Павел Крусанов - Американская дырка
Стенька доберутся до компа, они первым делом выудят из Тенет все сведения про Афон.
Переводы писем нашим сверхглубоким спецам от заморских коллег были уже у меня на руках. В ожидании официанта я неторопливо их просматривал. Все было верно: деловой интерес к Кольской скважине плюс вежливые личные мелочи. Возле керамической пепельницы лежал зеленый Анфисин блокнот со стенограммой, прихваченный Капитаном для памяти – чтобы не упустить деталей.
Собственно, мы не были голодны – просто вид оскверненного кабинета не располагал к возведению триумфальных планов.
– И все-таки что это было? – Я не ожидал услышать объяснение, вопрос был риторический. Тем не менее ответ меня настиг.
– Знак. Мы на правильном пути. – Капитан отложил меню. – За них вступился их американский черт. Но мы покрыты благодатью.
Я подумал: при чем здесь черт? Если строительство Вавилонской башни наоборот, как и строительство просто Вавилонской башни, карается небом, то за провокацию мы тоже должны получить по заслугам. Разве нет? Остается надеяться, что на этом отеческом шлепке все и закончится: мол, слишком не резвитесь, сорванцы. Хотя надеяться на это глупо.
Подошел официант. Я заказал графинчик водки, яблочный сок, греческий салат с козьим сыром и кофе. Капитан – кофе, минералку и свинину по-баварски.
– Не люблю говядину, – обосновал он свой выбор перед молчаливым официантом. – Корова питается черт знает чем, а свинья – чистыми помоями.
2
К половине восьмого мы набросали следующую схему:
1. Смыслягин:
– отправить из “Nature” Смыслягину отказ в публикации статьи
(которая до “Nature” не дошла. -Е. М.) об архейском комплексе гнейсов кольской серии (тон вежливо-оскорбительный: статья, мол, нам неинтересна, а местами даже глубоко противна);
– отправить от имени Смыслягина в “Nature” письмо, отзывающее статью
(которую он в “Nature” не посылал -Е. М.) о кольском “третьем теле” (мотивировка невнятная, тон категорический);
– следить за всеми профессиональными сношениями по электропочте.
Цель:
– Смыслягин обижен на “Nature” и прерываетограничивает контакты с ним;
– “Nature” полагает, что Смыслягин попал под молот государственной секретности: в случае неконтролируемого со стороны “Танатоса” контакта, недоумение Смыслягина по поводу действующей Кольской скважины и золотого горизонта будет воспринято именно в этом свете.
2. Референтная группа русских специалистов:
– на вопросы иноземных коллег по Кольской СГС дать разноречивые ответы (тон: фальшивое недоумение, категорическое возражение, дипломатичные обинякинамекипроговорки);
– следить за дальнейшей перепиской.
Цель:
– создать впечатление наглухо закрытой темы;
– инициировать самозарождающиеся научные домыслы о невероятной начинке недр.
3. Дезинформация:
– имитировать дальнейшую утечку данных через геологический сайт;
– обеспечить возможность публичной демонстрации работы магистерия.
Цель:
– возмутить спокойствие.
4. Периферийные информационные мины:
– разместить на сайте кабинета министров сведения о грядущем тотальном увеличении государственных инвестиций в народное хозяйство;
– фальсифицировать статистические данные роста производства и национального валового продукта;
– организовать полемику в СМИ по вопросу целесообразности денежной реформы и введения в оборот серебряного рубля и золотого червонца;
– распространить слухи о чудесных исцелениях безнадежно больных в
Кремлевской больнице и больницах Мурманской области.
Цель:
– создать образ России, стремительно идущей к благоденствию;
– дать заморским аналитикам возможность отличиться;
– просто забавно.
Воистину испепеляющая работа мозга. Немудрено, что вслед за фабрикацией этого документа перед нами, весь в матовой испарине, появился еще один графинчик водки. Давно известно: еда – дело свинячье, питье – дело офицерское. Но закусывать надо. Поэтому я заказал котлету по-киевски, а Капитан – салат “Цезарь”.
– Ты думаешь, они поверят?
– Не сомневайся, – убежденно сказал он. – Мы живем в эпоху полунебытия, когда информация о событии важнее самого события, которого может и вовсе не быть. К тому же американцы относятся к нам примерно так, как мы к китайцам. Они во всем готовы видеть только явное и тайное коварство.
– Но ведь никто не подтвердит этой нелепицы.
– Теперь мы можем на правительственном уровне заявить, что Кольская скважина заморожена, – это уже ничего не изменит. Помнится, Хусейн в начале века твердил, что у него нет оружия массового поражения. Его и вправду не было. Ему поверили?
– Нас что же, будут бомбить?
Капитан тихонько рассмеялся.
– Частный капитал всегда ищет перспективные пути. Ведь деньги честолюбивы – тем порочным честолюбием, которое превышает дарование.
Они вообще подражают людям: бывают цветными, носят на себе лица, забавны на просвет, любят пейзажи и хрустят на изломе. Полный мимесис. Их тянет друг к другу. Поэтому, вообразив приятную компанию, они хлынут к нам, чтобы резвиться и плодиться здесь. – Он приподнял рюмку, предлагая тяпнуть. – Скажи, что ты будешь делать, когда Америка падет, а Россия оседлает полюс благоденствия и силы?
Что ты хочешь от реальности, которая грядет?
Мы выпили.
– А это будет скоро?
– Сказано в Писании: не дело человека знать сроки.
Мне не надо было долго думать.
– Я хочу завести питомник по разведению жуков.
– После такой победы? Да-а, жест достойный Диоклетиана… или кто там променял царство на капусту? И что же, в этом деле, ну… в деле распятия жуков, ты достиг успехов?
– Я здесь один из лучших. – В художественных салонах мои жуки и впрямь пользовались завидным спросом. Вспомнив про охотничьи трофеи в кабинете Капитана, я уточнил: – В своем деле я имею такой же авторитет, как чучельник Фокин – в своем.
Я не преувеличивал – мои хрущи, карабусы, дровосеки, носороги и копры, составленные в причудливые композиции, полные цвета и воздуха, света и тьмы, всегда были востребованы ценителями прекрасного. Сложнее было с экзотикой. Сам я предпочитал
Палеоарктику, поскольку мог лично до нее дотянуться, но на потребу массового вкуса делать рамки приходилось в основном с тропическими тварями. Конечно, у меня были поставщики – на Филиппинах, в
Таиланде, на Суматре и в Конго, был даже один непоседливый миссионер-итальянец, который, скажем, присылал жуков из Ботсваны, а деньги ему просил переводить уже в Бирму, – конечно, время от времени я покупал в “Зоопарке живых насекомых”, угнездившемся в
Зоологическом музее, каких-нибудь дохлых камерунских вилоносов или лощеных бурундийских бронзовок, но одно дело – поймать или самому вывести жука в садке, а другое… Любой рыбак знает, чем выуженная рыба отличается от покупной. Всем.
– А если у тебя будет свой питомник?
– Тогда, считай, у меня нет равных. Проблема – в хороших экземплярах колеоптер и только.
– То есть ты будешь на самой вершине?
– Ну да.
– Что ж, как говорил Цвейг, каждый знает свой звездный час. У одних он уже позади, другие чувствуют себя на пике, а кто-то видит свой звездный час вдалеке, может быть, за смертью.
– А ты? Где твой звездный час?
Капитан вздохнул так, будто собрался нырнуть.
– Для ощущения полноты жизни мне требуется созвездие.
И он, покопавшись вилкой в салате, рассказал такую историю.
Когда-то у него был друг – отличный музыкант, волшебник, виртуоз, владыка черно-белых клавиш, король скрипичного ключа. Случилось так, что этот Божьей милостью искусник увлекся традиционными науками: алхимией, каббалой, астрологией, сакральной историей и географией, а также психоделикой и спиритизмом. Войдя во вкус, он принялся взывать к духам древних мастеров и искать смысл жизни. В результате регулярных практик ему удалось чрезвычайно развить таившуюся в нем сверхперсональную чувствительность – он постиг истину и обрел
путь. Его наставником на этом поприще стал александрийский мудрец
Патрокл Огранщик, известный еще как полководец Дионисий Никатор, благочестивый столпник Павлин Калугер и разбойник Гиеракс Черный, который не один год держал в страхе Никею, Никомидию, Анкиру и Эфес.
Патрокл Огранщик прожил долгую, неистовую и густую жизнь. Он был богатым землевладельцем, архитектором, пиратом, поэтом, полководцем, философом, содержателем публичного дома, алхимиком, аскетом-столпником и наконец разбойником, настолько кровожадным, что, несмотря на седины, его прозвали за злодейства Черным. Причем во всех делах, какими только он ни занимался, он достигал совершенства.
На спиритических сеансах друг Капитана беседовал с духом Патрокла
Огранщика, после чего записывал все, что успевал запомнить. Через девять месяцев он подготовил капитальный труд, в котором изложил основные положения учения этого необычайного мыслителя. Главная идея заключалась в следующем: человек, достигший вершины в своем деле, должен оставить былые занятия, отрясти с сандалий прах, сменить имя и начать все сначала на новой ниве. “Добравшись до вершины, – говорил Патрокл Огранщик, – остановись. Не пытайся покорить небеса – ты сорвешься и разобьешься о камни. Но и покой не к лицу тебе: оставаясь на вершине и пожиная плоды своего дарования, ты уподобишься свинье, которая не в силах оторваться от помойного корыта. Спустись вниз и взойди на вершину по другому склону – таким образом ты избавишься от однообразия жизни”. Патрокл Огранщик сравнивал человека с драгоценным камнем: “Шлифуя разные грани, ты постепенно превратишься в бриллиант или сапфир. Шлифовке поддается любой минерал – не поддается шлифовке только дерьмо”.
