Элисон Лури - Иностранные связи
Официантка приносит счет, и Винни, как обычно, настойчиво предлагает заплатить свою долю. Кое-кто из друзей Винни объясняет это ее феминистскими убеждениями. Винни не оспаривает, хотя на самом деле ее правило появилось намного раньше, чем женское движение. За ним стоит ее нежелание быть перед кем-то в долгу. Чак уверяет, что все равно должен отблагодарить ее за совет, но Винни напоминает, что он помог ей добраться до Лондона на автобусе «Сан-Турз» и теперь они в расчете.
— Ладно уж. Так и быть. — Чак комкает фунтовые бумажки Винни в огромном красном кулаке. — Знаете, когда я учился в четвертом классе, была у нас одна учительница, на вас похожая. Такая была славная… Такая…
Винни молча слушает излияния Чака. Видно, такая уж у нее судьба — напоминать чуть ли не каждому встречному какую-нибудь учительницу.
— Я вот что хотел сказать: похоже, я здесь надолго. Может, встретимся как-нибудь, пообедаем вместе?
Винни вежливо отказывается — говорит, что на этой неделе ужасно занята (хотя это неправда), и добавляет, что хочет быть в курсе поисков. Потом дает Чаку свой номер телефона — на этот раз без ошибок, — а заодно и адрес.
— Если и в самом деле хотите что-то разузнать, — говорит она, — поезжайте в город или деревню, откуда родом ваши предки. Разумеется, когда узнаете, где это.
— Съезжу, а как же, — обещает Чак. — Можно взять напрокат машину и поехать.
— А можно и поездом. Знаете, прокат машин здесь ужасно дорогой.
— Не беда. Денег мне хватает. Честно признаюсь, когда меня вышвырнули из «Амальгамейтед», следом вышвырнули и кучу акций.
Денег Чаку Мампсону хватает, думает Винни, садясь в автобус до Кэмден-тауна (от предложения Чака поймать ей такси она отказалась), свободного времени у него тоже достаточно, даже слишком много. Страдает он от одиночества, скуки, ненужности, потери самоуважения. А прячет это за напускной веселостью, которая когда-то, наверное, была искренней.
Винни сразу хочется добавить к списку несчастий Чака еще одно — сексуальный голод. Достаточно вспомнить, как он нежно, но твердо держал ее за руку — точнее, за рукав плаща — чуть повыше локтя, пока вел через площадь Пикадилли к автобусной остановке. Он ведь как-никак здоровый, крупный, сильный мужчина и без этих глупых, довольно безвкусных ковбойских тряпок, наверное, неплох в постели. Вот что он, должно быть, пытался выразить без слов.
Чуть подумав, Винни отбрасывает эту мысль. Чак Мампсон — самый обычный делец со Среднего Запада, и, если ему понадобится то, что Кинзи и прочие называли неромантичным словом «разрядка» (при этом слове Винни почему-то всегда представляет электрическую розетку), он ее попросту купит. И наверняка Чак уже не раз покупал эту самую «розетку» на рынках Сохо, перед тем напиваясь до беспамятства, чтобы не мучила совесть («Пьян был как свинья — не соображал, что делаю»). Мужчины вроде Чака никогда не станут думать о Винни как о женщине, для любовных утех им нужна какая-нибудь «малышка» или «горячая девчонка» — именно девчонка, не старше тридцати. Чаку необходимо было сочувствие, понимание, внимательный слушатель. Видимо, с проститутками не очень-то поговоришь, а кроме них и Винни, у него в Англии ни одной знакомой женщины.
Эта мысль, не очень лестная и до боли знакомая, сегодня не только вызывает у Винни досаду и тоску, но и утешает. По крайней мере, не придется отражать домогательства Чака Мампсона (о домогательствах она подумала лишь потому, что дружба и секс для нее всегда шли рука об руку).
Как мы уже говорили, Винни спала в основном с мужчинами, которые испытывали к ней не столько пылкую любовь, сколько дружеские чувства. «Люблю» ей говорили редко, разве что по ошибке, в минуты страсти; чаще «я от тебя без ума, ты чудеса творишь в постели, ты настоящий друг». (Возможно, из-за этого Винни не любит выражение «быть без ума». Что, собственно, хорошего в безумии?)
В юности Винни нередко допускала досадную ошибку, позволяя себе всерьез увлекаться некоторыми из этих мужчин. Она даже имела глупость выйти замуж за одного из них. Ее избранник залечивал раны после несчастной любви к одной роковой красавице и намокшим теннисным мячиком закатился в ближайшую ямку. В последующие три года на глазах у Винни он постепенно обрел былую уверенность и прыгучесть, начал скакать на вечеринках, заигрывать и танцевать с женщинами помиловиднее; упал ненадолго в объятия одной из своих студенток, потом и вовсе улетел из семьи, и вскоре его подобрала и унесла другая женщина — Винни когда-то считала ее близкой подругой.
После развода, боясь привязаться к кому-то слишком сильно, Винни намекала своим случайным любовникам, что у нее уже кто-то есть. «Я тоже люблю другого человека, — говорила она. — Он живет в другом городе». Только, в отличие от своих мужчин, она не вдавалась в подробности. Прием этот удавался блестяще. Более чуткие и благородные из мужчин не боялись, что Винни всерьез привяжется к ним, а потом будет страдать; менее чуткие и благородные радовались, что она «не наделает шуму».
Более того, секрет успеха, возможно, заключался и в том, что в словах Винни была доля правды. Она позволяла себе, как и в юные годы, мечтать о мужчинах, которых едва знала и редко видела. Предметами ее тайной страсти были уже не киноактеры, как прежде, а писатели и критики, знакомые по книгам, лекциям, иногда по банкетам, которые обычно устраивают в университетах после лекций. За эти годы в числе героев ее воображаемых романов побывали Дэниел Аарон, М. X. Абрамс, Роберт Лоуэлл, Артур Мизенер, Уокер Перси, Уоллес Стегнер, Питер Тейлор, Лайонел Триллинг, Ричард Уилбур, Роберт Пенн Уоррен, Джон Чивер и Марк Шорер. Из этого перечня очевидно, что Винни предпочитала мужчин постарше, причем непременно интеллектуалов. Когда некоторые из участниц женского движения, к которому Винни принадлежала в начале семидесятых, признавались, что мечтали о каком-нибудь плотнике, садовнике или механике со станции техобслуживания, Винни было дико это слышать и слегка противно. Как можно отправиться в постель с работягой?
Воображаемые романы Винни обычно бывали кратки, хотя иногда блестящая новая книга или лекция заставляла ее вспомнить былую страсть. А если по чистой случайности кто-то из этих выдающихся людей приезжал к ним в университет читать курс лекций и заводил дружбу с Винни, она тут же отбрасывала в сторону мечты о нем. Это не составляло труда — в конце концов при близком общении оказывалось, что в этом человеке нет ничего особенного, что он в подметки не годится Дэниелу Аарону, М. X. Абрамсу или какому-нибудь новому кумиру.
После неудачного замужества Винни каждый раз рвала отношения с очередным любовником, как только начинала мечтать о нем перед сном, или у него все чаще проскакивало «люблю», или он подумывал остаться с ней всерьез и надолго. Нет уж, спасибо, приятель, я уже один раз обожглась, про себя возражала Винни. Не сказать, правда, чтобы у нее всегда был постоянный любовник. Бывали времена, когда единственными спутниками Винни оставались тени Ричарда Уилбура, Роберта Пенна Уоррена и прочих, которые каждый вечер неизменно появлялись, чтобы обнять ее и восхититься ее умом, обаянием, чувством юмора, достижениями в науке и изобретательностью в постели.
