Не суди по оперению - Брисби Зои
Молодой человек проделал то же самое. Губы его почти не шевелились.
– Да что с тобой? Ты тренируешься, чтобы стать чревовещателем, что ли?
Алекс отчаянно задвигал головой, чтобы без слов указать Максин на полицейскую машину, как будто полицейские в пятидесяти метрах от них, сидя в своем автомобиле, могли их услышать.
– Черт побери! У тебя не иначе как эпилептический припадок!
И она кинулась рыться в своей сумке.
– У меня есть лекарства от головы, от горла, от сердца, от печени, от давления, от артрита, чтобы заснуть, чтобы проснуться, от усталости, от тревожности, для поднятия тонуса… И ничего от эпилепсии!
Она вытащила кучу баночек с лекарствами и положила их на колени.
Алекс, раздраженный тем, что его попутчица не соблюдает осторожность, вынужден был ее перебить.
– Нет у меня никакого эпилептического припадка! Я просто пытался показать вам, что нас преследует полицейская машина.
Максин оглянулась, чтобы разглядеть автомобиль позади них, но Алекс тут же развернул ее обратно в кресле.
– Вы хотите нас погубить? Здорово вы проявляете бдительность!
– Но им же нас оттуда не видно.
– Откуда мы знаем!
– Уверяю тебя, что они не могут нас увидеть, если только они не пустили по нашим следам супермена с рентгеновским аппаратом в глазах.
Она хотела обернуться, чтобы проверить, едет ли по-прежнему за ними машина, но Алекс удержал ее.
– Прекратите! Из-за вас нас засекут.
Он как можно незаметнее бросил взгляд в зеркальце заднего вида. Полицейские прибавили скорость!
– Они нас догоняют. Нам крышка. Мы отправимся в тюрьму!
– В тюрьму отправишься ты. Я – в дом престарелых.
– Это конец. Посмотрите, они нас обгоняют, чтобы перекрыть дорогу. Так и бывает в гонках преследования.
– Чтобы это была гонка преследования, нам надо было бы ехать со скоростью больше семидесяти километров в час.
Полицейская машина поравнялась с ними. Вот-вот они с Максин встретятся глазами с теми, кто отправит их за решетку или – обратно в дом престарелых.
– Сиди как ни в чем не бывало! – приказала Максин.
Беглецы сидели прямо, будто кол проглотили. Пот струился по лицу Алекса, он сдвинул брови и кусал губы. Максин с глупой улыбкой на губах тупо смотрела вперед.
Вдруг она взмахнула вверх руками.
– Что с вами? – закричал Алекс, и капля пота угодила ему прямо в глаз.
– Откуда я знаю. Это непроизвольно.
– Немедленно опустите руки!
Максин подчинилась. И продолжала улыбаться, глядя в одну точку.
Машина обогнала двух «обычных людей», как обычно занятых тем, как бы им выглядеть обычными. Полицейские даже не оглянулись в их сторону.
Беглецы смогли глубоко вздохнуть, только когда стражи порядка совсем скрылись из вида.
– Вот видишь, нечего было паниковать, мы выглядим как совершенно обычные люди.
Алекс протирал глаза, залитые потом, который мешал смотреть на дорогу.
– Пришлось понервничать!
– Эти полицейские наверняка ищут серьезных преступников. Мы не преступники. Максимум – несовершеннолетние правонарушители.
– Что утешает.
Чтобы отвлечься, Максин включила радио. Она уже заметила, что хорошая музыка положительно влияет на Алекса.
А теперь экстренное сообщение. Мы по-прежнему не имеем никаких сведений о почти столетней женщине, похищенной сегодня утром. Полиция продолжает расследование и информирует, что похититель якобы находится в глубокой депрессии из-за несчастной любви. Хотя подробности еще только выясняются, родители преступника признались, что он чувствовал себя уязвленным после того, как ему отказала молодая женщина, которой он давно добивался. Бедная жертва его домогательств, должно быть, боялась за свою жизнь, но в настоящее время находится в полной безопасности. Наш консультант-психолог объяснит вскоре во время специальной программы, посвященной этим событиям, каким образом такое похищение может служить местью всем представительницам женского пола.
В доме престарелых, где жила бывшая учительница, все чрезвычайно взволнованы, в том числе члены комитета по поддержке похищенной женщины «Спасем Максин», который возглавляет ее близкий друг господин Ламурё. Интервью с ним мы вскоре услышим в нашей специальной программе, из которой приводим короткий фрагмент: «Не обижайте мою Максин!» Этот пронзительный крик, как мы надеемся, будет услышан похитителем».
Максин выключила радио. Они досыта наслушались.
28
Молчание, царившее в машине после выпуска новостей, было нарушено вибрирующим звуком.
– Что это? – очнулась Максин, все еще пребывавшая в шоке от полученной в свой адрес формулировки «почти столетняя женщина».
– Ваш мобильник.
– Похоже на бензопилу. А почему он до этого не звонил?
– Мы же отключили звук, помните?
– Ой как неудобно. Почему он не может молчать, когда мне не звонят, и гудеть, когда звонят? Я думала, эти устройства умнее.
Алекс воздержался от объяснений.
– Вибрация была короткая, вам скорее всего пришла СМС.
Максин засунула голову в свою огромную сумку в поисках телефона. Достала оттуда гигантскую «Нокию», водрузила на нос очки и увидела на экране мигающий конвертик.
«Максин, какой Вы устроили переполох! Я в восторге! Мне это напомнило тот случай, когда мы организовали день открытых дверей в SPA-доме престарелых, не предупредив Дюрефе… Повсюду в коридорах бегали кошки и собаки, не говоря уж о морских свинках. Улыбающийся смайлик. Большой палец вверх. Я всей душой с Вами. Если меня не обманывает интуиция, Вы отправились в Брюссель, чтобы осуществить то, что задумали. Я и грущу, и радуюсь за Вас. Плачущий смайлик. Я изо всех сил постараюсь Вам помочь. Я сказал полицейским, что вы мне звонили и сообщили, что Ваш похититель везет Вас в Испанию. Надеюсь, это позволит Вам выиграть время. Подмигивающий смайлик.
Максин улыбнулась, обнаружив это послание. Она протянула телефон Алексу, чтобы тот мог его прочитать. Молодой человек сначала отказался, говоря, что опасно читать за рулем, но потом, сгорая от любопытства, все же быстро просмотрел его, постоянно переводя взгляд с экрана на дорогу и обратно.
– А зачем он пишет «улыбающийся смайлик» или «большой палец вверх»?
– Это по молодости. Ты же знаешь, молодежь нынче одни смайлики только и ставит. Я смотрела передачу Бернара де ла Вильярдьера, где он объяснял, как используют смайлики всякие извращенцы, чтобы завлечь девушек для работы проститутками.
– Но «смайлик» не надо писать. Его надо рисовать. Для этого и есть иконки.
– Ты должен объяснить это Марти. Он обожает новые технологии. В доме престарелых он первый обзавелся планшетом.
– А, так он гик?
– Нет, он не грек.
– Не грек. Гик. Человек, увлекающийся высокими технологиями.
– А-а. Ну тогда да. Марти – невероятный гик.
Максин убрала телефон в сумку. Воспоминания о Марти грели ей душу. Он был единственный, с кем она могла поговорить в доме престарелых. По-настоящему поговорить. Обо всем и ни о чем, а не только о тех, кто недавно умер или умрет в ближайшем будущем.
Когда все постояльцы дома престарелых сидели у телевизоров и смотрели передачу «Вопросы для чемпиона», они с Марти тайно встречались в комнате, которая торжественно называлась «читальным залом», но на самом деле представляла собой кладовку, куда поставили несколько полок, а на них положили кое-какие книги. Эта комнатушка напоминала Максин запах кожаных переплетов у старых книг по психиатрии ее мужа. Когда у них еще все было хорошо и никто не страдал Альцгеймером, они обычно усаживались вечером со стаканом виски в глубокие кресла подле камина, чтобы почитать.
К виски, как, впрочем, и ко многим другим вещам, ее приобщил Шарль. Он научил ее не торопиться, чтобы по-настоящему насладиться вкусом. Нужно было терпеливо дать раскрыться во рту односолодовому виски, чтобы оценить его. Он любил говорить ей: «У тебя постоянно будут какие-то неотложные дела. Но если ты не будешь переводить дух и заниматься тем, что важнее, то жизнь пройдет мимо». Она переводила дух, но жизнь все равно прошла слишком быстро. Не успела она и глазом моргнуть, как очутилась в одиночестве в доме престарелых. И вся жизнь была позади.
