Юрий Андреев - Республика самбо
Критически проверив, приняли и Женькин метод, который был проще предложенного Антоном, а значит, и легче выполнялся.
На смену неустойчивому, тревожному настроению, которое угнетало утром, пришло чувство бодрое и радостное.
— Нам не страшен серый волк, — так определил Сергей причину общей приподнятости, — или, переводя разговор в сферу, доступную физикам, скажем: мы и сами с усами. Во время ужина Антон и Женя, отношения между которыми заметно потеплели, были вежливыми, как на дипломатическом приеме, и в их лексиконе появились даже такие слова, как «спасибо» и «пожалуйста».
Производственное совещание продолжалось и после ужина. На сытый желудок будущее представилось и вовсе в оптимистическом аспекте: как ни плохо Глеб к нам относится, бороться, кроме как с нами, ему не с кем. А бороться он должен обязательно — впереди первенство Союза. Это он сегодня демонстративно не боролся, а завтра будет. И по-настоящему. Значит, наблюдая за ним, надо не ворон считать, а запоминать, как и что он делает. А кто с ним борется, должен не просто нападать и сопротивляться, а перенимать его приемы, а уж если упал и не понял почему, снова стать в ту же позу, чтобы Глеб снова бросил, и второй, третий раз, но понять, в чем дело.
— И выделить специально перед ужином, как сейчас, время для анализа нового материала, — уточнил Антон.
— У меня, так сказать, мысль появилась, — начал Валька. — Нам надо не только новые приемы разбирать, но и в старых разобраться. А то, например, мне кажется, что бросок через бедро Глеб совсем иначе делает, чем нам объяснил.
— Господи боже мой! — воскликнул Сергей. — Всем сегодня в голову мысли приходят, один я, несчастный, только слушаю, восторгаюсь и больше ничего!
— Простите, вы на каком факультете учитесь? — любезно осведомился Женька. — Ах, на журналистике? И удивляетесь, что мысли в голову не приходят?
— Физиков опровергать мы будем физическими методами. — И, неожиданно подхватив Женькины ноги, Сергей перевернул его и уселся сверху.
6
ВОЛК ВСЕ-ТАКИ СТРАШЕН
ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ОТКРЫТИЯ
ЕСТЕСТВЕННОСТЬ И ЗАКОНОМЕРНОСТЬ УЧРЕЖДЕНИЯ
АКАДЕМИИ НАУК В РЕСПУБЛИКЕ
Но развеселились самбисты, как показало развитие событий, рано. До конца курса оставалось еще немало занятий, а Корженевич продолжал своеобразно их саботировать, подчеркнуто равнодушно излагая новое. И лекции свои он также отчитывал скучно и монотонно, не оживляя их, как прежде, примерами из своей практики. Однако не бороться он действительно не мог, и самбисты пользовались этим вовсю, они пристально наблюдали за ним и дошли даже до того, что заранее ставили себе задачи: сегодня вечером он нас будет бросать преимущественно подножками, а завтра — зацепом стопой и обвивом. Привычка осмыслять заставила их по-новому отнестись к вещам известным, казалось бы непреложным, и увидеть там много неожиданного. Все это шло на пользу делу. Когда Глеб устроил им контрольную работу на тему «Комбинации, завершающиеся броском через голову», он был поражен быстротой выполнения. Процедив сквозь зубы что-то о верхоглядах, он ушел домой. Но дома ему пришлось удивиться еще раз — сданные контрольные отличались четкостью, ни одна не повторяла другие, а над работой Сергея он особенно задержался, затем достал из ящика стола толстую тетрадь в черной клеенчатой обложке, свою «святая святых», куда заносил материалы для будущей книги «Тренировка мастера в борьбе самбо», и тщательно переписал в нее разработку и обоснование одной из комбинаций, предложенных Смородинцевым. С большой неохотой поставил он пять пятерок.
Так продолжалось несколько дней, а затем стиль борьбы Глеба резко изменился: боровшийся до этого в высшей степени технично, он стал употреблять почти только силовые приемы.
Состоялось экстренное совещание совета министров.
— Вот ведь чертов сын, — возмущались самбисты, — наверняка догадался, что за ним следят, и специально сбивает нас с толку.
Они настолько были уверены в зловредности Глеба, что им и в голову не пришла простая истина: следуя своей системе тренировки, он вплотную приступил к отработке выносливости. Но как бы то ни было, метод их учебы был подорван в корне: ни верных объяснений, ни практических демонстраций. Это было тем более неприятно, что по программе пошли самые сложные приемы и комбинации.
— Ну, братцы-министры, что делать-то будем? — спросил премьер.
Министры молчали.
— Слушайте! Сегодня головой буду я! — вдруг торжественно провозгласил Сергей. — Не зря же когда-то две ночи готовился к зачету по логике.
— Итак, образец ночной логики, — подхватил Женька.
— Итак, Корженевич сейчас работает силой и натиском. Значит, наша задача — выяснить подробности этого дела, то есть понять, каким образом он умудряется работать и три и четыре схватки подряд, оставаясь свежим…
— Как молодой огурчик, — подсказал Пильщиков.
— Каждый мыслит образами, понятными и дорогими ему, — Сергей поклонился в Женькину сторону и сел.
— Сергей, ты где родился? — спросил его Кирилл.
— В Вышнем Волочке, а что?
— Быть Вышнему Волочку Смородинцевоградом!
— А разве кто-нибудь в этом сомневался? — удивился Сергей.
Началась лаборатория силового стиля Корженевича. Что бы ни делал он на ковре, за ним пристально следили внимательные глаза его противников-учеников. На традиционном совещании перед ужином выкладывались в общую кучу и обсуждались крупицы дневных наблюдений. Именно так были сделаны крупнейшие открытия. Пильщикову принадлежала честь раскрытия великой тайны Глеба, которую тот не выдал бы и под пыткой: тайны его сокрушительного рывка. Вкладывая в рывок относительно не много сил и поэтому не уставая, Глеб легко выводил из равновесия противников, и ему частенько удавалось бросать партнера на спину тягой одних только рук. И Женька разгадал секрет этого движения!
— Эврика! — вскричал он однажды со страстью первооткрывателя. — Иди сюда, — позвал он Антона. — Держись крепко, не двигайся с места. — И сильно ударил его кулаком в грудь. Антон не шелохнулся. — Держись еще крепче! — И он указательным пальцем легко и быстро два раза подряд толкнул его в грудь. Антон замахал руками и вынужден был отступить, чтобы не упасть.
— Здорово! — восхитились самбисты. — Идея ясна!
Женьке уже больше ничего не пришлось объяснять — они сами все поняли. Тут же были надеты куртки, и начались двойные рывки. Очень трудно было, правда, точно уловить необходимый ритм. Но что дается сразу?
Следующее открытие сделали одновременно Кирилл и Валька — они обратили внимание на то, как Глеб гасит рывки: моментально расслабляется и в момент рывка тянется за партнером без сопротивления. («Как макарона», — прокомментировал Сергей.) Опираясь на это наблюдение, самбисты сделали чрезвычайной важности вывод о том, что, даже борясь в самом бурном темпе, Корженевич большую часть времени держится расслабленно, но за периодом расслабления следует бурное взрывообразное напряжение отдохнувших мышц. Не то что у них, ходят как деревянные!
— Товарищи! — сказал на одном из вечерних совещаний Сергей. — Происходит невообразимая путаница понятий. Никто, конечно, не обращает на это внимания, различные там философы или физики, но мой высокоорганизованный мозг не выносит хаоса. Где вы читали или слыхали, чтобы совет министров обсуждал проблемы биомеханической схемы передней подсечки или броска обвивом? Нигде! Функции совета министров — хозяйственные, внешне- и внутриполитические. А дела научные — это функция академии наук. Товарищи! У нас давно назрела необходимость в такой организации. Совет министров должен издать постановление об учреждении в Республике Самбо академии наук. Кто «за»? Единогласно!
— Тише, товарищи! — поднятием руки остановил он клики восторга и одобрения. — Тише! Президентом академии наук нашей республики я предлагаю избрать крупнейшего нашего ученого, — он возвысил голос, — автора фундаментального, основополагающего труда «Букварь», — он еще больше возвысил голос, — министра просвещения, любимца всех наших детишек, выдающуюся голову, — набрал воздуху и прокричал — Кирилла Инылькана!
— Ура! Ура! Ура! — прокричали министры, они же академики.
— Но, товарищи, — вкрадчиво продолжал Смородинцев, — где вы встречали академию наук без вице-президента? И уж скажите по чести: подходит ли на этот пост кто-нибудь больше, чем я? А на пост временно исполняющего должность главного ученого секретаря, так и быть, предлагаю академика Пильщикова, надо же и его как-то приобщать к науке…
Таким образом, двадцать четвертое июля вошло в историю республики как дата образования академии наук, и последующие вечерние заседания пошли под новой высокой маркой.
