Джек Керуак - Ангелы Опустошения
– Покатай меня на своей машине как-нибудь, – а он так уверен в себе что меня это изумляет и бесит,
– О я подумаю, – или что-то в том же заносчивом роде, и я смотрю на него и у него короткая стрижка и очки и подонок на вид – Он садится в машину и уезжает в свой Лас-Вегас через это всё – Мне кусок едва в горло лезет – Плачу по счету и спешу оттуда подальше – Перехожу через дорогу с полной выкладкой – уф, ой – Я наконец добрался до дна (горы).
64
Стою на солнцепеке и не замечаю футбольной баталии происходящей у меня за спиной к западу в ярком сиянии солнца, пока моряк который тоже едет стопом не проходит мимо и не говорит
– Семафорь хип-хип, – и я смотрю и вижу его и одновременно как играют мальчишки и тут как раз одновременно останавливается машина с заинтересованной личностью за рулем, и я бегу сесть туда, кидая последний взгляд на футбольную игру где как раз какой-то пацан проводит мяч сквозь полузащиту и его гасят —
Я прыгаю в машину и вижу что в ней какой-то тип вроде тайного педика, что означает он все равно добродушный, поэтому я молвлю словечко за моряка:
– Он тоже едет стопом, – и мы и его подбираем, и троица на переднем сиденье закуривает и едет в Сиэтл, все очень запросто.
Бессвязный треп о службе на флоте – как тягостно,
– Меня расквартировали в Бремертон и я бывало выходил по субботам вечером но стало гораздо лучше когда меня перевели в… – и тут я закрываю глаза – После проявления кое-какого интереса к той школе где учился водитель, Вашингтонский Универ, он предлагает выбросить меня в самом студгородке, я сам подымаю эту тему, поэтому мы высаживаем моряка по дороге (апатичный мореман ему на все плевать едет стопом с нижним бельем своей девчонки в бумажном пакете а я думал в нем полно персиков, но моряк показывает мне шелковую комбинашку лежащую сверху) —
Со студгородком Университета штата Вашингтон все в порядке и он довольно-таки Вечен с большими новыми общежитиями в миллион окон и долгими поздними пешеходными дорожками уводящими прочь от бешенств уличного движения и О весь этот колледж включенный-в-город, он для меня как китаец, я не умею его вычислить, мой мешок все равно слишком тяжел, я сажусь на первый попавшийся автобус до центра Сиэтла и вскоре пока мы пролетаем мимо старых полосок морской воды с древними шаландами, и красное солнце тонет за мачтами и односкатными крышами, так-то лучше, я понимаю, это старый Сиэтл тумана, старый Сиэтл Город под покровом, старый Сиэтл про который я читал пацаном в фантомных детективных книжонках и про который читал в Синих Книгах Для Мужчин[39] все про старину когда сотня человек вламывалась в погреб к бальзамировщику и выпивала бальзамирующую жидкость и все умирали, и когда всех напаивали и вербовали таким образом на суда в Китай, и про грязевые низины – Хибарки с чайками.
Следы девчонки
на песке
– Старая мшистая свая
Сиэтл кораблей – сходней – доков – тотемных столбов – древних локомотивов на стрелках набережной – пар, дым – Скид-Роу, бары, Индейцы – Сиэтл моего отроческого видения встающего передо мною на ржавой старой мусорке со старым бесцветным забором завалившимся в общем сумбуре —
Деревянный домик
сыро-сер —
розовый свет в окошке
Я прошу водителя автобуса высадить меня в центре, спрыгиваю и топочу мимо Городской Ратуши и голубей в общем направлении к воде где я знаю что найду хорошую чистую комнату на Скид-Роу с кроватью и горячей ванной дальше по коридору —
Я прохожу до самой Первой авеню и сворачиваю влево, оставляя магазинную публику и сиэтлян за спиной и опа! вот все человечество хеповое и прикольное тусуется по вечернему тротуару изумляя меня аж глаз выпадает – индейские девочки в брючках, с индейскими мальчиками стриженными под Тони Кёртиса – сплетенные – рука об руку – семьи достославных сезонников только что поставили свою машину на стоянку, идут на рынок за хлебом и мясом – Пьяницы – Двери баров мимо которых я пролетаю невероятны от толпящегося печального ждущего человечества, крутящего в пальцах стаканы и глядящего вверх на поединок Джонни Сакстона – Кармена Базилио по телевизору – И бац! Я понимаю что сейчас Вечер Пятницы по всей Америке, в Нью-Йорке всего-навсего десять часов и поединок в Гардене только начался и портовые грузчики в барах на Северной Реке все смотрят его и пьют по 20 пив на нос, и Сэмы[40] сидят в первом ряду у самого ринга делают ставки, их хорошо видно на экране, расписанные вручную галстуки из Майами – по сути во всей Америке Вечер Поединков В Пятницу и Большой Драчки – Даже в Арканзасе его смотрят в бильярдной и снаружи в домике на хлопковом поле по телевизору – везде – Чикаго – Денвер – сигарный дым повсюду – и Ах печальные лица, теперь я забыл и вижу и вспоминаю, пока проводил все лето расхаживая взад-вперед и читая молитвы на горных вершинах, скал и снега, потерявшихся птиц и фасоли, эти люди сосали сигареты и напитки и расхаживали взад-вперед и читали молитвы и в собственных душах тоже, по-своему – И все это вписано в шрамы их лиц – Я должен зайти в этот бар.
Разворачиваюсь и вхожу.
Швыряю мешок на пол, беру пиво у многолюдной стойки, сажусь за столик, уже занятый еще одним стариком глядящим в другую сторону на улицу, и свертываю самокрутку и наблюдаю поединок и лица – Здесь тепло, человечество тепло, и в нем есть потенциал любви, я могу его разглядеть – Я чистая свежая маргаритка, я знаю – Я мог бы произнести им речь и напомнить им и пробурить их вновь – Но даже тогда я увижу на их лицах скуку «Ох, мы знаем, мы это все уже слышали, и мы просидели здесь все это время ожидали и молились и глядели поединки по вечерам в пятницу – и пили» – Боже мой, они пили! Каждый пьянь конченая, я ведь вижу – Сиэтл!
Мне им нечего предложить кроме своей глупой рожи, которую я все равно отвращаю в другую сторону – Бармен занят и вынужден переступить через мой рюкзак, я отодвигаю его в сторону, он говорит «Спасибо» – Меж тем Базилио не больно от легких ударов Сакстона, он вступает и начинает дубасить того от и до – тут кишки против мозгов и кишки победят – Всё в этом баре кишки Базилио, лишь я просто мозги – Нужно побыстрее выбраться – К полуночи они затеют собственную драчку, молодые крутняки в кабинке – Надо быть совсем уж рехнувшимся диким мазохистом Джонни Ньюйоркцем чтобы поехать в Сиэтл ввязываться в кабацкие драки! Тебе шрамов надо! Основ боли! Внезапно я начинаю писа́ть как Селин —
Я выметаюсь оттуда и иду снимать себе на ночь номерок на Скид-Роу.
Ночь в Сиэтле.
Завтра – дорога на Фриско.
65
Отель «Стивенз» – старенькая чистенькая гостиница, заглядываешь в большие окна и видишь чистый кафельный пол и плевательницы и старые кожаные кресла и часы говорят и серебрянооправый портье в клетке – Доллар семьдесят пять за ночь, для Скид-Роу круто, но клопов нет, это важно – Я беру себе номер и поднимаюсь на лифте с господинчиком, второй этаж, и захожу в комнату – Швыряю мешок в кресло-качалку, растягиваюсь на кровати – Мягкая постель, чистые простыни, передышка и пристанище до часу дня времени выписки завтра —
Ах Сиэтл, печальные лица баров человеческих, и не осознаете что вы вверх тормашками – Ваши печальные головы, люди, свисают в неограниченной пустоте, мельтешите поверху улиц и даже в комнатах, вверх тормашками, ваша мебель вверх тормашками и удерживается гравитацией, ей всей не дают улететь лишь законы разума вселенной, Бога – Бога ждете? А поскольку Он не ограничен то не может существовать. Бога ждете? То же самое, милый Бронкс-певец. Там ничего нет кроме сущности разуматерии первичной и странной а форма и названия которые вы ей даете ничего не решают – фу, я поднимаюсь и выхожу купить себе вина и газету.
В месте для еды и питья до сих пор показывают бокс но вот что еще меня привлекает (на розовой голубой неоном зажигающейся улице) мужчина в жилете тщательно выписывает мелом счет сегодняшних бейсбольных матчей на огромной доске, как в старину – Я стою и наблюдаю.
В газетном киоске боже мой тысяча книжек с девчонками выставившими все свои похотливые груди и бедра в вечность – Я понимаю «Америка с ума сходит по сексу, им вечно не хватает, что-то не так, где-то, совсем скоро эти книжки с девчонками станут в невозможную обтяжку, каждая складка и морщинка будут тебе выпирать кроме дыры и соска, они рехнулись» – Конечно я тоже смотрю, у стеллажа, вместе с другими сексуально озабоченными.
Наконец покупаю сент-луисские «Спортивные новости» чтоб быть в курсе последнего бейсбола и журнал «Тайм», чтоб быть в курсе мировых новостей и прочесть про Эйзенхауэра машущего ручкой из поездов, и бутылку итальянского портвейна «Швейцарская колония», дорогого из лучших – думал я – С этим пилю обратно по проспекту и тут вижу кабаре: «Пойду сегодня вечером в кабаре!» хихикаю я (вспомнив Старого Хауарда в Бостоне) (а недавно я прочел как Фил Силверз[41] закатил старомодное представление в каком-то кабаре где-то и что за тонкое искусство это было) – Да – и есть —
