Евгений Попов - Самолёт на Кёльн. Рассказы
– А, это ты! Ну раздевайся скорее! Раздевайся! Я щас!
И куда-то убежал. А девушка в недоумении сложила кульки к ногам, сняла верхнюю одежду, надела комнатные тапки и снова крикнула:
– Кирюша!
Но ответа не последовало, хотя доносились из комнаты какие-то вопли и отдельные голоса.
Девушка и прошла в комнату, покупки снова взяв в руки. Покупки она вывалила на стол, покрытый вязаной скатертью. Вывалила перед самым Кирюшиным носом и бутылку шампанского поставила под этим же носом. Но Кирюша не шевелился.
Кирюша раскрыв рот глядел в синее окно телевизора. А там творилось черт знает что! С треском ломались клюшки, размахивая руками и бедрами, мчались куда-то неутомимые парни. Вот двое сшиблись у ворот. Один упал, задрав коньки. Вратарь прыгал в своей страшной маске.
– Шайбу! Шайбу! – взвыл Кирюша. – Ну, ну, еще, еще! Мо-лод-цы! Вставляй им фитиля, вставляй! Мо-лод-цы!..
На поле образовалось временное затишье.
– Кирюша! – попыталась было снова девушка.
– Щас, щас, – бормотал Кирюша. – Ну, вот щас, ах ты!.. Ну куда, куда ты прешь, скотобаза! Куда! Щас, щас! Я, Ленок, щас. Ты пока присядь…
Девушка и присела, скорбно сложив руки на коленях, сухо поглядывая то на Кирюшу, то в телевизор.
Наконец прозвучала долгожданная сирена. На экране появилась заставка с изображением все тех же масок и клюшек.
Кирюша подлетел к девушке
– Наш Леночек так уж мал, так уж мал, – запел он, пытаясь взять ее на руки.
Но девушка не допустила такого действия.
– Кирилл! – строго сказала она. – Ты надругался над моими чувствами.
– Почему? – сильно растерялся Кирюша. – Почему я надругался над твоими чувствами? Я не надругался над твоими чувствами. Я тебя люблю. Ой, какой ты вкуснятины натащила!
– И ты не спросишь меня, что случилось?
– А что случилось? – раскрыл рот Кирюша.
– А то, что мой бывший муженек дал мне наконец-то развод. Вот что!
– Ну?! – изумился Кирюша. – Вот это здорово! Ну красота, Ленок! Красота! И когда?
– Да как когда? Сегодня! – ликуя вскричала Лена. – Утром же я в суде-то была! Я ж тебе говорила на прошлой неделе… Сегодня утром нас и развели. Я теперь совершенно свободна!
– Так это отметить надо! – заревел Кирюша. – Это ж мы сейчас отметим на полную катушку! Ура! Так мы теперь с тобой поженимся, Значит?
– Ну! – вскричала Лена. – Конечно, поженимся! И они, взявшись за руки, стали кружиться по комнате.
– Дождались, дождались, в самом деле дождались! – декламировал Кирюша
Хлопнула пробка шампанского.
– А он и на суде выступать взялся, – докладывала Лена. – Судья ему говорит: «Может, вы еще подумаете? Зачем ваша семья будет разрушаться? Ведь у вас ребенок?» А он ему надменно так: «Маркса читали? Любовь – не товар. Любовь можно менять только на любовь». Судья со злости и присудил ему все за развод платить, Ну и алименты, конечно.
– Обойдемся и без его алиментов, – нахмурился Кирюша. – На фига нам его алименты? Наташку я усыновлю.
– Удочерю, – сказала Лена.
– Ну, удочерю. А потом алименты. Сколько их там выйдет-то с его получкой? Двадцать рублей, что ли! Ха! Мизер! Вот интеллигенция-то на босу ногу!
– Это ты зря, – заступилась девушка. – Он действительно очень воспитанный. И он добрый. И он Наташку любит. Он ко мне потом подошел, губы дрожат. И говорит: «Я все понимаю, Лена, мы с тобой действительно оказались разные люди. Но я надеюсь, что ты позволишь мне хоть изредка видеться с нашей дочерью».
– А ты что? – заинтересовался Кирюша.
– А я ему довольно холодно так отвечаю, что ты, дескать, имеешь на это полное право, но в установленное по согласованию время. А постоянно ребенку забивать голову всякой ахинеей я тебе не позволю.
– А он что?
– Что… Очечки снял, протер да и пошел куда-то.
– Тоже поди щас с кем отмечает? – игриво подмигнул Кирюша.
– Да ну!.. Хотя кто его знает? Может, с дружками разве что. А так-то у него никого нет, это мне точно известно.
– Ну, это наверняка никогда гарантировать нельзя, – засмеялся Кирюша. – У меня вот, например, тоже никого не было, не было, а потом вот она ты появилась.
И потянулся к Лене.
– Уж у тебя-то да и не было! – Лена погрозила ему пальчиком. – Ты учти, про тебя мне известно гораздо больше, чем ты думаешь.
– Да уж если мужики нынче болтуны на полную катушку, то что про вашего брата бабу говорить! – осклабился Кирюша.
И Лена улыбалась.
– Кирюша, подойди ко мне, – вдруг прошептала она, закрыв глаза.
– Ленок! Милая! Я люблю тебя! – шептал и Кирюша.
Но тут вдруг снова ожил телевизор. Кирюша встрепенулся, Лена открыла глаза.
– Кирюша! Ты куда?
– Щас! Щас! – лихорадочно шептал Кирюша, не отрываясь от экрана. – Эх, лопух! Щас! Щас! – лихорадочно шептал он, почесывая волосатую грудь под майкой. – Щас! Щас! Ну, лопух! Мазила! Ну, ты чё! Ты чё! Мазила! Валенок!
– Кирюша! – крикнула Лена. Болельщик вздрогнул.
– Ну, Ленок! – умоляюще сложил он руки. – Скоро ведь кончится! Ведь это же хоккей! Наши парни за золото спорят! Ну, Ленок! Щас, щас! И я вот что придумал – мы за суд давай сами заплатим? Ладно? Ага? – улыбнулся он.
Но Лена уже что-то не улыбалась. Гремел телевизор. Шампанское пузырилось в недопитых стаканах. Мелкие желтые пузырьки лопались на поверхности и прилипали к хрустальным стенкам. Милый, родной, домашний Кирюша сидел рядом.
Но Лена уже не улыбалась. Странно…
СЫН КИБЕРНЕТИКИ
Сам я человек тихий, но как услышал от знакомых, что уже осуществлена всеобщая кибернетизация всего, в том числе и медицины, то сразу же побежал в наш здравпункт на первый этаж двадцатиэтажного дома.
А там – натурально сидит пожилых лет машина со множеством разных лампочек: красненьких, зелененьких, желтеньких…
Я ей с ходу на все и пожаловался. Сплю, дескать, плохо, ночью плачу, а вчера по рассеянности упал в водопроводный люк и оцарапал ухо.
Ага. Машина меня, стало быть, внимательно, вежливо выслушала, пощелкала лампочками и говорит не лишенным приятности женским голоском:
– С целью достоверности анализа проводим блиц-опрос. Простите, вы один живете?
– Ну, один, – ответил я, насторожившись
– Любите стирать белье? Удовлетворены качеством пищи в столовой?
– Белье ношу в прачечную, а столовую ненавижу, – сказал я.
– Любите кого-нибудь? Хорошо ли вам с нею? Знакомо ли вам чувство ревности?
Я тут разинул рот и долго ничего не мог ответить. Машина тоже молчала.
– Как так «люблю»? Это что еще значит такое «люблю»? – стал я было повышать голос, но машина резко прервала меня, заявив:
– Все ваши беды оттого, что вам нужно жениться!
– А на ком? – схитрил я, не ожидая такого поворота событий.
Машина малость призадумалась, помигала, глубоко вздохнула и отвечает:
– Анализ полутора миллиардов факторов свидетельствует, что вы обязаны жениться на гражданке Трынкиной Е. В. Проживает: Фиолетовый бульвар, дом 5, корпус 100, квартира 609. О чем вы, кстати, и сами прекрасно знаете.
– Да почему же это я обязан жениться? – вскричал я. – Никому я ничего не обязан. Я и не обещал, и разговору у нас об этом не было. А то, что я туда хожу, так это вас не касается. Я туда в гости хожу. Нечего зря сплетни сводить!..
– Извините, путаница с терминологией, – пробормотала машина. – Секунду. Вот. Не ОБЯЗАНЫ, а ДОЛЖНЫ. Анализ полутора миллиардов факторов говорит о том, что для вас это – единственный выход. Вы ведь жить без нее не можете! Ведь правда?
– Ну, правда, – вынужден был согласиться я.
– Вот! – обрадовалась машина. – Гражданка Трынкина нужна вам, а вы – ей. У вас будет здоровый налаженный быт! Здоровое семейное счастье! И ведь она молода, хороша собой и умна! Поймите, что система вашего жизнеобеспечения зависит от нее! При отрицательной реакции вы как система погибнете! Сопьетесь, покончите жизнь самоубийством или увязнете в топких мечтаниях! Нет! Нет для вас иного выхода! Вы должны жениться!
И тут у меня все помутилось перед глазами. Я собрал последние остатки воли и завопил:
– Ах, я, значит, должен? Значит, обязан? Как честный человек я обязан жениться?! Должен! Обязан! Вот ты как запела!..
Так завопил я и, схватив со стола тяжелый графин, пустил им прямо в машину.
Послышался сильный грохот, посыпалось стекло, и уже в лечебном доме мне один ученый объяснил, что этот печальный случай произошел из-за того, что машина была сконструирована неправильно.
– А почему неправильно – знают на земле только два человека: ныне покойный Норберт Винер, отец кибернетики, и я, реально существующий ее сын, – сказал ученый, задумчиво сверкая очками
– Неужели неправильно? – спросил я.
– Неправильно, – бормотал ученый. – Не хватает одной тончайшей штучки. А какой – знаю только я. Но я никому не открою свой секрет, хотя бы отдали мне все шампанское и всю икру мира для продолжения моих опытов по кибернетической коммуникабельности.
