Олег Рой - Дом без выхода
Вечером семья традиционно собралась на ужин в комнате, которую с легкой руки Алексея называли трапезной. История ее была такова: по первоначальному проекту Тины "под пищеблок", как выразился тот же Федоров, в доме были запланированы две огромные комнаты — кухня и столовая. Но вскоре выяснилось, что поесть в таких условиях, собственно, негде. Завтракать перед работой на скорую руку в рассчитанной на двадцать человек столовой смешно — они же не английские лорды в фамильном замке! Кухня же получилась слишком большой и какой-то неуютной. К тому же там постоянно должна была находиться кухарка и ее помощницы, а есть в присутствии прислуги не совсем удобно. Поэтому кухню спешно решено было перегородить. Получилось небольшое, но симпатичное помещение, соединенное с другой половиной красивой аркой. Кухонные диванчики сделали его уютным, большой телевизор — комфортным, а несколько предметов натуральной хохломы, расставленных по полочкам, придали оттенок стиля "а-ля рюс", что и дало повод для названия.
В тот вечер и Стас, и Тина вернулись домой рано и сидели в «трапезной» вместе со всеми, что случалось не так уж часто. Они возбужденно обсуждали какие-то проблемы, возникшие на стройке, Сашура с шумом катал по полу новую полицейскую машину с сиреной, Виолетта пыталась его утихомирить, Галина Ивановна накрывала на стол. Кати не было. Она появилась только тогда, когда все уже начали есть, встала, скрестив руки на груди — вся в черном на фоне белой стены, — и заявила, кивнув на Виолетту:
— Я требую, чтобы ее уволили!
У Тины от удивления округлились глаза. Стас нахмурился:
— Что случилось?
— Сегодня днем кто-то рылся в моих вещах. Этого не мог сделать никто, кроме нее. Да и некому. Вы, как всегда, были на работе, малой тут тоже ни при чем, горничные сегодня не приходили. Значит, она.
У Виолетты душа ушла в пятки. И как только эта дрянь догадалась? Вроде бы она все положила на место. Что же теперь будет? Вдруг вся предварительная работа, проведенная с родителями, окажется недостаточной? Однако она ничем не выдала своего волнения.
— У тебя что-то пропало? — спокойно спросила Виолетта, хотя внутри все дрожало — с девчонки станется сказать, что пропали, например, деньги. У нее, кстати, они просто так валялись по всей комнате, безо всякого кошелька — рубли, доллары, евро, бог знает, на какую сумму. Виолетта хотела посчитать, но побоялась.
— Нет, ничего. Но вы лазили в мой стол и сложили тетради не в том порядке.
— Катя, дорогая! — воскликнула гувернантка. — Я и не думала трогать твои вещи. Я никогда не захожу в твою комнату, когда тебя там нет, мы об этом сразу договорились.
— Врете вы все! — выкрикнула Катя и повернулась к родителям: — Папа, ты всегда говорил, что если няня мне не нравится, то это достаточное основание для того, чтобы ее выгнать. Так вот я прошу, нет, я требую, чтобы ноги этой женщины больше не было в нашем доме!
— Успокойся! Главное, ничем себя не выдай, и все будет в порядке! — шепнула на ухо появившаяся рядом Старуха. Иногда, когда хотела, она могла быть очень полезной. И Виолетта невозмутимо вернулась к своему фруктовому салату — после шести вечера она старалась не позволять себе ничего калорийного, — а Старуха стала медленно обходить стол.
Сначала она подошла к Сашуре, погладила его по голове, и он тотчас подал голос:
— Катька, ты зачем на тетю Лето кричишь? Не кричи, она хорошая.
Старуха перешла от сына к матери, встала у нее за спиной, и Тина тоже заговорила:
— Катерина, ты стала просто невыносимой. Чтобы обвинять человека в таких вещах, нужны серьезные доказательства. А у тебя, как я вижу, их нет.
Старуха двинулась к Стасу, коснулась рукава его спортивной рубашки, и он тоже вступил в разговор, очевидно намереваясь разрядить обстановку:
— Дочка, скорее всего ты перепутала свои тетрадки и забыла об этом!
— Ничего я не перепутала! Я ненавижу эту женщину и не хочу, чтобы она здесь работала!
— Что касается меня, — твердо проговорила Тина, — я не имею никаких оснований увольнять Виолетту Анатольевну. Более того, я очень ею довольна и считаю, что нам повезло.
Девочка перевела взгляд на Стаса, но тот лишь пожал плечами, на которых лежали корявые ладони Старухи:
— По-моему, ты просто погорячилась!
Тина потянулась к кувшину со свежевыжатым апельсиновым соком и принялась наполнять свой стакан.
— Прекрати шуметь, Катерина, немедленно извинись перед Виолеттой Анатольевной и садись ужинать. Все остыло!
— Ах так? — только и смогла сказать Катя. Когда она злилась, глаза ее становились почти черными. — В таком случае, я никогда больше не сяду с вами за один стол!
— Значит, будешь ходить голодной, только и всего, — проговорила мать, но девочка уже не слышала. Повернувшись, она выбежала вон из комнаты.
После ухода Кати в «трапезной» наступило молчание. Его нарушил Стас:
— Виолетта Анатольевна, извините ее, пожалуйста! Сам не знаю, что на нее нашло! Право же, она хорошая девчонка. Может, перед экзаменами волнуется, может, еще что…
Стоящая у него за спиной Старуха сделала торжествующий жест, и Виолетта с трудом сдержалась, чтобы не ответить ей тем же.
— Ничего страшного не произошло, — спокойно сказала она, возвращаясь к своему салату.
— Может, нам стоит показать ее врачу? Психиатру, специализирующемуся на подростковом возрасте, наверняка такие бывают, — предложила Тина, отставляя стакан.
— Скорее психологу, — возразил Стас. — Она же нормальная, только нервная, так ведь, Виолетта Анатольевна?
— Побеседовать со специалистом никогда не помешает, — авторитетно произнесла гувернантка, доедая салат. — Но, на мой взгляд, ей была бы очень полезна перемена обстановки. Помнится, вы говорили, что собираетесь отправить ее учиться за границу, в Англию, кажется? Почему бы не сделать это в следующем учебном году?
— А ведь и правда, Стас, — повернулась к мужу Тина. — Ты обещал все узнать.
— Хорошо, завтра же позвоню Ирине Валентиновне, — согласился тот.
— Позвольте, я сама этим займусь! — попросила Виолетта. — У меня есть кое-какой опыт, мне неоднократно случалось отправлять своих воспитанников учиться за рубеж. Не сомневайтесь, я подберу для Катюши самую лучшую школу, с хорошими условиями и достойным уровнем образования.
Родители согласно закивали.
— Браво! — захлопала в ладоши Старуха. — Браво-брависсимо, браво-брависсимо! Бурные аплодисменты, переходящие в овацию! И Виолетта тихонько подмигнула ей в ответ.
Открытый конфликт с Катей никак не входил в планы Виолетты, и она решила позвонить Марьяне. На случай экстренной связи покровительница снабдила ее сотовым телефоном — в целях конспирации они договорились не звонить друг другу по обычному, да и вообще общаться как можно меньше. Случайно столкнувшись в доме, они вели себя, как малознакомые женщины. Виолетта вежливо здоровалась, Марьяна с улыбкой осведомлялась, как идут дела, и, получив ответ "спасибо, все хорошо", отворачивалась и, казалось, сразу забывала о гувернантке. На самом же деле они постоянно поддерживали контакт и созванивались не реже трех раз в неделю.
Подойдя поближе к окну, чтобы лучше работала связь, Виолетта набрала номер:
— Алло, Марьяна?
— Да, Виолетта, это я. Все в порядке?
— Не совсем. У нас тут вышла небольшая ссора с Катей.
— А что случилось?
— Видите ли, девочка почему-то решила, что я рылась в ее вещах. С чего это взбрело ей в голову — ума не приложу, — посетовала она, любуясь летними сумерками. — Требовала, чтобы меня уволили, поругалась из-за этого с родителями.
— А что сказали родители?
— Вступились за меня. Но Катя теперь обиделась, грозится объявить голодовку. Поклялась, что ни с кем из нас не сядет за стол.
— Думаете, это серьезно?
— Марьяна, вы же знаете Катю. Она непредсказуема. А нам с вами такие конфликты в этом доме не нужны, не так ли?
— Да, вы правы. Пожалуй, завтра вечером я приеду к ним в гости. Не одна, с Алексеем. Посидим, поболтаем — все и уладится.
— Отличная идея. Сами понимаете, мне совсем не хочется, чтобы кто-то из членов этой семьи был настроен против меня.
— Мне тоже этого не хочется, у меня совсем другие планы. Скажите, Виолетта, а как продвигаются наши дела?
— Продвигаются. Мне есть что вам рассказать. И не только рассказать.
— Да, конечно, надо встретиться. Но вы так заняты… Может, найдете хоть несколько часов?
— Не знаю, пока не заговаривала о выходном. Но могу попробовать.
— Попробуйте. А я сейчас позвоню Тине, напрошусь на завтра в гости.
И проблема с Катей действительно уладилась. Утром, подготовленная Стасом, Галина Ивановна принесла ей в комнату чай с бутербродами, а днем уговорила ее пообедать — ведь есть она будет одна. Вечером приехали Федоровы. Марьяна, обняв Катю, усадила ее рядом с собой за стол. После ужина Виолетта повела Сашуру купаться и спать, а взрослые вместе с Катей перешли в гостиную — ту, что попросторнее, с камином, в доме ее называли западной. К счастью, набегавшийся и наигравшийся мальчик (Федоровы привезли ему в подарок робота с дистанционным управлением) быстро уснул, и гувернантка вскоре присоединилась к остальной компании. Вечер прошел довольно живо, спорили о конкурсах красоты. Марьяна утверждала, что, когда женщин оценивают, как лошадей, в этом есть что-то унизительное. Катя, устроившаяся со стаканом сока на ковре у ее ног, полностью соглашалась, что внешность в человеке не самое главное. Тина заявила, что эти пустышки ни на что больше не способны, только демонстрировать себя, а Стас вдруг принялся яро защищать конкурсы — в кои-то веки можно полюбоваться на множество красивых девушек. Разумеется, его жене совсем не понравились подобные речи, и она еще яростнее принялась нападать на ни в чем не повинных красоток, а потом напустилась на Стаса, и дело едва не дошло до семейной ссоры. Виолетта, сидевшая в дальнем кресле, предусмотрительно молчала. Старуха устроилась у нее на подлокотнике и вертела во все стороны головой, словно на теннисном матче. Погасить страсти удалось только Алексею. Он наговорил комплиментов присутствующим дамам, уверил всех, что в таком обществе им со Стасом не нужны никакие конкурсы красоты, и обратил все в шутку.
