Рэй Клуун - Пока мы рядом
Мы снова целуемся, на этот раз более страстно. Моя рука проскальзывает под халат. Роза не возражает. Я ощупываю ее груди. Они мягкие. Я сразу же в них влюбляюсь. Я целую ее шею, нежно покусывая.
Внезапно Роза встает.
— Э-э… хочешь кофе? — спрашивает она.
— Если ничего лучшего ты не можешь предложить, тогда да, — отвечаю я со смехом.
Я заглядываю в ее фонотеку и вижу диск «Луч света» Мадонны. Включаю музыку Роза наливает две чашки кофе и садится рядом со мной; халат ее застегнут на все пуговицы. Я снова притягиваю ее к себе. Процесс повторяется. Поет Мадонна. Я так хотела этого, гналась, стремилась получить как можно больше… твое лицо… мой суррогат любви[28]. Я нежно ласкаю Розу. Она лежит на диване, голова ее покоится на моей груди. Я расстегиваю пуговицу халата, и, с закрытыми глазами, она шепчет: «Не надо…»
Пока звучат следующие две песни Мадонны, Роза целует меня. Моя рука опять тянется к ее грудям. И я как будто снова дома…[29] Потом спускается ниже. Она вздыхает и запрокидывает голову. На этот раз она не останавливает мою руку, которая уже подбирается к низу живота. Прикоснись к моей коже, я закрываю глаза, мне нужно чувствовать нашу связь… Прикоснись ко мне, я пытаюсь заглянуть в твою душу… Я закрываю тебе глаза… Мы где-то встречались раньше?..[30] Я опускаюсь на колени и раздвигаю ей ноги. Средним пальцем нащупываю клитор. Она качает головой.
— Я не могу оторваться от тебя. Скажи мне, чтобы я ушел, или я за себя не ручаюсь. — Я вздыхаю. Сейчас я напоминаю себе похотливого Патрика Клюйверта[31] после тусовки в ночном клубе. Его либидо в молодые годы было столь же впечатляющим, как и голевые передачи. В последнее время и то, и другое присутствует в умеренных пропорциях.
Роза пристально смотрит на меня. Потом хватает меня за ворот рубашки и притягивает к себе. Ее халат соскальзывает с плеч, и теперь она совершенно голая. Она расстегивает мою рубашку, я судорожно стягиваю брюки и раздвигаю ей ноги. Я нервничаю. Какой-то миг я медлю, давая ей последний шанс сказать «нет». Наблюдаю знаки, по которым иду… Она не качает головой. Бросает на меня встревоженный взгляд и кивает, едва заметно. Я думаю, что следую за своим сердцем… Я медленно вхожу в нее. Какое дивное место для начала…[32] Внутри Розы я и сам как будто на небесах.
Я снова убеждаюсь в этом, когда оказываюсь в ее постели, и еще три раза в следующую субботу, когда якобы нахожусь по делам в городе. Дело скверно, быть беде.
Господи, что я затеял?
6
Она говорит, что будет любить меня вечно,
Но она не знает про нас с тобой,
Про то, как меня тянет к тебе бесконечно,
Про то, как мне хорошо с тобой.
Про то, что, когда мне становится невмоготу,
Я снова к тебе бегу…
Неверность ровным счетом ничего не значит. Это такое же невинное развлечение, как и мастурбация, разве что в процессе задействовано женское тело.
Любовная связь — это уже совсем другая история. Когда вместо банального траханья ты начинаешь заниматься любовью. Тебя интересует не женское тело как таковое, и даже не женщина вообще. Тут кроется нечто иное, чего я всегда старательно избегал. Моя потребность в физической измене уже давно сформировалась в пагубную привычку. Женщины могли поразить любой мой орган, кроме сердца. Пусть телом и разумом я был монофобом, но сердцем всегда оставался моногамным. И оно было занято Кармен. Роза знает, что между нами никогда бы не случился роман, если бы не болезнь Кармен. Но Кармен больна. И весной 2000 года молодая женщина Роза — электронный адрес [email protected], прозвище Богиня, в моей записной книжке Борис — становится первой в моей жизни любовницей.
Мы идеально дополняем друг друга. Роза дает мне то, чего я лишен дома, и я снова — пусть даже урывками — получаю удовольствие от жизни. Она балует меня своей женственностью, и она именно та женщина, которая нужна мне сейчас, в тяжелый период борьбы с раком. Роза — моя суррогатная королева.
Я же, со своей стороны, окружаю ее вниманием и заботой. Она получает лучшее, что есть в Дэне, и со мной чувствует себя настоящей женщиной. «Ты называешь меня Богиней, и я действительно ощущаю себя богиней, когда я с тобой», — восторженно говорит она, когда я прихожу к ней с розой и подарком из магазина нижнего белья. Она с радостью и полной самоотдачей играет свою роль. Она позволяет мне решать, что мы будем делать, где, когда и как. Она спрашивает у меня, что ей надеть, когда мы выходим из дому. Она советуется со мной, какого цвета белье ей лучше купить. Она делает такую интимную стрижку, которая больше всего меня заводит.
Наша связь — как наркотик. Уже спустя несколько недель я зависим от Розы, зависим от того кайфа, который рядом с ней испытываю. Я стараюсь проводить с ней как можно больше времени. Из лабиринтов памяти извлечены все стандартные отговорки, к которым прибегают неверные мужья. Все чаще мне «нужно пораньше в офис». Или «в город, послушать новые диски». Традиционная пятница Дэнни становится прикрытием. Так же, как и домашняя игра «Аякса». Я прочитываю сводку о матче в телетексте и заучиваю ее наизусть перед возвращением домой. Мы устраиваем свидания поздним вечером, после ужина с клиентом. Время от времени, иногда два раза в неделю, нам удается провести вместе весь вечер. Тогда мы идем в такой паб или в ресторан, где надеемся не встретить никого из знакомых, и подолгу болтаем. В основном о сексе. О сексе, который был, о сексе, который будет, о сексе в наших фантазиях. И если не говорим о сексе, то им занимаемся. До изнеможения. У нее дома, в моей машине, в моем офисе, в Вонделпарке, в Амстердаме Бос, везде.
На работе мы ничего не делаем, только переписываемся. Каждый день десятки писем. Как дела у меня дома, когда мы встретимся, как у нее на работе, как у меня на работе, как опоздал ее поезд. В общем, все, о чем можно было бы потрепаться за ужином, если бы у нас была такая возможность. Половину рабочего времени я трачу на проверку своей электронной почты, ожидая нового письма от нее. Мой КПД в «MIU» опускается до уровня Брайана Роя[33].
В выходные, когда я не имею возможности переписываться с Розой по Интернету, я посылаю ей эсэмэски. Десять, двадцать на дню. Когда я в туалете, когда Кармен в туалете, когда выхожу из машины, вспоминая, что «кое-что забыл», когда купаю Луну, когда чищу зубы. В общем, каждую минуту, когда бываю один.
Доброе утро, Богиня! Я тебе снова снился? Позвоню, когда вернусь из яслей.
Уф, пожалуй, стоит номинировать тебя на Нобелевскую премию за минеты.
Ты была неподражаема. Хороших тебе выходных, Богиня.
Боюсь, не смогу тебе сейчас позвонить. Кармен дома. Завтра я снова твой.
Еще напишу. Целую.
Розе ничего не остается, кроме как ждать. Ждать, пока я позвоню, ждать, чтобы узнать, встретимся ли мы сегодня и не возникнут ли у меня в последнюю минуту обстоятельства, ждать моих эсэмэсок.
У нас строгое правило: Роза ни в коем случае не звонит мне и отвечает на мое сообщение, только если в нем содержится знак вопроса, причем не позднее чем через пять минут.
Ты дома?
Я страшно боюсь, что однажды все откроется. В своей телефонной книжке я шифрую Розу по-разному: один месяц она проходит как Борис, по имени нашего стажера, в следующем месяце она уже Арьян КПН, мой клиент. После каждого звонка я стираю запись о нем в телефоне. Точно так же я немедленно удаляю ее эсэмэски после прочтения. Несколько раз на дню я удаляю электронные письма, которые приходят от нее. Я никогда не пишу ей с домашнего компьютера.
По моей просьбе она сразу приезжает. В любое время дня, в любое место, где бы я ни находился. Если я возвращаюсь от своего клиента из Эйндховена, она садится на поезд до Утрехта, чтобы сорок пять минут посидеть со мной в привокзальном кафе, а потом доехать со мной на машине до Амстердама.
Она отменяет встречи с подругами, потому что не знает, сколько продлится мой ужин с клиентом и сможем ли мы встретиться. Это может произойти и в половине одиннадцатого вечера, и в половине первого ночи.
Мои свидания с Розой всегда заканчиваются одинаково. Я вырываюсь из ее теплой постели, в душе долго скребу член и лицо, отмываясь от запахов, и ухожу в холод ночи. Один. В машине, все еще возбужденный желанием и воспоминаниями о сексе с Розой, я с ужасом думаю о возвращении домой. Это самые страшные минуты в моей жизни. С тяжелым сердцем я ищу парковочное место на Амстелвеенсевег. Прежде чем выйти из машины, выжидаю, еще раз продумываю свое алиби, ищу в нем слабые места, повторяю про себя заученный текст, больше всего на свете боясь проколоться.
