Виктор Свен - Моль
В Ростове-на-Дону участились случаи бандитизма. Бандиты нападали на людей и, угрожая оружием, грабили… Ликвидировать шайку поручили оперативной группе, возглавлял которую лейтенант Лянде…
Главарь банды, некий Репринцев, скрылся. Долго не знали, где находится этот матерый бандит. И вдруг известие: Репринцев появился в городе. В тот же вечер группа оперативных работников окружила дом, где находился главарь шайки… Загремели выстрелы. Лянде бросился вперед. И погиб на посту, как солдат.
— Так что не особенно обольщайтесь, — сказал Собеседник, — разными там решениями съездов, в которых черным по белому записано: «Все советские люди — верные строители коммунизма». Это тот же самый лозунг, нарисованный самолетом в голубом небе во время первомайских или октябрьских праздников, когда вожди, втиснувшись на Мавзолей, самодовольно улыбаются при взгляде на покорно бредущую массу Москвы. Эту массу выводили демонстрировать и в тот год, когда в той же самой Москве бандит Ошалкин даже не отбирал, а просто принимал из дрожащих рук Ленина и партийный билет, и браунинг, и документы. Нынче партийные билеты, — усмехнулся Собеседник, — среди московских бандитов котируются низко. Значительно выше — пистолеты, и совсем высоко — золото и бриллианты. Погодите, погодите, — запротестовал Собеседник, увидев поднятые брови Автора, — да, вот. Нашел. Очерк «Сотрудник МУРа», в «Известиях». Дата: 19 ноября 1967 года. Герой очерка — майор милиции Владимир Чельцов, к пятидесятилетию Октября награжденный Орденом Красного знамени.
МУР, как вы знаете, Московский уголовный розыск. А теперь — строчки из очерка:
Об агентах МУРа рассказывали легенды. Сейчас, когда наша жизнь благоустроеннее, легенд таких складывается меньше. Но… мы частенько склонны считать бандита примитивным душегубом. Ох, не так всё это! К сожалению, и сейчас наш мощный сыскной аппарат не всегда сразу нападает на след преступника. Тут идет извечный поединок изощренности преступника с умом сыщика и следователя…
Представьте ситуацию, которую застали работники милиции, когда им сообщили, что ограблен Щербаковский комбинат… И дело повисло. Нераскрытое преступление… Но, в конце концов, раскрыли… Изобличили Константина Комарова и его шайку из одиннадцати человек… Но раскрытию этого преступления помог случай…
— Вот вам «московская экзотика» 1967 года. Шайка в одиннадцать голов. В общем — примитивная, хотя и поймать ее удалось только потому, что «помог случай». Если хотите, — сказал Собеседник, — могу продолжать чтение. Не возражаете? Отлично, тогда о московских бандах, которые «Известиями» называются «интеллигентными бандами». Читаю:
В один прекрасный день к скупочному пункту недалеко от Семеновской площади с разных направлений пришли четверо. Вошли в магазин. Вынули пистолеты. Один уверенно подошел к кассе, взял всю выручку. Так же спокойно и деловито четверо покинули магазин. Пока приёмщики опомнились, подняли тревогу, налетчиков и след простыл…
— Как видите, — вздохнул Собеседник, — и «день прекрасный» и прекрасная работа налетчиков. В Москве. Где Мавзолей и прочее. Теперь — переходим к эпизоду следующему.
На квартиру врача-стоматолога Грозовского пришли трое молодых людей… Спросили, где деньги и золото…
Вскоре таким же манером была ограблена квартира известного артиста…
Весь МУР был поднят на ноги. Шутка ли: по городу ползут слухи.
И вот опять… в Московском уголовном розыске раздается звонок. Только что четверо неизвестных пытались ограбить сберкассу.
— Занятная информация? — спросил Собеседник.
— В общем, да, — согласился Автор, — хотя не особенно ясна связь…
— Диалектическая связь? — с оживлением подхватил Собеседник. — Помилуйте! Она же налицо. В ногу со временем всё развивается. По ходу строительства коммунизма. «Известия» говорят не о далеком прошлом, не об Октябрьских днях или, там, эпохи «военного коммунизма», а о времени нынешнем, о годе тысяча девятьсот шестьдесят седьмом, в который вошло то самое поколение, что владеет дарованным партией правом «жить в коммунизме». А московские «интеллигентные банды» врываются в квартиры советской элиты, советских богачей, забирают у них золото. Ай как нехорошо. Скверно, одним словом. Но тут я пропускаю часть очерка, чтобы сказать: МУР узнал фамилию одного из бандитов. Лапшов. Потом появилась и фотокарточка Лапшова. Карточка есть, а сам Лапшов — неуловим. А раз неуловим — тогда за дело взялся муровский Шерлок Холмс — майор Владимир Чельцов, кому, собственно, и посвящен этот очерк в «Известиях».
Владимир Чельцов ходил как одержимый по улицам Москвы. Он понимал, что это безнадежное занятие. Шансов встретить Лапшова в огромном городе — практически никаких. Но он ходил и ходил…
— Надо искать, — повторял наставник Чельцова Александр Сергеевич Сальников. — Мы не можем упустить бандитов…
Тут Автор опять должен заметить, что нежданно-негаданно появляющийся Собеседник любил резонерствовать. Он и теперь просил учесть, что состоялись торжества по случаю пятидесятилетия Октября, что пятьдесят партийных лет — это и завершение строительства социализма и начавшаяся прекрасная эпоха коммунизма, а вообще — прошло полвека советской власти — и Советский Союз заселен новыми людьми, массами, живущими любовью к партии и исповедующими — всеми без исключения — одно единственное мировоззрение, записанное в третьем варианте партийной программы, кстати сказать, разработанной Никитой Сергеевичем Хрущевым.
— Я мог бы, — доверительно шептал Собеседник Автору, — привести десятки цитат, ленинских, сталинских, хрущевских и так далее, убедительно доказавших миру, что «все советские люди беспредельно преданы делу коммунизма». Но для цитат у меня нет времени. Возвращаюсь к очерку «Сотрудник МУРа», рассказывающему о событиях 1967 года не где-то в глухомани, а в столице, в Москве, в 1967 году пышно праздновавшей пятидесятилетие Октября. Торжества — торжествами, но вот этот очерк «Сотрудник МУРа» не только смеется, гогочет над марксизмом-ленинизмом, над тем, что каждый советский человек живет единым мировоззрением и что все советские люди преданы делу коммунизма. Кстати, вы не забыли, что в этом очерке идет разговор об «интеллигентных бандах» и что за ними — в Москве — охотится майор Чельцов? Не забыли?
Однажды около магазина на улице Горького Чельцов заметил странную пару. Она шла в легком платье, а он — в плаще, подняв воротник. Был уже вечер, а он — в темных очках… Чельцов зашел сбоку, вынул фотографию. Толкнул своих двух ребят…
— Он, беру…
Около вестибюля гостиницы Чельцов мгновенно схватил Лапшова под подбородок, скрутил руку бандита, потянувшуюся за пистолетом… еще через несколько дней была арестована вся шайка.
— Дальше, остальное, — усмехнувшись, сказал Собеседник, — как в кино. Крупным планом: агент МУРа Чельцов и «интеллектуальный» бандит Десятков — помощник Лапшова. А в общем — читаю очерк:
…Лапшов был главарем банды… Десятников занимал пост начальника штаба банды, потому что он, по образованию, инженер. Он тщательнейшим образом готовил каждый налёт. И вот теперь сидит перед майором Владимиром Чельцовым.
— Вам помог случай, — цедит Десятков, — а то бы вам, со всем вашим аппаратом и техникой, не догнать меня, как Ахиллес не догонит черепаху. Впрочем, пардон, я забыл, где я…
— Вы полагаете, — говорит Чельцов, — Зенон всё-таки прав? Может быть, в этом самая ваша большая ошибка? Вы забыли…
— Пардон, — брови Десяткова ползут вверх, — я в МУРе или в институте философии? Вам, случайно, ничего не говорит такая фамилия — Эйнштейн?
— Что ж, давайте о квантовой механике поговорим. Но не лучше ли к делам земным перейти. Где действуют, увы, помимо ньютоновских и уголовные законы…
….Бандит с высшим образованием заговорил…
— Диалектика? — спросил напоследок Собеседник, и ушел, оставив на столе «Известия».
«Документ к диалектике Октября», — подумал Автор, разглядывая газетную страницу. Потом он ее отодвинул и принялся за свои давние записки и заметки, чтобы показать —
Переплетение судеб Кулибина, Решкова и Суходолова
Бывали минуты, когда Кулибин, потрясенный откровенностью Решкова, спрашивал:
— Зачем вы так?
— Не знаю, — обычно отвечал Решков, но однажды, словно не выдержав, придвинулся к Кулибину и зашептал:
— Знаю! Потому что уже давно понял: лишний я всем и никому не нужный. Как бельмо на глазу.
Кулибину показалось, что Решков пьян. Нет, не пьян, должен был признать Кулибин, и тут же обратил внимание на глаза Решкова, блуждающие и как будто не могущие остановиться на чем-то определенном. Безвольные, они неуверенно кидались из стороны в сторону, словно старались поспеть за степным ветром, тоже неизвестно куда спешащим.
