Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики
Тамара Ивановна была рождена распорядителем - она шла впереди и перед ней раскрывались все двери. Позади ковылял я, поддерживаемый мамой. Не прошло и получаса с момента приёма яда, как я был уже у врача.
Меня посадили на табурет, покрытый клеёнкой, под ноги поставили таз. Врач, похожий на военного фельдшера, принёс огромный чайник с тёплой водой, налил в стакан и протянул мне: - Пей!
У меня всё болело внутри, и я замотал головой. Врач показал мне на толстый шланг, висящий на стене, и сказал:
- Не будешь пить - сейчас засунем в горло шланг и будем наливать! Жить хочешь - выпьешь!
Я пересилил себя и стал давиться водой. Не успевал я проглотить один стакан, врач наливал второй. Рвота не заставила себя ждать, таз понемногу наполнялся.
Затем врач выпроводил в соседнюю комнату маму и Тамару Ивановну и снял со стены шланг. Оказывается, он предназначался для той процедуры, которая в старые времена называлась 'катаклизмой'. Я уже перестал замечать боль, стыд и прочие мелочи; мне казалось, что через меня, как через засоренную трубу, пропустили целый водопад воды, и я не знал, остались ли ещё при мне хоть какие-нибудь внутренности.
С меня сняли мою промокшую насквозь одежду, надели серо-бежевый халат огромного размера и повели по больничному коридору. Врач отпер ключом какую-то комнату, завёл меня туда, и, указав на койку, приказал: 'Ложись, отдыхай!' - и снова запер за собой дверь. На маленьком окне комнаты я увидел решётку. Коек в комнате было три, на одной из них лежал мальчик моего возраста, а третья была свободной.
- Славик! - представился мне мальчик и продолжил, - ты находишься в палате для самоубийц. Здесь нет поясов, верёвок, острых и тяжёлых предметов. Обед будут давать, если, конечно, он тебе положен, прямо сюда, но про ножи и вилки - забудь!
И Славик рассказал про своё злоключение.
В кинотеатрах Тбилиси тогда шёл знаменитый фильм: 'Фанфан-тюльпан'. Там, если помните, главного героя, которого играл знаменитый Жерар Филипп, вешают на ветке дерева, которая ломается, и герой остаётся жив. После этого фильма десятки ребят Тбилиси повторили подвиг Жерара Филиппа и лишь некоторые остались живы. К последним относился и мой сосед по палате - Славик. Он с друзьями, играя Фанфана-Тюльпана, повесился на ветке, которая показалась ему недостаточно прочной. Но знаний сопромата у Славика и его друзей оказалось недостаточно, и ветка упорно не хотела ломаться. Товарищи сперва тянули агонизирующего Славика за ноги, пытаясь всё-таки победить ветку, но вовремя поняли, что только усугубляют положение. Тогда они, используя табурет, с которого вешался Славик, добрались до ветки, пригнули её к земле, и освободили шею Славика из петли. Тот, конечно, был уже без сознания, но вовремя подбежали взрослые и спасли его. Славик показал мне красно-синюю полоску на шее:
- Вот и держат меня здесь как какого-нибудь малахольного, всё из-за этой полосы. Выходит - самоубийца!
Я в ответ что-то пробормотал про крысиный яд, но все мои секреты раскрыла лечащий врач по фамилии Горгадзе. Она вошла в комнату и спросила по-грузински:
- Ак кантаридини вин далия? ('Кто здесь выпил кантаридин?').
- Мэ! ('Я!') - как мне показалось, радостно ответил я, и привстал с койки.
- Ты что, сумашедший? - переходя на русский язык, продолжала Горгадзе, - ты не знаешь, что от этого можно умереть? Откуда он у тебя?
Я подробно рассказал технологию приготовления этого яда в домашних условиях.
- Что, девочек хотел соблазнять? - допытывалась врачиха, так зачем сам выпил? Себя хотел возбудить, что ли? С потенцией плохо или с головой? И добавила:
- Твоё счастье, что так много выпил. Жидкость обожгла слизистую пищевода, а также желудка, и начались сильные боли. Вот тебя и привезли сюда, промыли и прочистили. А выпил бы двадцать капель, болей не было бы, и яд всосался бы в организм. Тогда - конец! Ну, а теперь только будешь импотентом до конца жизни! - и, увидев мой испуг, успокоила, - шучу, шучу!
Мне сделали несколько уколов и перевели в общую палату.
- А ты, Демонфор, будешь лежать здесь, пока синяк не шее не пройдёт! Нельзя тебя в таком виде в нормальной палате держать. Придёт комиссия - сразу увидит, что повешенный!
- Надо же, - подумал я, - в тбилисской больнице - де-Монфор! - и сразу позавидовал его фамилии. Я хорошо помнил по истории графа Симона де-Монфора, основателя первого парламента Англии, фактического диктатора страны в 13 веке. Вот бы мне такую фамилию! Но тогда имя пришлось бы менять - не может быть де-Монфор и Нурбей!
И тут я вспомнил, что крестили-то меня именем 'Николай'! Ещё до школы, лет в пять, бабушка повела меня в Дидубийскую церковь крестить. Тайно от мамы - она же была членом партии и против этих 'отсталых обрядов'. Бабушка подобрала мне крестных отца и мать и повела в церковь. Я смутно помню всю процедуру своего крещения, только врезался в память эпизод, когда поп произнёс имя 'Николай'. Бабушка засуетилась, стала совать попу в карман рясы красную тридцатирублёвку (была, оказывается, и такая!) и подсказывать: 'Нурбей, Нурбей'!
Но поп сверкнул на неё глазами и твёрдо произнёс: - 'Николай'!
Нашла тоже, какую купюру совать попу - тридцать рублей, ведь это так напоминает тридцать серебреников! Да ещё советского кроваво-красного цвета! Но поп не предал устоев православной церкви, а то был бы я сейчас православным Нурбеем! Кошмар!
А сейчас - в миру - Нурбей, а крещён - Николаем. И венчаться с таким именем можно и отпевать! И к фамилиям знаменитым подходит - граф Николя де-Монфор, барон Клаус фон-Шлиппенбах, или князь Николоз Бараташвили! Меня с детства привлекали звучные, благородные фамилии.
Но я отвлёкся от темы. Полежал я в больнице ещё дней пять - были сильные рези в животе, а когда они прошли, меня выпустили. Стыдно мне было возвращаться домой, когда все знали, что я принял яд. Соседи отводили глаза, когда встречались со мной, очень немногие спрашивали, как здоровье. Я узнал неприятную новость - Владик с матерью Любой бросили свою комнату и переехали жить куда-то в другое место, куда - не знал никто.
В школе привыкли к моим пропускам занятий и только облегчено вздыхали. Постепенно я пустил среди соседей легенду о том, что проглотил яд случайно.
- Пахнет спиртом, - забиваю я им баки, - я и выпил, думал - настойка какая-нибудь. Оказалась - отрава!
Сказанное было полуправдой, потому, что такое вполне могло бы случиться. К тому времени я уже сам готовил хороший спирт и на его основе делал различные напитки: ром, ликёры, настойки. И даже нелегально продавал кое-что из этого. Появилась нужда в деньгах, а возможности заработать их законно не было. В то время детский труд был запрещён. Вот и приходилось приторговывать напитками. В Грузии это было не в новинку. Рынок ломился от дешёвой чачи. Можно было зайти в любой двор, в том числе и наш, и спросить, кто торгует чачей. Но народу чача уже приелась, а попробовать необычные напитки - ром, ликёр 'тархун', или такую экзотику, как 'гремучий студень' или 'любовный напиток', всем хотелось.
Дела дрожжевые
Как-то бабушка принесла домой банку свежих дрожжей - пивзавод был рядом, и там почти бесплатно - пять копеек за ведро - отдавали эти дрожжи. Как я понял, дрожжи эти были побочным продуктом при производстве пива. Люди брали эти дрожжи для разных целей - кому-то они помогали избавиться от прыщей (в дрожжах много рибофлавина - витамина В2), другим помогали пополнеть. Не удивляйтесь, тогда для моды не худели, а полнели. Осенью, после летнего отдыха люди спрашивали друг друга:
- Вы насколько поправились?
'Поправиться' - это сейчас означает 'опохмелиться'; тогда это означало 'пополнеть'. Люди были настолько истощены, что полнота, как сейчас у некоторых африканских племён, считалась признаком красоты.
- Мужчина полный, красивый : - часто слышал я в разговорах соседок.
Итак, литровая банка дрожжей была передо мной. Сверху образовался достаточный слой прозрачного пива. Я попробовал и решил, что по вкусу - это почти настоящее пиво, только очень уж горькое. На ведро дрожжей литра два такого пива можно нацедить. Два литра пива за 5 копеек - это уже неплохо. Чтобы сделать вкус этого пива менее горьким, я насыпал в него немного сахарного песка. И - о чудо! - пиво 'закипело', стало мутным, пошла пена вверх, переливаясь через край банки. Я оставил его отстаиваться на ночь, а утром, когда попробовал его, мне показалось, что я пью вино - настолько крепким оказалось это пиво. Оказывается, я 'открыл для себя' древнейший биологический процесс - брожение. Теперь уже я сам пошёл на пивзавод и взял целое ведро дрожжей. Я подсыпал в это ведро понемногу сахарного песка и дожидался конца 'кипения' жидкости. Наконец, настал такой момент, когда добавка сахара уже не приводила к брожению, а жидкость становилась сладковатой на вкус.
Заметил я и ещё одну особенность этой жидкости - я быстро пьянел, если даже выпивал только один стакан. Слышал я, что из такой спиртосодержащей жидкости - браги, получают чачу методом перегонки. Как химик-самоучка, я быстро освоил этот процесс и стал делать из браги достаточно крепкие напитки. После второй-третьей перегонки водка получалась крепче чачи и без запаха дрожжей.
