
— Потом я стал мужчиной, — со вздохом продолжал он. — И женщины перестали быть для меня тайной. Желая исследовать мир страсти, игру чувств с ее сладкой болью, я поддавался всяческим соблазнам. Девушки теснились вокруг меня толпой, и каждая хотела понравиться, но в обмен я должен был удовлетворить как их телесные потребности, так и капризы. Я хотел испытать тот трепет, ту сердечную рану, что называют любовью, но чувствовал, что меня обнимают лишь корысти ради: одной хотелось, чтобы я сделал ее родича советником, другая требовала золотых украшений, третья жаждала расширить свой дворец или получить новые одежды. Тогда я приказывал открыть казну и тратил деньги без счету. Я научился лгать во утешение и обещать, чтобы меня оставили в покое. Я перемежал ласковые слова клятвами, потому что я трус. Я так пресытился страстью, что меня от нее тошнило, но страх одиночества был сильнее!
После монастыря я нашел тебя преображенной. Ты стала глубже, решительнее, тверже. Рядом с тобой я чувствовал себя свободным, избавленным от какого бы то ни было бремени, мне было легко и естественно. Меня захлестнуло счастье от того, что я вновь могу рассчитывать на твою силу! И однако в те минуты блаженства я еще не знал, что такое любовь. Ты была лишь глотком бодрящего воздуха, благотворной зависимостью, привычкой, что облегчает мне жизнь…
А вчера, когда я пришел тебя повидать, лицо твое было мертвенно бледным, а волосы окутывали тело, как черный саван. Подумав, что ты умерла, я взвыл в отчаянии. Тут-то я и понял, что на свете есть ты одна, это только мы с тобой существуем, а все остальное — тени, иллюзии, бессмысленные сны. Меня с головы до ног охватило тепло. И на этом столь необычном подъеме я сообразил, что способен умереть ради тебя. Страхи и необъяснимые тревоги, мучившие меня с детства, вдруг исчезли. Свет, я наконец познал любовь! Я хочу доказать, что люблю тебя, хочу защитить от клеветы, яда, черного колдовства, хочу предложить тебе заслуженные почести. Мир должен пасть к ногам той женщины, что дала мне познать такое счастье. Императрица будет отвергнута, и ты займешь ее место. И мы вместе будем править землей тысячу лет, десять тысяч лет, пока само небо не рухнет на землю.
