Олег Рой - Ромео стоит умереть
Пес заскулил и просительно посмотрел на хозяина.
— Ладно, все равно опоздал, так что теперь уже неважно. Авось не заметят… Ну выведу я тебя, выведу…
В ванной Волков долго стоял под холодным душем, но ватное ощущение в теле и головная боль не проходили. Пришлось вытереться, наскоро одеться и повести рвущегося на улицу Чуда гулять.
Известно, что из всех законов чаще всего срабатывает именно закон подлости. Так случилось и на этот раз. Уже выгуляв собаку и обрадованный тем фактом, что не встретил на пути никого из начальства, Олег буквально натолкнулся на комендантшу.
— Волков! — Она придирчиво оглядела его с ног до головы. — Что это вы здесь делаете? Почему не на собрании?
— Я… — Он смутился. — Проспал, так получилось. А потом нужно было выгулять Чуда.
— Неприятно слышать, что собака для вас важнее учебы. Но выбор, конечно, за вами.
И она ушла, цокая каблучками. А Олег поплелся к себе в комнату, гадая, донесет комендантша о его прогуле или нет. По всему выходило, что непременно донесет.
Так и случилось. Когда Олег все же появился в академии, охранник велел ему подняться к директору.
— Ну что, Волков, — Наталья Михайловна просматривала какие-то бумаги и не подняла на вошедшего взгляда, словно он был недостоин даже этого, — мы с вами встречаемся уже второй раз за очень короткое время. И обычно это очень плохой признак, я не одобряю ситуаций, когда кому-то из студентов приходится уделять столько внимания. У вашего отсутствия на собрании есть серьезные причины?
— Нет, — хмуро сказал Олег. Говорить про то, что он проспал, было слишком по-детски, к тому же он догадывался, что для директрисы это не выглядит серьезной причиной.
— С тебя снято пять баллов за нарушение дисциплины в тот момент, когда от тебя ожидали особенно взвешенного и ответственного поведения. На завтрашнем совете мы рассмотрим возможность твоего дальнейшего пребывания в академии. Вопросы?
Олег перекинул трость из руки в руку:
— Нет, все понятно.
— Свободен. — Наталья Михайловна, так и не взглянувшая на посетителя ни разу за все время этой короткой аудиенции, сделала рукой царственный жест, обозначающий «выметайся».
Волков вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь. Если забрать документы сегодня, можно еще хотя бы формально сохранить лицо, притвориться, что его не выгнали, он сам ушел, решив, что ему не по пути с инициатами. Конечно, это являлось бы ложью, зато хоть немного помогло бы истекающему кровью самолюбию.
— Олег Волков? Не уделите ли мне немного времени? — послышался неподалеку хорошо поставленный мужской голос.
Преподаватель теории знаний Вадим Петрович Мельников поманил Олега к оконной нише. Благодаря широкому подоконнику и бархатным занавескам приятного зеленого цвета здесь образовалось удобное приватное место, используемое студентами и даже преподавательским составом для бесед, не требующих свидетелей.
Не ожидая ничего хорошего, Олег последовал за Вадимом Петровичем.
— Садитесь. — Профессор кивнул на подоконник и сел сам.
Сейчас, когда ему не было нужды разыгрывать бедных первокурсников, на Мельникове был безупречный костюм того благородного стального оттенка, который никак нельзя отнести к скучному серому, черная шелковая рубашка без галстука и явно очень мягкие, удобные ботинки. А вот лицо преподавателя выглядело настолько обычным, не выдающимся ни единой деталью, что взгляд скользил по нему, лишенный возможности за что-либо зацепиться. Наверное, из Вадима Петровича вышел бы идеальный шпион или актер: так он умел меняться, таким незаметным был, не отыгрывая никакой роли. Вот и сейчас рядом с Олегом сидел скорее прекрасный костюм, чем человек.
— Никогда не пренебрегайте возможностью чему-либо научиться, — сказал Вадим Петрович, рассеянно глядя на ониксовую запонку на своем рукаве. — Вот, например, вы преподали нам всем отличный урок: никогда не полагайся на первые впечатления. Поначалу вы показались мне самым трезвомыслящим и перспективным человеком на курсе. Казалось бы, даже ваша специализация подтверждает наличие математического ума и способность к логическим построениям. Но увы, теперь все мы видим, что это не так.
Олег чувствовал себя слишком плохо, чтобы выслушивать отповедь.
— Не тратьте на меня время, Вадим Петрович, — сказал Волков устало, — все равно завтра будет совет, и я даже догадываюсь, какое решение он примет.
— А почему это происходит, не догадываетесь? — поинтересовался профессор Мельников.
— Потому что я нарушаю дисциплину, не внимателен, вспыльчив… ну и так далее.
Очевидно, Мельников хотел получить признание и раскаяние. Обойдется одним признанием. Без раскаяния.
Но профессор чему-то обрадовался.
— Вы правы, Волков. Но почему-то не позволяете себе додумать до конца. Ну-ка, не разочаровывайте меня совсем, подумайте и скажите, что с вами произошло.
— Я стал плохим студентом…
— Не то, Волков! — Вадим Петрович досадливо поморщился. — Вы все говорите верно, но не делаете самого элементарного вывода. Подумайте еще. Что с вами произошло?
— Я изменился… — пробормотал Олег. Какой-то свет забрезжил в темноте его сознания. Мельников вел его к этому свету.
— Вот именно. — Профессор потер руки. — Вы уже на верном пути. Теперь подумайте, когда это произошло и каковы предпосылки этих изменений.
Олег нахмурился. Голова еще с трудом соображала, однако что-то начинало проясняться.
— Это опять какой-то ваш эксперимент?
— О нет, — Мельников вздохнул, — хотя даже немного жаль, что не мой, потому что случай очень поучительный. Знания, так сказать, в чистом виде. — Профессор встал с подоконника и поправил пиджак. — Я дал вам в руки все нити и если вы не разберетесь со своими проблемами даже после этого, буду вынужден признать, что ошибся в вас и с чистой совестью проголосую завтра за ваше исключение. Всего хорошего, господин Волков. Передавайте привет своим друзьям и врагам.
И Мельников, мягко ступая, удалился.
Олег чувствовал себя раздавленным. Профессор, которого он считал главным негодяем, проявил что-то вроде сочувствия и пока что единственный из всех смог оценить ситуацию и помочь… Он ведь прав, нужно подумать… Друзьям и врагам… когда все это началось… кому это выгодно…
Волков схватился за голову и застонал.
— Боже, — прошептал он едва слышно. — Какой же я идиот! Какой безнадежный идиот!
Перед его глазами встали картинки. Дважды незапертая дверь в комнату общежития… Никита, забравшийся на шкаф и нелепо оправдывающийся необходимостью отдать тетрадку… Ну конечно! Профессор Мельников прав: нужно искать, кому все это выгодно и у кого была возможность совершить подлость.
