Доминик Дьен - Голубой дом
Глава 25
ВСЕ ворота столицы были одинаково тусклыми и серыми, но проезд через Орлеанские всегда доставлял Майе радость. Сегодня же бесконечное мелькание витрин от статуи маршала Леклерка до площади Алезия нагоняло на нее скуку.
Войдя в свою квартиру на бульваре Распай, Майя вспомнила, какая тревога охватила ее, когда она перед самым отъездом в последний раз проверила, что выключила газ. Она была совершенно растеряна. С тех пор прошло меньше месяца, и все было совсем иначе.
Из-за духоты в квартире было трудно дышать. Майя распахнула окна во всех комнатах, проклиная про себя парижский шум и смог.
Она зашла в туалет. Звук струйки мочи был кристально чистым и звонким. Кажется, в Сариетт он был иным, более приглушенным… Сидя на унитазе с задранной до пояса юбкой, Майя слегка раздвинула ноги и взглянула на влагалище. Неужели с сегодняшнего дня оно будет отражаться лишь в воде на дне унитаза? И никто его больше не увидит, кроме стерильного белого фарфора? Как печально, если отныне из него будут изливаться лишь унылые потоки мочи, тогда как еще совсем недавно там с такой восхитительной силой орудовал член Мориса!
Спустив воду, Майя с радостью подумала о сотнях поцелуев, которыми она вскоре покроет щеки и лбы своих дочерей. Она решила, что завтра приготовит для них роскошный праздничный ужин.
Открытый чемодан стоял на полу в бельевой. Майя рассматривала вещи Пьера, висевшие в шкафу. «Они принадлежат человеку, которого я больше не люблю, — подумала она. — Даже их запах кажется мне чужим. Знаешь ли ты, Пьер, что я тебя больше не люблю? Я люблю Мориса. Знаешь ли ты, что я скоро найду Архангела? Тебе на это наплевать, не так ли? Что, в сущности, ты знаешь об Архангеле? Ничего! Как легко порой развязываются узлы! Что у нас осталось общего, кроме наших дочерей? Ничего!»
Сдвинув все вешалки с вещами Пьера в дальний угол шкафа, чтобы освободить место для своей одежды, Майя подумала об Архангеле. Когда Морис назвал ей настоящее имя, она с трудом могла в это поверить — настолько известной личностью был Патрик Суриаль, арт-директор и совладелец рекламного агентства «Мечта». Это было одно из крупнейших французских независимых агентств. Раньше Майя несколько раз пыталась наладить с ним контакты. Но даже при самых заманчивых предложениях Суриаль не удостаивал ее и телефонного разговора. Полный провал! Вначале она злилась, но потом плюнула. И теперь спрашивала себя, не скрывалось ли за этими отказами что-то большее. Теперь она больше не боялась столкнуться лицом к лицу с этим человеком, потому что он не был опустившимся бродягой, которого она воображала. Это был не грязный оборванный клошар с беззубым ртом и потухшим взглядом. Это был не призрак — совсем наоборот! Архангел был таким же чистым продуктом общественной системы, как и она сама, и это еще более придавало Майе уверенности. Итак, они будут сражаться на равных! Она вспомнила этого молодого человека, похожего на Мика Джаггера, который часто так странно посматривал на нее… Вспомнила отца и его последние слова. Майя стиснула кулаки и сжала зубы. Ни в коем случае ничего не забывать и не прощать, сказала она себе, включая компьютер.
Поздно вечером, скользнув в кровать, Майя стала вспоминать тело Пьера. «Как я смогла так быстро смириться с тем, что он ко мне больше не прикасается? Почему я сама не пыталась заново раздуть огонь его угасшего желания? Ведь самое ужасное было то, что за эти три года мы даже не попытались вновь сблизиться друг с другом!»
Глава 26
В ЗАЛЕ заседаний агентства «Мечта», просторном помещении со стеклянными стенами, за столом собрались человек десять. Председательствовал мужчина, сидевший во главе стола. Ему было около шестидесяти. Остальным — не больше тридцати. Когда он бывал в плохом настроении, то казался себе чуть ли не динозавром. В такие дни ему хотелось забросить дела. Но, подумав о том, сколько у него будет свободного времени, он отказывался от этой идеи, потому что слишком боялся, что время проглотит его.
Говорила молодая женщина — менеджер по работе с клиентами, которой был поручен бюджет проекта «Путешествие на край света». Остальные молчали. Стажеры делали записи в блокнотах. Молодая женщина повернулась к большому жидкокристаллическому экрану, подключенному к ее ноутбуку.
Человек во главе стола с едва скрываемым неодобрением рассматривал пирсинг на лице женщины. Он насчитал семь колечек. Особенно его раздражало то, что было на кончике ее языка. Он спросил себя, чего ради молодым женщинам истязать свою плоть. Это склонность к провокациям или мазохизм?
Назвав основные цифры, касающиеся туристического бизнеса и тех, кто играет наиболее важную роль в этой сфере, молодая женщина уверенно продолжила наглядную демонстрацию:
— Рекламодатель сталкивается с проблемой старения основной клиентуры: не пройдет и пяти лет, как средний возраст клиентов «Путешествия на край света» будет составлять вместо двадцати пяти — тридцати лет пятьдесят — шестьдесят…
— Ну и что с того? — раздраженно бросил Суриаль.
Женщина сделала вид, что не расслышала.
— …отсюда он заключает, что система коммуникаций слишком разветвлена и не отвечает потребностям более молодого поколения.
— А тебе не кажется, что именно эта система его и привлекает?
— Последние исследования, проведенные компанией, говорят в пользу этого, но в настоящий момент это для нас не так важно. Мы должны сделать выбор между двумя коммерческими стратегиями: или мы внедряем программу коммуникаций, которая позволит снова привлечь молодую часть клиентуры — во всяком случае, моложе пятидесяти, — или мы делаем ставку на пожилых.
Суриаль поморщился. Считать пожилыми всех старше пятидесяти… сколько же определений уже не соответствуют действительности и нуждаются в пересмотре!
— …У нас есть искушение принять второй вариант, направить капиталовложения именно в этот сегмент клиентуры и развивать его. Но прежде нужно учесть следующие данные, представленные нам Себастьеном, о структуре расходов потребителей разных возрастных категорий за последние три года. Вот, смотрите: здесь заметен небольшой спад расходов на развлечения в категории потребителей пятидесяти — шестидесяти лет…
— Так ты действительно веришь, что эти расходы уменьшились? Ерунда! Тебе нужно пересмотреть эти данные — они ошибочны или неполны. Ты выяснила, какой процент расходов на развлечения тратится на путешествия? — Голос Патрика Суриаля дрожал от гнева. — Впрочем, все эти определения возрастных категорий ни о чем не говорят! Найдите новые, и тогда вся картина будет гораздо более ясной!
— Что вы предлагаете, месье Суриаль?
Этот вопрос прозвучал с замаскированной, но несомненной наглостью. «Еще одна засранка с манией величия», — раздраженно подумал он и ответил:
— Чтобы все это звучало более доходчиво.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду.
— А стоило бы!
Кажется, он выбил ее из колеи. Он продолжал, глядя на не в упор:
— В самом низу твоей возрастной лестницы — младенцы. Выше — подростки. Еще выше — зрелые люди, берущие кредиты на двадцать лет. На самом верху — предсмертники, уже готовые окончательно свалиться с этой лестницы. А вот здесь, под ними, — те, кто переживают вторую молодость. И тебе как рекламщице именно эта группа должна быть наиболее интересна. А знаешь почему? Потому что именно они отрываются больше всех!
— Я не совсем поняла, Патрик: в ваших собственных терминах пятидесяти — шестидесятилетние — это «предсмертники» или «вторая молодость»?
Она сказала «Патрик» вместо «месье Суриаль», явно пытаясь его задобрить.
— Ты что, действительно не понимаешь? Шестидесятилетние, малышка, — это самая что ни на есть «вторая молодость»! Знаешь, почему они опережают других в развлечениях? Потому что вернулись на несколько ступенек вниз. У мужчин с помощью «Виагры» член снова стоит, у женщин с помощью ТНМ во влагалище скользко днем и ночью! У них нет проблем с кишечником, кожа на лицах натянута от пластических операций, женские груди вздымаются от силикона, они принимают DHEA, мелатонин, едят биойогурты, одеваются, как собственные внуки-студенты, сидят в Интернете. Короче, они снова молоды! И вот этого вы не хотите понять! Вы смотрите на них, как на старых развалин!
Патрик Суриаль замолчал. В горле саднило. Просто черт знает что — из-за этих желторотых так взбеситься и раскладывать все человечество по полочкам! Он попытался успокоиться, чтобы избежать приступа гипертонии, и налил себе апельсинового сока. Посмотрел на термос с блестящим нержавеющим покрытием, стоявший возле графина, и вздохнул: он бы предпочел кофе, но его кардиолог поместил этот напиток в список многочисленных запретов. Чертов возраст! Он не сказал мадемуазель Всезнайке, что представители группы «второй молодости», к сожалению, ничего не могут поделать с возрастом своих сосудов. Но что она в этом понимает — она, которая лопает картошку-фри с той же легкостью, с какой он ест соевый сыр?
