Клаас Хейзинг - Чернокнижники
«Сначала я, получив от вас письмо, не без интереса прочел все девять строматов. Идея написать об истории культуры чтения довольно любопытна. Оригинальность в том и состоит, чтобы не скатиться к оригинальничанию. Хотя можно сказать, что подбор цитат отличается консерватизмом. Вероятно, это из-за того, что его примером был Климент Александрийский. Райнхольд был и остается, и это легко прочитывается между строк, защитником печатного слова. Для меня, человека читающего, книголюба, это естественно и антипатии отнюдь не вызывает. Но все-таки так старомодно. Поскольку книге, чтобы удостоиться этого названия, надлежит иметь 49 страниц, она с большой натяжкой может считаться таковой. Возможность того, что книга пойдет, я вижу лишь тогда, если вы признаетесь мне, что в предисловии укажете на возможные преступления, замаскированные под эти самые строматы. Вероятно, это было бы вполне логично».
«Мы, его сестры, уже давно не имеем влияния ни на него, ни на его жизнь. Фальк всегда отличался склонностью к фантазерству. Еще будучи ребенком. Там и следует искать причины. За ужином он сыпал цитатами из Библии, словно автоответчик. Всегда, когда он произносил „Добрый вечер, дамы и господа“, оглядывая присутствующих, я его от души ненавидела. Но улыбка матери запрещала нам хоть слово против сказать. Возможно, мне, как старшей сестре, следовало бы попытаться понять его. Но ведь он такой маменькин сынок».
«Нет, я не считаю, что наш брат мог скатиться до преступления. Это совершенно исключается. В юности у него было много друзей, и ради них он был готов на все. И вообще, несмотря на то что учился он кое-как, он был куда целеустремленнее всех нас. После того как он поступил в университет, он стал флегматичнее, но никогда не забывал поздравить меня с днем рождения. Разумеется, им руководила идея, нашему пониманию недоступная».
В один из сентябрьских дней 1991 года цивилизованный мир действительно погиб. Судя по всему, это так и прошло незамеченным для всех. Кроме Фалька Райнхольда. Уже неплохо.
Постскриптум
Открытка господину Дерриде
Дорогой господин Деррида!
Книга есть, есть. Я знаю Ваше отношение к идее книги. Но мне не дает покоя секрет самого чтения. Я опубликую работу об искусстве чтения под респектабельным псевдонимом в пристойном издательстве и без каких-либо апокалипсических отсылов. Не желая вредить Вашей репутации, я обожду с опубликованием до Вашей пенсии.
Ваш Фальк Райнхольд.P.S. В данный момент я не в Мюнхене. Вы обо мне прочтете.
Примечания
1
Платон. «Федр»
2
«Строматы». Тит Флавий Клементий Александрийский.
3
«Строматы». Тит Флавий Клементий Александрийский.
4
«Строматика» в переводе с древнегреческого «ковровоткацкое мастерство». — Примеч. пер.
5
«Строматы». Тит Флавий Клементий Александрийский.
6
В печатном экземпляре тексты двух упоминаемых книг приводятся параллельно в две колонки. Изобразить это проблематично, да и читать так вряд ли кто станет, поэтому при вёрстке принято решение разместить их друг за другом. — Прим. верстальщика.
7
Отвратительно (фр.). — Примеч. пер.
8
Хрупкую женщину (фр.). — Примеч. ред.
9
От следующих слов «Любимая», «Единственная» и «Уважаемая» Фальк решил отказаться, отбрасывая их одно за другим.
10
Единственной постоянной величиной в ее имени была лишь буква «Л». Поэтому Фальк и решил ограничиться сокращением.
11
В рукописном оригинале на этом месте стояло слово «прежний». Судя по всему, Райнхольд стремился избежать оскорбительного тона.
12
В рукописном оригинале мы читаем «лик». Вероятно, Райнхольд не желал ограничивать себя лишь лицом своей подруги.
13
В этом месте текст крайне трудночитаем. Вероятно, вместо «строчек» могло быть написано и «черточек».
14
Скомканное начало письма все же говорит о том, что речь идет именно об «А».
15
По-видимому, это намек, истинное значение которого разгадать не удается. Похожий оборот мы встречаем и у кёнигсбергского философа Гаманна.
16
Слово «бытия» вычеркнуто Фальком. Вероятно, книга эта достаточно долгое время принадлежала к числу любимых Л. Райнхольд наверняка ненавидит болтливый характер повествования данного романа.
17
Даже после внимательного изучения всех сопутствующих обстоятельств мы не можем утверждать с определенностью, о какой книге идет речь. Фальк Райнхольд явно имеет в виду историю Тиниуса. Мы же считаем, что это вполне может быть и какая-нибудь другая книга.
18
Сотканный Райнхольдом шестой стромат говорит в пользу того, что это намек на Вальтера Беньямина.
19
Нельзя утверждать с определенностью, имеет ли в виду Фальк заношенную, но современную книгу или же старинное издание, так что мы не можем с ходу определить, действительно ли он говорит об истории Тиниуса.
20
Почти не оставляет сомнений, что этот полупрозрачный намек относится к Ницше.
21
Разумеется, имеется множество вариантов интерпретации этого оставленного для девятнадцати знаков места. Взвесив все «за» и «против», мы допускаем, что место оставлено для слов «Продолжение следует».
22
В аспекте графологии мы не можем не констатировать, что почерк Фалька Райнхольда здесь в отличие от других.
23
Reservatio mentalis — зд.: оговорка (лат.). — Примеч. пер.
24
Список запрещенных книг (лат.) — список публикаций, которые были запрещены католической церковью как опасные для церкви или прихожан. — Примеч. ред.
25
Magister Artium — магистр искусств (лат.). — Примеч. пер.
26
Кто сподобится прочесть это? Персий Флакк. — Примеч. пер.
27
Следующая цитата и стихотворение также в оригинале размещены в две колонки: одна колонка — цитата, вторая — стихотворение. — Примеч. верстальщика.
28
Что и требовалось доказать. — Примеч. пер.
29
Перевод Н. Эристави. — Примеч. ред.
30
Не прикасайся ко Мне. — Слова воскресшего Иисуса Христа Марии. — Примеч. пер.
![Екатерина Слуднева - Если бы не ты[СИ]](/uploads/posts/books/5673/5673.jpg)
