Альбер Коэн - Любовь властелина
Да это выход притвориться безумным притвориться что она королева моя мать а я король ее сын король с короной карлицы Рашель моей дорогой карлицы она дала мне ее в тот день когда я увидел в подвале карету она хотела чтобы я взял с собой картонную корону украшенную поддельными камнями с праздника Судьбы праздника царицы Эстер да будет она благословенна да со своей короной я иногда кривляюсь скашиваю глаза гримасничаю чтобы выглядеть более достоверно чтобы убедить ее что я сумасшедший но сразу после этого надо улыбнуться ласково чтобы она не испугалась вот в таком виде в виде безумца сына я смогу любить ее всем сердцем не изображая любовника не играя в эту животную игру не буду вынужден ее долбить протыкать колотить да я избавлюсь от необходимости ее подчинять порабощать от столкновения одной вспотевшей плоти о другую да избавлюсь от страсти не унижая ее не унижая мою бедняжку с сыном не спят сына холят и лелеют ох лелеют я к этому готов о какое чудо больше не превращать каждый день в первый день любви о счастье сын не обязан изрыгать огонь о чудо больше не нужно заботиться о своем достоинстве больше не надо изображать необыкновенного любовника с присущим ему отстраненным взглядом больше не надо быть загадочным о чудо больше никаких жутких поцелуев с переплетением языков да у обоих партнеров такие кретинские физиономии что они умерли бы со смеху или со стыда если бы видели свое собачье выражение лица о дорогая дорогая моя я теперь могу совершенно безнаказанно проявлять свою нежность не опасаясь что тебе покажется занудной моя нежность не боясь что ты увидишь в этом признак слабости той слабости которую они презирают безумные обожательницы горилльской мощи и к тому же дорогая ты можешь сморкаться сколько влезет ты можешь от всей души урчать своим животом урчать до отвала пока не надоест мать обожают все равно даже если она чихает сморкается и у нее урчит в животе и даже если пахнет изо рта и даже еще больше обожают если она чихнет на здоровье мама или даже скорей надо притвориться в своем безумии отцом увидевшим дочь это даже лучше чем мать мать никогда не бросит сына а дочка всегда в конце концов убежит с какой — нибудь гориллой горилла унесет ее в своих волосатых лапах и она перестанет любить отца и в день свадьбы она плюнет ему в лицо и закричит ему сволочь чтоб ты сдох и будет жадно ждать наследства нет как сын я могу прислуживать ей чтить ее уважать ее ох как мне этого не хватает я хочу чтить ее да сын сын во веки веков о чудо больше не придется скучать с ней да можно будет помогать ей во всем да безумец имеет право подметать вместе с ней готовить еду вместе с ней болтать при этом «еще соли» «может быть перца чесноку» да даже чесноку ох готовить вместе так славно по-дружески о какое чудо быть хорошими друзьями и даже немножко подружками о чудо вместе ходить на рынок в Сан-Рафаэль сумасшедший имеет право ходить на рынок с матерью со своей красавицей матерью да я буду нести сетку с покупками да как — нибудь если она устанет я скажу ей что хоть я и король я схожу за покупками и чтобы не перечить безумцу она согласится и точно так же она устанет и разрешит мне подмести пол я потребую потому что мне так заблагорассудилось мадам я король я желаю подмести но я буду подметать как король в короне в моей картонной короне немного съехавшей набок чтобы всем было ясно что это чокнутый король но такой милый а когда она будет принимать ванну я как король и сын сделаю ей сюрприз перестелю кровати да вот быстро перестелить кровати аккуратно поправить покрывала сюрприз для королевы-матери и чтобы отблагодарить за сюрприз она поцелует меня о чудо наконец целоваться в обе щеки целоваться все время не боясь пресытиться не боясь уронить свое достоинство и больше не надо изображать любимого злюку чтобы ей понравиться чтобы она не соскучилась да с завтрашнего дня мы мать и сын отныне и навсегда и уже хватит этих слизистых затей и долой того звероподобного мужчину ужасного отца с которым она обманывала меня обманывала меня своего сына я спрошу ее любит ли она меня больше любит ли больше своего сына чем того мужчину который умер она скажет что да я тогда скажу ей чтобы она заказала в Каннах позолоченный трон я Его Королевское Величество буду царить на троне когда она постучит ко мне в дверь я скажу ей что при дворе короля следует скрестись в дверь как при дворе Людовика XIV я прикажу ей сделать реверанс конечно мадам вы моя мать но вы при этом моя подданная давайте мадам три реверанса перед вашим королем и сразу после этого я встану и тоже трижды поклонюсь моей августейшей матери как и должен любящий сын безумный сын да что за труд для меня изображать сумасшедшего до самой смерти если я могу спокойно любить ее как мне хочется истинно любить о любовь моя я смогу любить тебя любовью которая не умирает.
XCVIIОна прикрыла за собой дверь и медленно подошла, остановившись возле кровати. По тому, как она сжала кулаки, и по ее торжественной походке он понял, что она решилась на что-то необычное. Она опустила глаза, сосредоточилась и спросила, можно ли прилечь рядом с ним. Он подвинулся, давая ей место.
— Мне надо сказать тебе что-то очень серьезное, — начала она, взяв его за руку. — Это тайна, которую мне слишком тяжело хранить. Любимый, не суди меня слишком строго. Я не любила своего мужа, я считала себя ненормальной, я была одинока. Могу ли я все тебе открыть?
Он не ответил. Внезапный прилив крови ударил по легким, перебил дыхание, не дал сказать ни слова. Он знал, что она ждет от него, чтобы он что-то произнес, чтобы она спокойно могла продолжать, но знал еще, что, если он заговорит, ее ужаснет звук его голоса, и она не сможет больше говорить. Он кивнул, погладил ее по плечу.
— Скажи, любимый, между нами ничего не изменится после этого?
Он покачал головой, что означало нет, сжал ей руку. Но он чувствовал, что нужно что-то ответить, успокоить ее, чтобы она могла рассказать все, что хотела. Глубоко вздохнув, дабы унять волнение, он улыбнулся ей.
— Нет, дорогая, между нами ничего не изменится.
— Ты выслушаешь меня как друг?
— Да, дорогая, как друг.
— Это ведь все было до нашего знакомства, ты понимаешь.
Это тело рядом с ним внушало ему ужас. Но он все равно погладил ее по волосам.
— Ну да, и унылая жизнь рядом с нелюбимым человеком.
— Спасибо, что ты смог меня понять, — сказала она и улыбнулась краем губ, улыбнулась достойной страдальческой улыбкой, которая вывела его из себя.
— И долго это длилось? — спросил он, продолжая гладить ее по голове.
— На следующий день после того, что было в «Ритце», я ему, естественно, написала, что все кончено.
