Жоржи Амаду - Габриэла, корица и гвоздика
– Кстати, о закусках - дайте мне чего-нибудь заморить червячка.
– Разве вы не видите, что у меня ничего нет? Будет только вечером. От меня кухарка уехала.
Ньо Гало принял насмешливый вид.
– Почему бы вам не нанять Машадиньо или мисс Пиранжи?
Он намекал на двух известных в городе гомосексуалистов. Первый был мулат Машадиньо, прачка по профессии, отличавшийся чистоплотностью и аккуратностью, его нежным рукам семейные люди доверяли льняные и парусиновые костюмы, тонкие рубашки, крахмальные воротнички. Второй страшный негр, служивший в пансионе Каэтано, которого можно было встретить ночью на берегу моря, где он бродил в поисках порочных наслаждений. Мальчишки кидали в него камнями и дразнили: "Мисс Пиранжи! Мисс Пиранжи!"
Получив этот издевательский совет, Насиб разозлился:
– Пошли вы... в навозную кучу!
– Туда и направляюсь. Буду делать вид, что работаю. Немного погодя я вернусь, и если б вы рассказали про вчерашнюю ночь - все до мельчайших подробностей...
Бар заполнялся народом. Насиб увидел, как со стороны набережной появился Мундиньо Фалкан между капитаном и доктором. Они оживленно беседовали.
Капитан жестикулировал, время от времени его прерывал доктор. Мундиньо слушал, кивая головой. "Они что-то замышляют..." - подумал Насиб. Что, черт возьми, делал экспортер дома (ибо он наверняка шел оттуда) в такой час в компании этих двух приятелей? Приехав сегодня, после почти месячного отсутствия, Мундиньо должен был сидеть у себя в конторе, принимать полковников, обсуждать дела, покупать какао. Но поступки Мундиньо Фалкана были неожиданными, он делал все не так, как другие. Вот он шагает с беспечным видом и с величайшим оживлением обсуждает что-то с двумя приятелями, будто у него нет серьезных дел, требующих разрешения, клиентов, которые его ждут и которых надо отпустить. Насиб оставил кассу на Вико Фино и вышел из бара.
– Ну как, достали кухарку? - спросил капитан, уезживаясь.
– Я обошел весь Ильеус. И хоть бы одна...
– Коньяку, Насиб. И настоящего! - крикнул Мундиньо.
– И пирожков с треской...
– Будут только вечером...
– Эй, араб, что это у вас происходит?
– Так можно растерять клиентуру. Мы сменим бар... - рассмеялся капитан.
– К вечеру все будет. Я заказал сестрам Рейс.
– Хорошо хоть так...
– Хорошо? Они же дерут безбожно... Я терплю убытки.
Мундиньо Фалкан посоветовал:
– Вам, Насиб, нужно модернизировать свой бар. Привезти холодильник, чтобы всегда был лед, установить современное оборудование.
– Сейчас мне прежде всего нужна кухарка...
– Выпишите из Сержипе.
– А пока она приедет?
Наблюдая за друзьями, у которых был вид заговорщиков, Насиб заметил довольную улыбку капитана, а также то, что они внезапно прервали разговор при его приближении. Подошел Разиня Шико с бутылкой вина на подносе. Насиб подсел к столику друзей.
– Сеньор Мундиньо, чем вы досадили полковнику Рамиро Бастосу?
– Полковнику? Ровным счетом ничем. А что?
Насиб сдержанно ответил:
– Да ничего, просто так...
Капитана заинтересовали слова Насиба, и он хлопнул его по спине:
– Выкладывайте, араб. В чем дело?
– Сегодня я встретил его - он сидел напротив префектуры, греясь на солнце. Поговорили о том, о сем, я рассказал, что сеньор Мундиньо приехал сегодня и что скоро прибудет инженер. Старик прямо озверел. Спросил, при чем здесь сеньор Мундиньо, зачем он, мол, суется туда, куда его не просят.
– Видите? - прервал капитан. - Мель...
– Нет, не только мель. Потом подошел учитель Жозуэ и сказал, что колледж получил официальный статут, полковник так и подпрыгнул. Видно, он сам обращался с ходатайством к правительству, но не сумел ничего добиться. Рассердившись, он даже стукнул палкой по земле.
Насиб остался доволен молчанием друзей и впечатлением, которое на них произвело то, что он рассказал.
Он отомстил им за конспиративный вид, с которым они сюда явились.
Скоро он узнает, что они замышляют. Капитан сказал:
– Так вы говорите, он разозлился? Ну, ничего, скоро он еще больше взбесится, этот старый колдун. Он думает, что он тут один хозяин...
– Для него Ильеус как собственная фазенда. А нас, ильеусцев, он считает своими батраками... - заметил доктор.
Мундиньо Фалкан молча улыбался. В дверях кинотеатра показались Диоженес и чета артистов. Они увидели друзей за столиком у бара и направились к ним.
Насиб сказал:
– Именно. Сеньор Мундиньо для него "чужак".
– Он так и сказал? - спросил экспортер.
– Да, это его выражение.
Мундиньо коснулся руки капитана.
– Можете договариваться, капитан. Я решил. Старик еще попляшет под нашу музыку. - Последнюю фразу он сказал для Насиба.
Капитан поднялся, допил свою рюмку, чета артистов была уже близко. "Что они, черт возьми, замышляют?" - соображал Насиб. Капитан стал прощаться:
– Извините, мне нужно идти, срочное дело.
Мужчины поднялись из-за столика, задвигали стульями. Анабела, держа раскрытый зонтик, кокетливо улыбалась. Принц, зажав длинный мундштук во рту, протягивал свою худую, нервную руку.
– Когда премьера? - спросил доктор.
– Завтра... Мы договариваемся с сеньором Диоженесом.
Хозяин кинотеатра, как всегда небритый, пояснял своим унылым и жалобным голосом псаломщика:
– Думаю, он будет иметь успех. Ребятам нравятся фокусы. И даже взрослым. Но она...
– А почему вы боитесь за нее? - спросил Мундиньо, пока Насиб подавал аперитивы.
Диоженес почесал подбородок.
– Всем известно, что Ильеус - еще отсталая провинция. На танцы, которые она исполняет почти обнаженная, семьи не пойдут.
– Зал заполнят одни мужчины... - заверил его Насиб.
Но у Диоженеса была наготове куча отговорок.
Ему не хотелось признаться, что он сам, протестант и целомудренный человек, шокирован смелыми танцами Анабелы.
– Это больше подходит для кабаре... Для эстрады в кинотеатре такие танцы не годятся.
Доктор очень вежливо и изысканно извинялся перед улыбающейся артисткой за свой город: - Сеньора, простите нас. Отсталый край здесь, передового искусства не понимают. Такие танцы у нас считаются безнравственными.
– Но это же высокое искусство, - произнес замогильным голосом фокусник.
– Конечно, конечно... Но все же...
Мундиньо Фалкан потешался:
– Однако, сеньор Диоженес...
– В кабаре она может больше заработать. Будет в кинотеатре помогать мужу, а по вечерам танцевать в кабаре.
При упоминании о большом заработке глаза принца загорелись. Анабела спросила Мундиньо:
– А вы как думаете?
– По-моему, это неплохо. Иллюзионистка в кинотеатре и танцовщица в кабаре...-Прекрасно!
– А это заинтересует хозяина кабаре?
– Сейчас узнаем... - Мундиньо обратился к Насибу; - Насиб, сделайте одолжение, пошлите мальчика за Зекой Лимой, я хочу поговорить с ним. Только побыстрее, пусть немедленно придет.
Насиб крикнул негритенку Туиске, который тут же выбежал из бара Мундиньо давал хорошие чаевые.
Араб обратил внимание, что голос экспортера звучал властно и напоминал голос полковника Рамиро Бастоса, когда тот был моложе, - это был голос человека, привыкшего повелевать, диктовать законы. Нет, что-то должно произойти.
Оживление в баре возрастало, подходили новые посетители, за столиками становилось все более шумно, Разиня Шико носился как угорелый. Снова появился Ньо Гало и присоединился к компании. Подошел и полковник Рибейриньо и стал пожирать глазами танцовщицу. Анабела блистала в мужском обществе.
Принц Сандра, сохраняя по-прежнему вид голодающего факира, сидел весьма чинно и прикидывал в уме, сколько тут можно заработать. Стоило задержаться в этом злачном месте, чтобы выкарабкаться наконец из нищеты.
– Это вы неплохо придумали с кабаре...
– А в чем дело? - поинтересовался Рибейриньо.
– Она будет танцевать в кабаре.
– А в кино?
– В кино будут только фокусы. Для семейных. В кабаре же она исполнит танец семи покрывал...
– В кабаре? Отлично... Там будет полно... Но почему она не танцует в кино? Я думал...
– У нее новейшие танцы, полковник. Покрывала спадают одно за другим...
– Одно за другим? Все семь?
– Семейным может не понравиться.
– Да, пожалуй... Одно за другим... И все? Тогда действительно лучше в кабаре... Там веселее.
Анабела рассмеялась, она смотрела на полковника обещающим взглядом. Доктор повторил:
– Отсталый край, где искусство загнано в кабаре. - Даже кухарку здесь не найдешь, - пожаловался Насиб.
Пришли учитель Жозуэ и Жоан Фулженсио. Наступил час аперитива. Бар был переполнен. Насибу пришлось самому обслуживать посетителей. Многие требовали закусок и сладостей, а араб повторял все те же объяснения и ругал старую Филомецу. Русский Яков, потный, с растрепанной рыжей шевелюрой, поинтересовался, как обстоит дело с завтрашним банкетом.
