Гарольд Роббинс - Охотники за удачей
— Не упускай шанса, индеец, — посоветовал Ривз. — С каженками никто не сравнится. А ты кого присмотрел? — спросил он Майка, смерив его холодными злобным взглядом.
Майк не ответил, продолжая молча жевать. Лицо Ривза потемнело.
— Я видел тебя на поле. Расхаживал со своим дурацким ружьем, а сам только и думал, как бы поиметь белую девку. Вы, ниггеры, только и думаете, как бы трахнуть белую.
Майк отправил в рот последний кусок хлеба, с сожалением посмотрел на пустую тарелку и встал.
— Вот вкуснятина-то.
— Я с тобой разговариваю, ниггер.
Майк впервые посмотрел на него, почти лениво нагнулся и поднял Ривза за шею так, что его лицо оказалось на одном уровне с глазами негра.
— Это ты со мной говоришь, тюремная шкура? — Он легонько встряхнул задыхающегося Ривза. — Так вот, запомни, ты — заключенный, а я свое отсидел. И если тебе дорого твое здоровье, то научись держать рот закрытым.
Он еще несколько раз встряхнул беспомощно размахивающего руками Ривза, а потом отбросил шагов на пять. Ривз ударился о стену и сполз вниз, яростно глядя на Майка и беззвучно шевеля губами.
Майк улыбнулся.
— Похоже, ты урок усвоил, тюремная крыса. — Он поднял с пола пустую тарелку. — Пойду, погляжу: может, выпрошу еще. Такой вкуснотищи я в жизни не едал.
Ривз с трудом поднялся на ноги.
— Я убью его! — яростно пообещал он. — Клянусь Богом, я этого ниггера прикончу!
В тот вечер в бараке царила атмосфера ожидания. Макс растянулся на своей койке, чувствуя, что общее настроение передалось и ему. Он уже не испытывал усталости, спать не хотелось.
Надзиратель примкнул их ножные кандалы к спинкам коек. У двери он на секунду задержался, а потом засмеялся и ушел.
Прошло еще полчаса.
— Они придут? — нервно спросил кто-то.
— Ой, я больше не могу! — с мукой откликнулись из другого угла. — Того и гляди кончу…
Барак наполнился скрипом коек: все беспокойно заворочались. Макс почувствовал, что весь вспотел. Он перевернулся на живот, ощутив, как его тело наливается горячей тяжестью. Охватившее его жгучее желание заставило его судорожно выгнуться. С трудом взяв себя в руки, он дрожащими руками сделал себе самокрутку и жадно затянулся.
— Как ты, парень? — тихо спросил Майк с соседней койки.
— Нормально.
— Дай затянуться.
На мгновение их руки встретились у тлеющего в темноте огонька.
— Не беспокойся, парень, они скоро придут.
И действительно, в следующую секунду дверь открылась, и в нее бесшумно стали входить женщины. Максу хотелось разглядеть ту, что придет к нему, но они растворялись в темноте. Его лица коснулась рука. Он вздрогнул.
— Ты старый или молодой? — прошептал голос.
— Молодой! — шепотом ответил он.
Ее рука нашарила его ладонь и поднесла к своей щеке. Несколько секунд он прикосновениями исследовал ее мягкое теплое лицо. Под его пальцами ее губы дрогнули.
— Ты хочешь, чтобы я с тобой осталась?
— Да.
Она быстро легла рядом с ним. Он зарылся лицом в ее пышную грудь. В нем поднялась волна нежности. Каженка наклонилась, чтобы поцеловать его, и он почувствовал, что по ее лицу текут слезы. Он закрыл глаза. Как ему сказать этой женщине, что он чувствует? Как поблагодарить за то, что она принесла сюда доброту и любовь?
— Спасибо, — прошептал он. — Спасибо, спасибо, спасибо!
* * *На четвертый день работы к Максу подошел Ривз и поспешно сказал:
— Я хотел с тобой поговорить. Только пришлось дождаться, когда рядом не будет этого чертова ниггера. Я достал лодку!
— Что? — воскликнул Макс.
— Тихо! — резко приказал Ривз. — Я все устроил. Через день после нашего возвращения в тюрьму ее спрячут в зарослях кипарисов.
— Откуда ты знаешь?
— Договорился с моей бабой. Этим каженкам хочется только одного. Я обещал, что возьму ее с собой в Новый Орлеан. Так что лодка будет. Она живет у черта на куличках. Там мы переждем, пока нас не перестанут искать.
Ривз опасливо огляделся и ушел.
Вечером в тот день Майк уселся рядом с Максом. Некоторое время слышны были только чавканье и скрежет ложек о миски.
— Ты собираешься бежать с Ривзом, раз у него лодка?
— А ты уже прослышал? — Макс уставился на него.
— У нас тут секретов не бывает, — улыбнулся Майк.
— Не знаю.
— Поверь, парень, тридцать дней в клетке — это гораздо больше, чем оставшиеся тебе полтора года.
— А вдруг нам удастся?
— Не удастся, — печально сказал Майк. — Первым делом охранники спустят собак. А если они вас не достанут, то достанет болото.
— Откуда он узнает, что мы пойдем через болото? Ведь ты ему не скажешь?
В глазах нефа отразилась обида.
— Ты же меня знаешь, парень. Пускай я и надзиратель, но я не стукач. Начальник догадается сам. В одиночку бегут через деревню, вдвоем — через болото.
Макс молча курил.
— Прошу тебя, не беги, — сказал Майк. — Не заставляй меня делать тебе больно. Я хочу быть тебе другом.
Макс взглянул на него и улыбнулся. Протянув руку, он обнял великана за плечи.
— Что бы ни случилось, ты — мой друг.
— Так ты все-таки решил бежать, — понял Майк. Он встал и отошел в сторону.
Макс озадаченно посмотрел ему вслед. Откуда Майк это знает, когда он сам еще не решил?
Он понял, насколько Майк был прав, только когда перемахнул вслед за Ривзом через стену и помчался к кипарисам.
Там Ривз принялся лихорадочно шарить у стволов, по колено погружаясь в мутную болотистую воду и рассыпая проклятия.
— Сука! Брехливая каженская шлюха!
Лодки там не было.
12
Они продрались через тростник, погружаясь в воду по пояс, и выбрались на кочку. Ловя ртом воздух, присели на корточки — и услышали вдали лай собак.
Ривз отмахивался от насекомых.
— Они все ближе, — пробормотал он распухшими губами.
Макс посмотрел на своего спутника. Лицо Ривза распухло и перекосилось от укусов комаров, одежда была разорвана.
— Ты уверен, что мы кружим на месте? Уже три дня прошло, а вокруг ничего не видно.
— Вот потому я и уверен. Если бы мы кружили, то давно бы нарвались на них.
— Я долго не продержусь, — объявил Ривз. — От этих укусов можно рехнуться. Я уже готов сдаться.
— Может, ты и готов, а я нет, — сказал Макс. — Не для того я так далеко уходил, чтобы сесть в клетку. Ну, пошли! Хватит отдыхать.
— А почему тебе укусы не мешают? — возмущенно спросил Ривз. — Наверное, дело в твоей индейской крови.
— Может, и так. А может, я просто их не расчесываю. Пошли.
