Стив Дьюно - Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя
Уже на следующий день Нэнси полностью предоставила нас с Дубиной самим себе. Он все еще пытался напрыгивать и устраивать мне подсечки, но я не поддавался. Я водил его на поводке, меняя направление, делая резкие повороты, меняя скорость, как будто вел его в танце. Впрочем, чаще всего это напоминало не танец, а какой-то нелепый поединок с гигантом.
Я кормил его каждый день, ухаживал за ним, отрабатывал команды и вознаграждал за послушание. Мы понемногу сдружились. Это были мои первые шаги к тому, чтобы сделаться собачьим тренером и научиться смотреть на вещи с точки зрения четвероногих.
Большинство собачьих тренеров, кого я знал, сами тоже – будем откровенны – чем-то напоминали собак. Они умели хорошо сосредотачиваться, слушать, использовать все свои органы чувств, обладали врожденным чувством справедливости. Но в то же время они отличались некоторой стайностью, им было трудно сходиться с новыми людьми. И, практически без единого исключения, они говорили то, что думают, без уверток и намека на какую-либо политкорректность. В общем, в точности как собаки. И академия в этом смысле ничем не отличалась.
– Это кто такой? – спросила Трейси, завидев меня в тренерской комнате. Она была молодой, хорошенькой, спортивного телосложения. К работе с животными у нее имелся врожденный талант, и чтобы она признала в вас равного, следовало сперва доказать, что вы этого достойны. Зато после того, как она и ее муж Нил (заведовавший содержанием собак в академии) начинали вам доверять, – это делалось от всего сердца и безоговорочно, – они готовы были отдать последнюю рубаху. Другое дело, что за пару дней у трепла с восточного побережья, непонятно каким чудом устроившегося на эту работу, не было никаких шансов такое доверие завоевать.
– Трейси, это Стив, – представила меня Нэнси. – Наш новый показной самец. Не кусайся и не позволяй собачкам его сожрать.
– Да он и сам справится, я думаю. – Она наградила меня лукавой улыбкой.
– Главное, берегись кокер-спаниелей, – с усмешкой предупредила Джулия, отрываясь от бумажек. Она была элегантна, остра на язык и с одинаковой легкостью могла говорить о ротвейлерах, о Диккенсе или о космической программе НАСА, в зависимости от окружения. У нее было отменное чувство юмора, но, подобно остальным, она не спешила принимать новичка в свой круг.
– Говорят, с кокерами бывает непросто, – сказал я.
– Они не от мира сего, – отозвалась она без улыбки.
– Как в фильме Роджера Кормана, – бросил я. В 50-х годах вышел научно-фантастический фильм под таким названием.
– Не люблю Кормана, – заявила она. Нэнси и Трейси переглянулись.
– Я в Лос-Анджелесе знал парня, который у него работал звукорежиссером. У нас лень рождения был в один лень.
– А, ну-ну, – сказала она. – Ладно, мне пора с собакой работать.
Разница между занятиями с Лу и тем, что мне приходилось делать в академии, была как между школьным бейсболом и высшей лигой. В школьной команде ты видишь, как в тебя летит мяч, и у тебя есть секунда, чтобы решить, что делать; в высшей лиге мяч несется на тебя, как комета, проносится мимо со свистом и исчезает, прежде чем ты успеваешь вскинуть руку и сделать замах.
Никогда прежде мне не доводилось видеть столько непослушных, асоциальных собак. Если Лу можно было сравнить с отличником, то здесь были сплошные второгодники и хулиганы, лети с расстройством внимания, жулики, бандиты, истерики, убийцы и жертвы. Но я попал в высшую лигу и должен был не просто их обучать, но и сдерживать, успокаивать, приводить в чувство, убеждать, контролировать и воспитывать. Им нужно было прививать хорошие манеры, уверенность в себе, дисциплину и сдержанность, одновременно убеждая владельцев, что это не они (или не только они) во всем виноваты и всегда остается проблеск надежды. Каждый раз проблемы возникали с неожиданной стороны, и нужно было находить уникальные решения – и выживать. Мне предстояло многому научиться.
Каждый лень я работал с шестью, а то и больше собаками разных пород, возраста и темперамента. Крупные, мелкие, хитрые, опасные, возбудимые, глупые, сердитые – все они были разными, и с каждой были свои сложности. У большинства проблемы выходили за рамки обычного непослушания. Многие вели себя агрессивно, все ощущали себя беспокойно вдали от дома. Я переходил от одной собаки к другой, отрабатывая социальные навыки, послушание, правильное отношение к людям, уверенность в себе – в зависимости от того, что требовалось в каждом конкретном случае. Боязливо-агрессивный спаниель, гиперактивный лабрадор, подозрительный салюки, глухой далматинец – невозможно было предугадать, с кем доведется столкнуться на следующий лень.
Эта работа изматывала не только физически, но и эмоционально. Чаще всего собаки попадали к нам в состоянии стресса, и в зависимости от той эмоциональной волны, что от них ощущалась, надо было рассчитывать каждый свой шаг.
Главным плюсом работы в академии было то, что сюда я мог привозить Лу хоть каждый лень. До тех пор пока пес, принадлежащий тренеру, не создавал проблем или не занимал место, которое должно принадлежать другой собаке, никто не возражал против его присутствия. Мы вновь были одной командой.
Вскоре для всех стало очевидно, что у Лу имеется особый дар завоевывать сердца собак, которые обычно враждебны к себе подобным. Его специализацией стало лечить агрессивных и асоциальных, запуганных и нервных животных. Лу, сильный и по-собачьи умный, воспитанный среди дикой природы, был неунывающим и неутомимым, что помогало ему завоевывать доверие и уважение даже у самых опасных псов. Быстрый и крепкий, он изматывал их, не поддаваясь на провокации, и со временем они приучались его терпеть и даже любить.
Для таких проблемных собак было праздником найти наконец пса, на которого они могли положиться. Он сносил все их выходки с безграничным добродушием, не выходя из себя и не тая на них злобы. «Что за чокнутый пес такой?» – наверное думали они, но никакой лай и рычание не могли его запугать.
И видно было, как смягчается их взгляд, когда Лу входит в комнату. Еще недавно они бесились или пугались при виде других собак, а теперь они начинали вилять хвостом при виде Лу, радостно бегущего навстречу или скачущего по снарядам для аджилити. В этом отношении Лу был настоящий гений, он раскрыл передо мной сердца множества собак, для которых я был последним шансом на реабилитацию, иначе их ожидало бы усыпление. Да, я был хорошим тренером, но бок о бок со мной работал необычайный пес.
Лу помог сотням собак обрести мир в душе. Он учил их избавляться от страхов, показывал, какой прекрасной может быть жизнь. Их хозяева, благодарные за дар новой жизни, который мы вручали их питомцам, особенно благодарили нас за то, что им не придется теперь принимать роковое решение, память о котором грозила омрачить им многие годы, и это не я приносил им такой дар, это Лу.
Соло выглядел как собака, бегал как собака, лаял как собака. Но другие псы приводили его в ужас, заставляли шерсть подниматься дыбом. Он ощущал родство с ними, но не понимал их языка. Он боялся себе подобных.
Такое имя он получил, потому что был единственным щенком в помете. Помесь ретривера с питбулем, он никогда не играл, не возился, не воевал за первенство с однопометниками. Став взрослым, он по-прежнему не знал, как вести себя с другими собаками. Соло был несчастен и очень опасен.
В раннем детстве щенки играют друг с другом и обучаются общению. Это и язык тела, и установление иерархии, и запрет на укусы, и навыки обучения – в возрасте от трех до десяти недель все это происходит естественным образом. Именно так собаки учатся понимать друг друга и правильно вести себя в стае. Без этого собака становится изгоем среди своих.
Соло был доброжелательным и вдумчивым псом, но у него напрочь отсутствовали социальные навыки, которые позволили бы ему находить язык с другими собаками. Когда возникала ситуация взаимодействия, он перевозбуждался и практически тут же впадал в панику. Он просто не умел «говорить по-собачьи». Оказаться рядом с другими собаками было для него все равно что человеку – в толпе, где все орут на него на десяти языках и толкают во все стороны. Соло этого не выдерживал.
Меган, его хозяйка, привела к нам Соло в надежде на помощь. Если мы не справимся, ей ничего другого не останется, как отдать его в приют. Но в приютах некому возиться с чересчур агрессивным псом, так что на самом деле Соло ожидало усыпление.
Он стал моим основным «подзащитным», и я привел к нему единственного пса, способного вытерпеть его ярость, успокоить страхи, помочь найти общий язык с другими собаками. Я привел к нему Лу.
Меган с мужем были начинающими собачниками, поэтому Соло не знал почти никаких команд. С людьми он тоже не умел общаться, не мог сосредоточиться, не понимал, что такое контроль. Именно это и стало нашей первой задачей.
