Марк Фрейдкин - Опыты
Эскиз генеалогического древа
Моим родителям:
Мирре Давидовне Клямер
и Иехиелю Соломоновичу Фрейдкину
Предисловие
Мне всегда казалось немного странным и отчасти противоестественным вдруг ни с того ни с сего начать что-то рассказывать, не объяснив предварительно читателю или слушателю, почему, на мой взгляд, это уместно. Мне представляется, что любое повествование (будь то даже застольный анекдот) должно быть хотя бы отчасти подготовлено предыдущим течением разговора, и только тогда рассказчику позволительно произнести что-то вроде: «Кстати, по этому поводу мне хотелось бы рассказать…» Случается иногда — я хорошо это знаю по собственному застольному опыту, — что порой умышленно подводишь общий разговор к такому моменту, когда тебе удобно вставить: «Кстати, в этой связи припоминается мне одна история…»
Впрочем, рассказчики большого полета чаще всего прекрасно обходятся без этого робкого «a propos». Они обычно начинают сразу: «Мой дядя самых честных правил…» или: «Все счастливые семьи похожи друг на друга…», нимало не заботясь, расположен ли кто-либо их слушать, и, очевидно, полагая, что мотивы, побудившие их начать рассказ, могут быть выявлены чисто художественными, а не нарративными средствами. Или вообще не считая нужным предавать эти мотивы огласке. Такой творческой дерзости и отсутствию комплексов можно только от души позавидовать.
В моем же теперешнем случае, когда то, что я собираюсь предложить читателю, совершенно не претендует на художественность, и поскольку речь в моем повествовании пойдет не просто о действительных событиях, произошедших с реальными людьми, а об истории моей семьи, о жизни моих родных и близких, мне вдвойне трудно удержаться, чтобы не сказать хотя бы нескольких вступительных слов. Тем более что все эти события я отнюдь не рассматривал как литературное сырье, не перерабатывал и не компилировал их ради каких-то художественных целей, а всего лишь постарался добросовестно, последовательно и по возможности нескучно изложить их на бумаге.
Честно говоря, я вовсе не уверен, что история моей семьи может и должна представлять интерес для кого-то еще, помимо ее членов (да и то далеко не всех). Поэтому первоначально я в предисловии хотел подвести под это дело какую ни на есть идеологическую базу, ввернуть «любовь к отеческим гробам» или что-нибудь в таком роде. Но теперь мне это кажется излишним.
Скажу лишь, что побуждением к написанию этой хроники или, если вернуться к тому, с чего я начал, тем моментом в течении моей жизни, когда для меня оказалось возможным и естественным произнести это пресловутое «a propos», послужила тяжелая болезнь и смерть моего отца, которого я, к сожалению, слишком поздно начал воспринимать как близкого человека. А что касается моей рано умершей матери, то она вообще этого не дождалась. В молодые годы я излишне последовательно и демонстративно придерживался запальчивого утверждения юного Мандельштама: «Свое родство и скучное соседство мы презирать заведомо вольны», и только гораздо позже, когда надуманный пафос изгоя и блудного сына стал во мне несколько утихать, я понял, сколько горя и незаслуженных обид я принес своим близким. Увы, к тому времени и дни моего отца были уже сочтены.
В субботу 21 мая 1983 года я с утра пришел к нему домой и полдня записывал его рассказы о наших предках и о нем самом. Конечно, мы успели очень мало и условились в ближайшие дни продолжить начатое. Но этому не суждено было осуществиться — назавтра отец умер. После его смерти я уже вдвойне почувствовал себя обязанным довести все это до конца. Правда, в силу различных причин я сумел по-настоящему взяться за работу только спустя два года. Но в конце концов мне удалось дополнить то, что я услышал от отца, рассказами других моих родственников и составить — очень поверхностно, обрывочно и местами, возможно, неточно — что-то вроде хроники нашей семьи.
Вот, собственно, те два абзаца, ради которых, если быть искренним, и писалось все это несколько неловкое и надуманное предисловие. Почему-то мне казалось важным познакомить читателя с некоторыми моими в общем-то сугубо личными обстоятельствами, хотя, вероятно, в этом и нет особой нужды.
Впрочем, один момент на самом деле совершенно необходимо оговорить: поскольку, как я уже упоминал, речь в дальнейшем пойдет о действительных событиях и реальных людях, причем ни тех, ни других я ни в коей мере не собираюсь приукрашивать, то наверняка эти люди, или их дети, или их родные и друзья в каких-то случаях почтут себя задетыми, оскорбленными или даже оболганными. Скажу больше: что касается последнего, то у них могут оказаться для этого все основания, потому что я пользовался в качестве источника информации только устными рассказами уже очень немолодых людей, и они, разумеется, могли вольно или невольно, по ошибке, по слабости памяти, а иной раз и с каким-то умыслом исказить те или иные факты. Надо ли говорить, что я меньше всего имею целью кого-то очернить или обидеть, но, как бы то ни было, я должен заранее принести свои извинения тем, кто все-таки будет обижен, за весьма вероятные фактические неточности или неверные толкования.
Кроме того, если продолжать эти бесконечные оговорки, рожденные боязнью задеть обидчивых еврейских родственников, то необходимо отметить, что когда о ком-то из них я буду рассказывать более подробно, а о ком-то — менее, то это не потому, что я из-за каких-то личных пристрастий одних предпочитаю другим, а потому, что об одних мне удалось собрать какие-то сведения, а о других, к моему искреннему сожалению, — нет.
И еще: я хотел бы выразить свою признательность тем людям, чьи воспоминания и рассказы легли в основу этой хроники:
Аршавской Белле Исааковне,
Гельфанд Сарре Эммануиловне,
Лурье Еве Исааковне,
Клямеру Самуилу Моисеевичу,
Рогинской Двосе Иосифовне,
Слуцкер Фаине Григорьевне,
Фрейдкиной Асе Марковне,
Фрейдкину Евгению Львовичу,
Фрейдкиной Иде Соломоновне,
Фрейдкиной Любови Марковне,
Элькиной Эсфири Мееровне. Ну вот, теперь, наконец, можно и начинать.
Моими родителями были, как явствует из посвящения, Иехиель Соломонович Фрейдкин и Мирра Давидовна Клямер.
Родители отца: Соломон Геселевич Фрейдкин и Ревекка Гиршевна Резникова.
Родители матери: Давид Моисеевич Клямер и Ревекка Семеновна Аршавская.
Родители деда по отцовской линии: Гесл-Лейб Фрейдкин и Гинеся Гензелева.
Родители бабушки по отцовской линии: Гирш Мовшевич Резников и Ита Мархасина.
Родители деда по материнской линии: Моисей Клямер, имя матери неизвестно.
Родители бабушки по материнской линии: Шмуел-Зуся Аршавский и Хая Файбусович.
Я назвал здесь все эти имена и фамилии основных действующих лиц моей хроники, чтобы читатель, разбираясь в тех замысловатых переплетениях и связях между ними, о которых, собственно, и пойдет речь, мог обращаться к этому списку как к справочнику, дабы не запутаться и не потерять нить повествования. А в том, что запутаться будет совсем несложно, читатель, я думаю, убедится с первых же страниц.
Содержание
1. Реб Пейсах Фрейдкин. Его дети и внуки
2. Немного о географии
3. Фрейда Фрейдкина, ее муж Янкиф Каган, их дети и внуки
4. Хася Фрейдкина и ее муж Бинемин Лившиц, их дети и внуки
5. Сарра Фрейдкина и Мордехай Гельфанд. Их дети
6. Герцул Фрейдкин. Его жены, дети и внуки
7. Гесл-Лейб Фрейдкин и его жена Гинеся Гензелева. Их старший сын Меер и его дети
8. Пейсах Фрейдкин (младший) и Бася Лившиц. Их дети
9. Соломон Фрейдкин
10. Гинеся Гензелева и Гирш Мовшевич Резников
11. Старшие Резниковы. Хьене-Лея и Ейсеф-Залмен
12. Младшие Резниковы — Зина, Маня и Буся
13. Жизнь в Красной Горе. Женитьба Соломона Фрейдкина на Ревекке Резниковой
14. Сельскохозяйственная артель-коммуна «Единение»
15. Переезд в Клинцы. Семья Аршавских
16. Лейба Аршавский и Анета Резникова. Их сын Борис
17. Исаак Аршавский и Слава Воронова. Их дочь Белла
18. Михаил Аршавский и Юлия Кацнельсон
19. Фаня Аршавская и Меер Элькин
20. Ревекка Аршавская и Давид Клямер
21. Жизнь в Клинцах. Хава Резникова
22. Кампания по изъятию золота и драгоценностей. История Азриела Лившица
23. Война и эвакуация. Гибель Гинеси
1. РЕБ ПЕЙСАХ ФРЕЙДКИН. ЕГО ДЕТИ И ВНУКИ
Несмотря на все усилия, мне не удалось углубиться в историю моих предков дальше шестого колена. Да и все сведения о моем прапрапрадеде, то есть о прадеде моего деда Соломона Фрейдкина и деде моего прадеда Гесл-Лейба Фрейдкина — ребе Пейсахе Фрейдкине, по сути дела, ограничиваются тем, что мне рассказывали, будто бы он похоронен в местечке Подобрянка на территории современной Белоруссии. Он, кажется, был выходцем откуда-то из Польши и потомком каких-то знаменитых польских раввинов. Впрочем, никаких точных свидетельств этому у меня нет, и вполне возможно, что он был и гораздо менее знатного происхождения. Известно, однако, что в своем местечке и ближайшей округе реб Пейсах почитался как выдающийся мудрец, талмудист и чуть ли не святой, в знак чего на его могиле был зажжен светильник вечного огня. По рассказам, на этот светильник благочестивые евреи приходили молиться еще в начале 50-х годов нашего века, во что, положа руку на сердце, мне верится с трудом.
