Елена Сазанович - Нечаянная мелодия ночи
И теперь, глядя на Игната мне становилось невыносимо больно. Мой братец День. Это олицетворение света. Сегодня превращался в кромешный мрак. И ночь поглотила день. И света больше не будет. Может быть, мы поменялись местами? И я уже точно знала, что Игнат – это ночь. Но я очень сомневалась – что я день. Хотя моя любовь к Денису и явилась светом, мне в душе светлее от этого не стало. Поскольку я по-прежнему любила своего брата. И теперь особенно за него боялась.
– Что с тобой, Игнат? – я пожала его руку. Крепко, почти до боли. – Ну, пожалуйста, ответь – что?
Он улыбнулся. Как всегда – просто улыбнулся. И просто ответил.
– Ничего, сестренка. Я просто влюблен.
И после этих простых слов, в которых я прочитала мольбу о спасении, я решила, что была неправа. Что мое счастье поглотило меня. Я вела себя как законченная эгоистка. И никакое счастье не могло этого оправдать.
Я вновь взглянула на Дениса и Риту. И мне вдруг показалось что они довольно симпатичная пара. И меня вновь озарило. И сомнений в душе не оставалось.
Они уселись за столик. И я тут же стала ворковать, насколько они прекрасно танцевали, сколько грации и утонченности в их жестах.
– Денис, с тебя бы получился прекрасный актер. Такая редкая внешность! И такая изящная пластика! Вместе с тем мужественность и сила.
Денис вытаращился на меня, как на полоумную. А я со всей силы пнула его под столом ногой. И продолжала в том же духе.
– Как жаль, что какие-то идиоты, прыщавые, неприметные и плюгавые могут по блату сделать себе карьеру, а ты…
В глазах Риты зажегся огонек. Ага, наживка заглочена. Эта дамочка наконец-то вспомнила, что в свободное от вранья время занимается благотворительностью. А помогать несчастным и таким премиленьким мальчикам – двойное удовольствие.
– Вам неоткуда ждать помощи? – Рита внимательно смотрела за Денисом.
Он стиснул зубы и уже попытался процедить типа: не ваше дело. Но я еще с большей силой пнула его ногой. И за него ответила.
– А откуда, скажите пожалуйста, ждать! Он же круглый сирота! Его папа погиб, когда он был еще младенцем. И Денису даже пришлось подворовывать в детстве! – торжественно заключила я.
Это ее сразило наповал. Теперь сработал главный инстинкт – материнства. И даю голову на отсечение – еще чуть-чуть и железная леди бы разрыдалась.
На лице моего брата появилось кислое выражение, замешанное на бесконечной скуке. Я уже знаю, что он подумал. И как жалел меня, глупую дурочку, на чувствах которой явно сыграл этот красавчик.
Денис же был разъярен. Он резко, с шумом поднялся с места. И не знаю чем бы закончилась эта сцена, если бы внезапно к нашему столику не подскочил какой-то полупьяный тип и стал тащить меня силой танцевать. Он стал бормотать, что мы где-то встречались, и я вообще классная девка, и он меня отлично помнит (может мы и впрямь где встречались?).
Денис со всей силы размахнулся и съехал ему в челюсть так, что тот отлетел на пару метров. Игнат меня защитить не успел. Он, всю жизнь меня оберегавший, всю жизнь во всеуслышание заявлявший с гордостью, что он мой старший брат, сегодня просто-напросто оказался не у дел. Он молча поднялся. И они с Денисом оказались лицом к лицу.
– Между прочим, у нее есть старший брат, – процедил Игнат сквозь зубы.
– Я это знаю, – Денис не отрывал взгляд от Игната. Он ссорится не собирался. Он резко повернулся и пошел прочь. И неожиданно, даже на удивление мне, за ним вслед бросилась Рита. Начисто забыв, что она телезвезда, начисто забыв, что на нее здесь все пялятся, начисто забыв, что она любит Игната.
Ни я, ни мой брат не сдвинулись с места. Я решила доиграть спектакль доконца. Более того – удача сама мне плыла в руки. Рита и Денис. Мой брат этого никогда не простит. Он обязательно от нее откажется. И все совсем скоро станет по-прежнему. Он будет смеяться, сочинять музыку, защищать меня и обожать жизнь. Он вновь станет для меня олицетворением дня, света. И ради этого я готова всю жизнь быть его сестрой-ночью. Меня это не пугало.
– Вот и все, – вздохнула я. – Все разрешилось! Так просто.
– О чем ты, Светик? – Игнат широко улыбался своей самой обаятельной улыбкой на свете. Он вновь стал моим прежним Игнатом. Только моим. С которым легко и просто. И эта тайная грусть в его светлых глазах – только яркий штрих к его жизнелюбию, к его безмятежности.
– Надеюсь, ты не умрешь из-за несчастной любви?
Боже, как все оказалось легко. Мой брат даже не страдает. И разве он когда-нибудь по-настоящему страдал от любви? Он, вечно влюбленный, вечно опьяненный страстью и вечно свободный.
– Ты надеюсь тоже?
– Я? Я уже один раз умирала. Этого вполне достаточно. Два раза не умирают.
Я расхохоталась во весь голос. Мне было удивительно хорошо. Совсем скоро Новый год. Он наверняка будет лучше прежнего. Мы встретим его вместе. Я и Денис. Я ему все объясню. И под Новый год он простит мою шалость. А Игнат… А Игнат никогда не простит свою подругу. Он, наверняка, за этот вечер найдет милую девушку, влюбленную в него по уши и ничего не требующую взамен этой недолговечной любви.
Мы вышли на улицу. Крепко взявшись за руки. Как в детстве. Я и мой старший брат. Этот пьянящий морозный воздух, эти огромные хлопья снега, эта зимняя белоснежная ночь. И мне вдруг захотелось раскрыть ему правду. Сказать, что это я все придумала, чтобы спасти его от неверной любви. Что Денис неплохой парень. А чувства Риты сегодня мы решили просто проверить.
– Игнат, – тихо сказала я. – Я хочу тебе сказать…
– Не нужно, сестренка, – он слегка прикрыл ладонью мой рот. – Пожалуйста, ничего не объясняй.
Мой братец, как всегда не любил сложностей. И как всегда ничего не желал знать.
Мы шли по заснеженной тропинке, ведущей прямо к маленькому озерцу. Толстый лед покрыл его и Игнат рассказал, что здесь частенько катаются на коньках. Он тоже катался, но не упомянул Риту. Это был хороший знак. Он о ней не хотел вспоминать. Мы остановились. Горы, лес, озеро. Было так много природы. И так мало в ней нас. Мы растворялись в этой снежной пыли. И она падала на наше лицо, руки, но не таяла. Был сильный мороз.
– Помнишь, когда-то я пропадал целыми днями на катке. И однажды, когда наступила легкая оттепель, туда провалилась собака, – сказал Игнат.
Я конечно же помнила. Прорубь. И уже никого на катке. Легкая оттепель. Скоро весна. Но собака об этом не знала.
– И ты мечтал ее спасти, я помню, Игнат.
– Но не спас. Не успел…
– И ты дал себе слово, что обязательно в жизнь кого-нибудь спасешь. Ты всегда спасал, Игнат. Меня, маму, друзей. Ты никому не отказывал в помощи.
– Но ее спасти не успел…
Мне в этот миг захотелось встряхнуть его. И убедить, что никого спасать не надо. Что в помощи нуждаются все. Но не всех удается спасти.
Похоже, он думал наоборот. И я его не убеждала. Он всегда хотел казаться очень сильным, очень мужественным. И, наверное, мечтал совершить подвиг. Мне не нужны были его подвиги. Мне просто хотелось, чтобы мой брат был всегда. Он был так похож на природу. Суматошный ветер. Яркое солнце. Белый снег. Охлаждающий дождь. Он был так похож на бесконечность… Он всегда хотел спасать и при этом быть спасенным. И мне вдруг впервые подумалось, что он не так уж силен. И от этой мысли стало горько и душно. Был сильный мороз… И внезапную тоску, мысли о детстве, я списала на раздражение, возникшее оттого, что в этом прокуренном баре он не сумел первым меня защитить. Я как всегда сумела всему найти оправдание.
Мы вернулись в дом, продрогшие насквозь, дующие на свои охлажденные ладони и топающие ногами. Каждый был уверен, что дома нас ждут. Те, которые нас совсем недавно любили. Нас никто не ждал. Неужели нас уже никто не любил?
Мы включили елочные огни, но и их яркое сияние не принесло утешение. Мы присели у окна. Игнат закурил, а я пыталась согреться горячими глотками мятного чая. Единственного чая, который был в доме. Вновь этот мятный привкус. Который я ненавидела. И который никогда не хотела больше испытать. Дурное предназменование. Наверняка, это был любимый чай Риты.
На улице стоял одинокий прохожий. Мы заметили его, когда еще входили в дом. Потом мы переоделись, потом согрелись, потом заварили чай, потом Игнат закурил первую сигарету. Не так уж и мало времени. А прохожий все стоял. И нам стало легче. Ждали не мы одни. Он тоже ждал.
– Ну что, угадаем? – глаза Игната лукаво блеснули. Он играл в безмятежность.
– Он, конечно же, ждет свою девушку, – предположила я, поддаваясь его безмятежной игре. – Он настолько любит ее, что готов замерзнуть на месте.
– Или он ждет друга, своего друга детства, с которым не виделся уже лет двадцать. И который вернется с дальнего плавания именно под овый год.
Незнакомец все ждал. Так же упорно, упрямо, стоя на одном месте. И в его ожидании читалось отчаяние. Он казался очень несчастным, он казался очень одиноким. Будто это был его последний шанс. Последняя надежда на спасение. Он изредка похлопывал руками по своей общипанной заячьей шапке. От этого жеста щемило сердце.
![Елена Сазанович - Смертоносная чаша [Все дурное ночи]](/uploads/posts/books/154688/154688.jpg)