Олег Рой - Паутина лжи
Услышав такую тираду, Стефан едва не разрыдался и поспешил заверить жену, что и не думал разрушать семью. Да, у него есть связь на стороне, но… В ответ на это добровольное признание Лиза тут же поставила ультиматум. Пусть Стефан сам выбирает – либо эта женщина, либо жена и ребенок. И муж поспешно заверил, что выбирает ее. Точнее, их. Микаэле пришлось отойти в сторону, уступить место матери его будущего ребенка.
Пришла беда – отворяй ворота
Это был странный период в жизни Саши. Период, который он назвал для себя постпослекризисным. Резкий и страшный своей внезапностью спад мировой экономики, перевернувший представление о значимости материальных ценностей, был уже позади. Тот, кто вел закулисную игру в мире бизнеса, получил по шапке и или вовсе утонул, или выполз из кризиса на четвереньках. Но что касается Саши и Стефана, то они вышли из критического положения вполне достойно. Правда, пришлось продать две компании, одну в России и одну в Швейцарии, но тем не менее они остались на плаву и восстановили свои позиции, вернувшись к докризисному уровню даже быстрее других.
Так что дело было не в бизнесе, а в той части жизни, что оставалась вне его. Саше вдруг все надоело – приятели, тусовки, кабаки, пьянки, случайные девицы и постоянные любовницы. Все, похоже, вдруг начало отходить в прошлое. Теперь он все чаще отправлялся в свободное время не в кабаки, а на берег пруда в Останкине. Только здесь действительно было хорошо, и душу наполняли теплые волны умиротворения. Вокруг пруда туда-сюда ходили люди. Кто-то смеялся, кто-то незаметно вытирал слезы, ручейком стекающие по щекам, кто-то витал в облаках, мечтая о будущем, а кто-то смотрел под ноги, точно пытаясь разглядеть на асфальте что-то новое или найти именно там свое неожиданное счастье. В этот вечер пруд собрал вокруг себя не только одиночек, пытающихся разгадать загадки вселенной и заодно исследовать свой собственный внутренний мир, но и влюбленных, которые уже обрели для себя смысл жизни. Или, по крайней мере, пока думают, что обрели. Молодые и не очень пары, держась за руки и нежно обнимая друг друга, казалось, были спрятаны в созданном ими самими мыльном пузыре счастья и не замечали ничего вокруг себя.
«Когда-то и мы с Юлькой точно так же бродили в обнимку… Надышаться друг на друга не могли! Касания казались нам священным помазанием, а поцелуи – так и вовсе прикосновениями двух душ. Что уж и говорить о ночах, проведенных вместе… В них было столько тайн, окутывающих своей красотой и безбрежностью… Что же случилось, куда это все ушло?» – рассуждал про себя сорокалетний мужчина, полностью состоявшийся в карьере, но заблудившийся в лабиринтах собственной души.
Раньше в случаях, когда нападала тоска или накатывало ненужное философское настроение, он, подхватив небрежно брошенный взгляд красотки, поджидающей соблазна у барной стойки, отвечал ей встречным взглядом и минут через пятнадцать, в крайнем случае через полчаса отправлялся с ней в близлежащий отель – по маршруту минутной страсти, вычерченному следами таких же семейных, но одиноких мужчин. Одиночество в семье подобно чернилам, разлившимся на белый лист бумаги. Вроде бы они были созданы для написания красивых слов, фраз, мыслей и, взаимодействуя с бумагой, смогли бы сотворить настоящее произведение искусства. Но чернила разливаются и, разлившись, губят и бумагу, и себя вместе с ней… Да, именно в этом и был корень зла – он, Саша, чувствовал себя дома одиноким. Именно это мешало ему отдохнуть душой среди семьи. Жена и дочери жили какой-то своей особой женской жизнью. У них были свои интересы, свои секреты, свои разговоры, подчас совершенно непонятные ему. Болтая, они то и дело упоминали названия деталей одежды и модных фирм, которые Саше мало о чем говорили, называли имена каких-то актеров, певцов, персонажей, о которых он понятия не имел, кто такие, обсуждали фильмы и сериалы, которых он никогда не видел. Саша с каждым днем и часом ощущал себя лишним в этом «женском мире», и чем старше становились девочки, тем сильнее было это чувство. Потому он так часто и откликался на призыв коварной леди-измены, которая заглядывает в каждое семейное окно и настойчиво приглашает на прогулку. И Саша шел у нее на поводу, отправляясь за новыми эмоциями в чужие постели. Однако при этом прекрасно осознавал тот факт, что чувства и эмоции – совершенно разные вещи. Чувства – нежности, любви и заботы – он испытывал к Юле, а эмоции – увлечение, страсть, ощущение непредсказуемости и новизны – переживал благодаря многочисленным посторонним женщинам. Рядом с ними он был не мужем и отцом семейства, а Мужчиной. С ними он ощущал собственную значимость, повышал, если можно так выразиться, свой личный мужской рейтинг как в собственных глазах, так и в глазах окружающих…
От размышлений Сашу отвлекла простая милая сценка. Невысокий молодой мужчина со шкиперской бородкой и мальчик лет шести в лихо повернутой козырьком назад бейсболке пускали в пруду моторную лодку с дистанционным управлением. Лодка скользила по воде среди первых опавших желтых листьев, ее «штурманы» управляли ею, выхватывая пульт друг у друга из рук, и непонятно было, кто из них больше увлечен этим занятием – младший или старший. Остановившись, Саша долгое время с улыбкой наблюдал за ними, завидуя этому молодому отцу – с девчонками лодку по воде не попускаешь. Он, Саша, с удовольствием бы играл со своими детьми в такие вот лодки, в машинки, в железную дорогу, в войнушку… Но и Аська, и Яська были барышни до мозга костей, их всегда интересовали только девчачьи игры. А Саше до вывиха челюсти было скучно по сто раз подряд переодевать кукол и водить их в гости.
Внезапно он понял, что больше всего на свете хочет, чтобы у него был сын. Нет, безусловно, он любит своих девочек, но мужчине всегда хочется передать свои знания, свой опыт и впечатления о жизни другому мужчине, наследнику. И сейчас Саша это осознал особенно остро. Сын… Да, он мечтает о сыне! О мальчике, в которого сможет вложить лучшие качества, присущие человеку. Он воспитает в нем дух, которому будет подвластно раскрытие всех границ мира. И это будет по-настоящему его ребенок. Его и только его. Подобное желание нормально, так или иначе человек всегда стремится быть собственником. Людям необходимо иметь дома, оформленные на их имя, машины с правом владельца, собственные компании и супругов, прикованных невидимыми наручниками – штампом в паспорте. Но потребность иметь своего маленького человека, новую жизнь, личность, которую ты имеешь право воспитывать так, как считаешь необходимым, пожалуй, даже сильнее остальных собственнических порывов. Главное, чтобы эта потребность не перелилась через край. В разумных пределах она приобретает вид родительской любви и идет ребенку, которого любят и чьим воспитанием занимаются, только на пользу. Но стоит чуть-чуть переборщить – и результатом может стать искалеченная судьба.
