Роман Сенчин - На черной лестнице (сборник)
– Ну, – Роман Валерьевич усмехнулся, – примерно.
– Ой, тогда я буду плакать.
– Как хотите. – Он сунул книгу обратно в сумку, нагнулся, стал обуваться.
И тут в гостиной ухнуло, тяжело плеснулась вода. Нинка прикрыла глаза ладонью.
– Щ-щит…
У потолка отвалился приличный кусок. Сантиметров тридцать квадратных. Будто гниловатые ребра, желтела деревянная решетка старинной штукатурки. Вода уже не капала, а лилась несколькими тонкими струйками на расколотый таз.
– Давайте убирать, – вздохнул Роман Валерьевич. – Кастрюли надо, банки. Сейчас до соседей снизу дойдет…
Хозяйка взглянула на него с обидой и злостью. Лицо задрожало, страшно сморщилось; и она стала выкрикивать:
– Это!.. Это новый реализм? Да? Ана. Это. Да?
– Да нет. Это уже перебор. – Роману Валерьевичу стало азартно от этих криков, приятно, как от похвал. – Это уже гротеск какой-то… Ладно, давайте убираться. Аварийку надо вызывать…
– Идите! – визгом перебила хозяйка. – Не хочу больше. Нет! Идите! Я все сама! Я не хочу еще. Нет!
Наталья Алексеевна стала ее успокаивать, кажется, объяснять, что Роман Валерьевич не виноват в том, что произошли такие неприятности. Нинка тоже что-то говорила, но обидчиво и истерично… Вода продолжала литься.
– Ладно, Наталья Алексеевна, – не выдержал Роман Валерьевич, – я пойду. До свидания.
– Идите. Я попытаюсь ее успокоить.
…На улице было почти жарко. Снег дотаивал, от темных сугробиков и ледяшек поднимался парок. Люди, надевшие утром зимние пальто и куртки, сейчас несли их в руках как ненужное тряпье…
Роман Валерьевич огляделся. Залитая солнцем Большая Никитская показалась ему совершенно немосковской; он словно оказался где-нибудь на уцелевшей после Второй мировой улочке Кельна… Домой не хотелось. Жене обещал вернуться часов в пять, а сейчас около двух. Есть свободное время, да и в любом случае после всего случившегося нужно побыть одному.
Он вынул из потайного кармашка сумки тысячную бумажку. Так, жене скажет, что продал три книги по двести рублей. С лихвой хватит на блузку старшей. А на остальные можно посидеть. Голод зверский. От нервотрепки, что ли…
Вспомнил: здесь, в двух шагах, напротив театра Маяковского, есть рюмочная. Недорогая и уютная. Посидеть, выпить, отойти от произошедшего… Описать – не поверят, скажут: сгустил… Да, выпить двести граммов, закусить котлетой. Только бы столик свободный оказался. Или стул, по крайней мере. Всунуться с тарелкой и рюмкой. Передохнуть и – домой. Там тоже что-нибудь произойдет.
2007За сюжетами
К этой поездке готовились года три. Нет, нельзя сказать, что готовились – так, обсуждали ее возможность и необходимость. Собирались вместе у Ильи или Романа, расстилали на полу подробные карты областей, планировали маршруты:
– Вот, смотри, можно до Старой Руссы поездом, оттуда на автобусе до Холма… Нет, лучше, наверно, до Наволок. А там уже до Рдейского рукой подать. Сказочные, я по телику видел, места…
– Вуоксу думаю обойти… Нет, вот эту – повдоль всего перешейка. Не дикие, конечно, места, но интересно. Из Питера электричкой до Громова, и – побежали хоть по западной стороне, хоть по восточной… Правда, несколько дней займет. На майские вполне реально вырваться.
– А забуриться на Мезень!..
– По костромской глубинке! Одни названия чего стоят: Галич, Солигалич, Чухлома, Ворваж, Сусанино!..
Эти планирования доставляли удовольствие. Тем более что происходили под пиво.
Оба – Илья и Роман – были родом из дальней провинции, оба по юности независимо друг от друга много попутешествовали, много чего повидали, а теперь уже лет пятнадцать жили в Москве, получили высшее образование, женились, обзавелись детьми, квартирами; работали в редакциях еженедельных газет. Мечтали о командировках, но командировок в их газетах почти не случалось: информация собиралась по Интернету или от корреспондентов на местах, да и информации особой было негусто, так как газеты имели литературно-аналитический профиль.
Роман и Илья являлись писателями. Поэтому и попали в свое время в Москву – поступили в Литературный институт, там и познакомились.
Писали, как и подобает серьезным русским писателям, мало и долго; раз-два в год в журналах появлялись их рассказы, повести, иногда удавалось выпустить книгу. В определенный период их активно приглашали за границу – Романа в основном в Германию, а Илью во Францию, – устраивали их чтения, но потом как-то перестали. И вскоре после того, как эти поездки прекратились, они и стали сидеть над картами, попивая пиво, хрустя сухариками. Вяловато мечтая.
А вокруг бегали дети, в соседней комнате жены рассматривали в компьютере фотографии, сделанные во время воскресных прогулок, на детсадовских утренниках, школьных праздниках…
Однажды, в по-московски темный, дождливый день, Илья вывел Романа на лоджию, плотно притворил дверь и сказал:
– Не пишу ничего. Два месяца ни строки не получается. Пишу и стираю, пишу и стираю. Не могу. И страшно знаешь как?!
Роман кивнул сочувствующе, грустно закурил сигарету; собрался было посоветовать: «А попробуй написать о том, что не можешь писать. Постарайся психологически показать ситуацию», – но вовремя понял, что это пошло. Удержался. Еще покивал, посмотрел в окно, за которым был тихий перекресток Второй и Четвертой Рощинских улиц, аскетичные желтые пятиэтажки тридцатых годов постройки. По тротуарам брели редкие, съежившиеся от ветра люди… Посмотрел и сказал:
– Надо ехать.
– Да-да! – задрожал Илья. – Ехать! Понимаешь, нужен толчок…
– Пошли, женам скажем. – Роман раздавил в пепельнице окурок. – Действительно… И у меня ведь тоже… Вымучиваю дерьмо всякое.
Собрали с пола карты, залпом допили из бутылок пиво и тогда уж объявили женам, что им необходим поезд, новые пейзажи, новые люди, новые слова.
Жены поначалу горячо поддержали, потом обиделись, что хотят ехать без них, без детей, и потребовалось объяснять, трудно, подробно, что без этой поездки, диковатой, мужской, на них, как на писателях, можно ставить крест.
– И куда вы собрались? – спросила одна из жен.
– Куда?.. – Роман с Ильей растерялись, в головах обоих замелькали причудливые названия неведомых городов, и одно из них Илья озвучил:
– Чухлома. В Чухлому поедем. На выходные.
– О! Это где расписные игрушки?
– Игрушки в Хохломе. А в Чухломе ничего нет интересного. Райцентр обычный… Название только.
И в тот же день, чтобы не передумать, они помчались на Ярославский вокзал за билетами.
Билеты купили до города Галича – до Чухломы железной дороги не было – на поздний вечер пятницы. Поезд «Москва – Абакан». И сразу же обратные – на дневной до Москвы.
– Удобно, – радовался Роман, пряча свои билеты в обложку паспорта. – Хотя можно было куда-нибудь в другое место.
– Какая разница, – отмахнулся Илья, – мне хоть куда сейчас…
На привокзальном рынке взяли по бутылочке «Бочкарева» и, поглядывая на выставленные в витринах ларьков диски с эротикой, стали пить.
– Вкусное пиво.
– Да-а.
И даже вечер после пасмурного, ветреного дня выдался каким-то приятным – солнце на краю неба проглянуло, воздух замер. Ощущение было, что не конец ноября сейчас, а середина марта, и только-только сошел снег.
– Так, – очнулся Роман, – пора к женам и детям. Заберу – и домой. Завтра же понедельник…
Илья вздохнул:
– Целая неделя еще.
– Ничего-о, зато потом!..
В пятницу Роман освободился пораньше, плотно поужинал. Жена нажарила ему в дорогу пирожков с фаршем, наполнила термос чаем, вытащила из заначки две банки сардин в масле, какие-то орешки… В общем, вместе с запасными носками и свитером полная сумка вещей получилась.
– Да зачем столько всего?! – изумился Роман. – Я же не в тайгу на месяц. Так, съездим туда-сюда.
– А вдруг что случится? – И до самого порога жена зорко следила, чтобы он ничего не оставил, не выложил…
Через час, купив по пути бутылку «Старого Кенигсберга» и упаковку пластиковых стаканчиков, бродил перед расписанием движения поездов, ожидая Илью.
Тот появился за двадцать минут до отхода поезда, одетый в полушубок, ватные штаны. На ногах валенки в галошах, на голове – собачья шапка, за спиной – огромный туристский рюкзак.
Роман снова поизумлялся, на этот раз виду товарища. Сам он был в пальто, черных джинсах, демисезонных ботинках, и планов Ильи «заночевать под елочкой» не разделял.
Влезли в поезд, кое-как уместили рюкзак под сиденьем, сняли верхнюю одежду. Еще до того как тронуться, выпили по сотенке коньяку, а потом, когда поехали, – еще. За удачу.
Соседи по плацкартному отсеку оказались немолодыми, усталыми и вскоре легли спать. А Роман с Ильей долго сидели в полутьме, молча смотрели в окно. Там проплывали Сергиев Посад, Александров, Ростов…
Вспомнили, что надо предупредить проводницу, чтоб разбудила перед Галичем. Побежали, нашли, предупредили. Еще выпили, сняли обувь и уснули на голых полках – на постельное белье решили не тратиться.
