Ирвин Шоу - Богач, бедняк
Сделав глоток, он закашлялся. Виски попало не в то горло. Когда приступ кашля прошел, он сказал, улыбнувшись:
— Может, и мне стоит немного полечиться… Ну а теперь, когда с глазами все в порядке, что ты собираешься делать? Какие у тебя планы?
— Прежде всего, получить развод, — ответил Томас. — И я думал, что ты мне поможешь и на сей раз.
— Тот адвокат, к которому я тебя посылал, говорил, что никаких проблем с этим не возникнет. Нужно было тогда все и завершить.
— У меня тогда не было времени, — сказал Томас. — Нужно было скорее увезти из страны Уэсли. И приехал я в Нью-Йорк еще по одной причине. Я не хочу, чтобы Уэсли узнал что-то о моем разводе. Зачем ему знать, что его мать — проститутка? Но даже если я добьюсь развода здесь, в Нью-Йорке, придется потратить на это уйму времени. Придется долго болтаться здесь без дела, пропустить большую часть курортного сезона, а это мне не по карману. Мне нужно окончательно все оформить до октября.
— Почему?
— Ну… я живу с одной женщиной. Она — англичанка. Замечательная девушка. И она должна родить в октябре.
— Понятно, — протянул Рудольф. — Поздравляю! Племя Джордахов разрастается. Может быть, неплохо впрыснуть в него немного английской крови? Что тебе нужно от меня?
— Я не хочу разговаривать с Терезой, — ответил Томас. — Если я ее увижу, то не могу поручиться за себя, это точно. Даже сейчас. Не мог бы ты сам поговорить с ней или попросить кого-нибудь сделать это за тебя? Уговорить ее поехать в Рено или в какое другое место…
Рудольф осторожно поставил стакан и сказал:
— Конечно, я буду рад тебе помочь. — У двери послышалась возня. — Да, это Инид. Иди к нам, детка! — крикнул он.
Инид вбежала вприпрыжку в комнату в своем красном пальтишке. Увидев незнакомого человека рядом с отцом, она резко остановилась. Рудольф, обняв ее, поднял на руки и поцеловал.
— Ну-ка, поздоровайся со своим дядей Томасом, — сказал он. — Он живет на большой-пребольшой лодке.
Через три дня Томасу позвонил Рудольф и пригласил его на ланч в бар «Пи-Джей Мориарти» на Третьей авеню. Там была особая, мужская, простая атмосфера, Томас там будет чувствовать себя достаточно уютно и не станет думать, что Рудольф выпендривается.
Когда он вошел в бар, Томас сидел за стойкой, перед ним стоял стакан.
— Ну, все в порядке, — сказал Рудольф, усаживаясь на высокий стул рядом с братом. — Мадам уже на пути в Неваду.
— Ты шутишь, — недоверчиво сказал Томас.
— Я лично отвез ее в аэропорт и даже дождался, когда взлетит самолет.
— Боже, — воскликнул ошарашенный Томас, — да ты настоящий чудотворец.
— В действительности все оказалось не так уж трудно, — продолжал Рудольф.
Он заказал себе мартини, чтобы избавиться от неприятного осадка, оставшегося у него после утреннего разговора с Терезой Джордах.
— Она тоже подумывает о втором браке, — сообщил он ему. — Во всяком случае, так утверждает. — Рудольф, конечно, солгал, но сделал это вполне убедительно. — К тому же она проявила мудрость, по ее словам, она не хочет, чтобы ее честное имя пятнали на разбирательствах в судах Нью-Йорка.
— Она тебя, конечно, выпотрошила? — спросил Томас. Он-то хорошо знал свою жену. — Ты много ей дал?
— Нет, ничего, — снова солгал Рудольф. — Она утверждает, что и сама неплохо зарабатывает и вполне может позволить себе такое путешествие.
— Что-то на нее не похоже, — засомневался Томас.
— Может быть, жизнь ее исправила, — предположил с иронией в голосе Рудольф. Мартини начинал на него действовать.
Он уговаривал эту женщину целых два дня и в конце концов согласился заплатить за ее поездку туда и обратно в первом классе, оплатить ее счет в отеле в Рено за шесть недель проживания плюс еще обязался выплачивать ей по пятьсот долларов в неделю за «простой», как она сама выразилась.
Он заплатил ей половину всей суммы авансом, а остальное пообещал отдать после возвращения, когда она вручит ему свидетельство о расторжении брака.
Они за ланчем как следует подкрепились, выпили две бутылки вина, и Томас, чуть захмелев, теперь все время повторял, как он благодарен Руди за все, что тот для него сделал, и какой он был глупец, что все эти годы понятия не имел, какой отличный парень его брат. Когда принесли коньяк, он заявил:
— Послушай, ты на днях сказал мне, что собираешься отправиться в путешествие, когда твоя жена вернется из клиники. На первые две недели в июле моя яхта в вашем распоряжении. Приезжайте с женой, будете моими гостями, и мы совершим небольшой круиз. И если Гретхен сможет, привози и ее тоже. Я хочу тебя познакомить с Кейт. Боже, если к тому времени все разрешится с разводом, то ты сможешь погулять у меня на свадьбе. Приезжай, Руди, я не приму отказа.
— Все зависит от Джин, — сказал Рудольф. — Как она будет себя чувствовать…
— Ей это только пойдет на пользу. Она не найдет ничего лучше во всем мире, — возбужденно уговаривал его Томас. — Клянусь, на борту не будет ни одной бутылки спиртного. Руди, ты просто должен приехать.
— Ладно, — уступил Рудольф. — Первого июля. Может, нам на самом деле следует уехать на некоторое время из страны.
Томас хотел заплатить за ланч, горячо настаивал на этом.
— Это самое малое, что я могу, — говорил он. — Нужно же отпраздновать такое событие! Мне вернули глаз, и я избавился наконец от своей жены, и все за один месяц!
IIМэр был перепоясан широкой лентой. Невеста в васильковом платье совсем не была похожа на беременную женщину. Инид в белых перчаточках держала маму за руку и все время морщила лобик, пытаясь понять, в какие это таинственные игры сейчас играют взрослые и говорят при этом на непонятном ей языке. Томас выглядел таким, как прежде: загорелым, здоровым. Он восстановил потерянный вес, и теперь воротничок рубашки плотно облегал его мощную, мускулистую шею.
Уэсли стоял за спиной отца — высокий, стройный пятнадцатилетний мальчик, с очень загорелым лицом, белокурыми, выгоревшими на средиземноморском жарком солнце волосами. Курточка была ему коротка, и руки далеко высовывались из рукавов.
Все они отлично загорели, потому что целую неделю проплавали по морю и вернулись в Антиб только ради брачной церемонии. Гретхен выглядит просто великолепно, подумал Рудольф, ее черные волосы с блестками седины строго обрамляли ее тонкое, красивое лицо с большими черными глазами. Настоящая королева — благородная и печальная. Подобный «высокий штиль» был вполне в духе бракосочетания.
Только за одну неделю, проведенную здесь, на море, Рудольф помолодел на несколько лет, он выглядел намного лучше, чем когда спускался по трапу самолета в аэропорту Ниццы, и сам хорошо знал об этом. Он внимательно слушал мэра. Тот его развлекал, когда старательно, подробно, со своим роскошным марсельским акцентом, напирая на грассирующее «р», перечислял супружеские обязанности невесты. Джин тоже понимала по-французски, и он с ней то и дело обменивался многозначительными улыбками, поглядывая на красноречивого городского голову. Джин ни разу не выпила после возвращения из клиники и теперь казалась ему такой близкой, такой родной, такой красивой, такой хрупкой в этой большой комнате, заполненной друзьями Томаса с бухты, этими тружениками моря с мужественными, обветренными смуглыми лицами, которые не соответствовали непривычным накрахмаленным воротничкам рубашек с галстуками. В этом уставленном цветами офисе мэра чувствовалась неуловимая аура солнечных морских путешествий, казалось Рудольфу, приятный запах соли и аромат тысяч портов.
