Юрий Карлаш - Мир, который рядом
Ну вот. Прошел месяц, а гуманитарки маловато. Собирает он опять завхозов: «Нет, - говорит, - помощи-то гуманитарной, плохо работаете». Сказал, значит, и ушел.
Спустя часок всех активистов колонии вызвали на плац, построили и стали гонять строевым по всей зоне в течение всего дня. После этого, уже вечером, их отправили на «кучу» долбить сваи. Это был приказ начальника, и срок действия данного наказания для активистов мог закончиться лишь после того, как наберется достаточно средств для постройки теплицы. Завхозы и активисты никогда не ходят строевым шагом, а тут такой урон перед всей зоной! Спустя две недели в колонии началось строительство, а через месяц теплица из красного кирпича красовалась на территории лагеря. Таких заебов у хозяина было очень много, всех не опишешь. Вот еще один интересный случай. Вызывает как-то папа к себе председателя совета коллектива колонии (СКК) Леху Иванова и говорит:
- Что это, Алексей, духовой оркестр постоянно играет одно и тоже?
- Ну не знаю, Евгений Дмитриевич, у них в программе сорок маршей, которые они по порядку и играют.
- Ну надоели мне марши! Не хочу слышать их больше! Хочу песню такую, «За четыре моря» называется, слышал? Группа такая есть «Блестящие». Вот завтра специально выгляну на плац и послушаю, как они ее сыграют.
- Ну, Евгений Дмитриевич, это невозможно, духовой оркестр играет по партитурам, а человек, который мог их расписывать освободился, а нового пока не посадили.
- Ты что, перечить мне будешь? Если завтра не будет «Морей» - пеняйте на себя. Пойдете гавно месить на свинарник всей своей самодеятельностью!
Прибегает Леха в клуб, так мол и так, рассказал пацанам про разговор с папой, те аж за головы схватились, не знают, что делать. В итоге вышли из положения: не спали всю ночь, каждый подбирал свою партию «на слух», по очереди слушая заезженную кассету с песней «Блестящих». А утром папа услышал то, что хотел.
В 2003 году Евгения Дмитриевича перевели на СИЗО в город Саратов. Чтобы скрыть свои преступления, этот человек освободил условно-досрочно всех зеков, которые занимали рулевые посты в лагере, и всех тех, кто был материально ответственен. Был освобожден распредрабочий швейного цеха на четыре года раньше положенного. Боялся хозяин, что расколется зек и расскажет о том, сколько было продано налево материала и готовой милицейской и военной формы, которую изготовляли в цеху. Тех, кого не освободил, начальник увез с собой. В основном это были козлы, у которых руки по локоть в крови. Они нужны ему были для того, чтобы поломать СИЗО, на которое он ехал, перестроить его под себя. Уже спустя три месяца пребывания Хозяина в СИЗО все зеки, находящиеся там, в обязательном порядке учили гимн России и пели его на утренней проверке. Также увез начальник с собой старшего художника. Это был очень талантливый парень, скульптор-художник, который управлял в зоне художественной мастерской. Там под заказ Хозяина рисовались копии картин известных художников и сбывались налево. Конечно, как же не забрать с собой мастера, за работы которого платят хорошие деньги? Старший ширпотребной мастерской и еще несколько десятков зеков были освобождены в целях нераспространения информации. Уходил Евгений Дмитриевич, заметая за собой следы.
XIX
Находясь в неволе, каждый старается себя чем-то заморочить для разнообразия. Постоянно хочется чего-то нового, так как все приедается и становится неинтересным и нудным. А когда ты в зоне чем-то занят, то время летит намного быстрее.
Одной из таких заморочек стал для меня колледж. Начальство лагерька нашего решило провести эксперимент и ввести в зоне возможность заочного обучения. Данным предложением заинтересовали Саратовский Государственный профессионально-педагогический колледж им. Гагарина. По зоне стали ходить зеки агитаторы и набирать народ на обучение, куда я и записался. Почему я решил, что мне надо учиться в колледже? Первая причина, это конечно разнообразие, во-вторых, какое-никакое образование, в-третьих, учителя с воли. Ведь в этом лагере было практически невозможно встретить нормального, вольного человека. Ну и, в-четвертых, если не будешь учиться в колледже, обязательно заставят учиться в местном ПУ, которое меня нисколько не вставляло. С этим ПУ особая история: обычно летом собирают списки всех зеков и смотрят, кому сколько сидеть осталось. И вот тех, которым оставалось до звонка больше года, автоматически зачисляли на обучение. Если получилось, что ты уже отучился в ПУ, то тебя зачисляли на другую специальность, так как учиться в колонии обязаны были все. Поэтому, исходя из того, сколько лет человек отсидел, столько корочек местного ПУ он и получал, исключение составляли огромные срока (не было столько специальностей). Я не думаю, что наши мусора предполагали, что на свободе котируются корочки зоновской шараги, просто этим уродам был важен показатель колонии по образованию зеков, с чем они прекрасно справлялись. Поэтому, колледж был лучшим выбором, да и учиться там надо было лет пять. Я не ставил себе цель получить в этом заведении образование, просто это было своего рода прикрытие от разного вида геммороя.
1 сентября, как и все учащиеся, мы пошли учиться. Так как обучение такого рода проводилось впервые, в зоне был ажиотаж. Сюда приехала куча корреспондентов, как местных, так и представителей центральных каналов, таких как ОРТ и НТВ. Подготовка к приезду столь важных гостей оказалась для зеков каторгой. Целые сутки перед днем знаний все занимались тем, что вылизывали колонию, в буквальном смысле слова. В каждом бараке проводилась генеральная уборка, везде носились козлы и проверяли наличие наглядной агитации на стендах, внешний вид зеков, сансостояние барака и т.д.
Весь асфальт в колонии вымыли мочалками с мылом. В этот злополучный день ни один зек не смог спокойно попить чаю: во-первых, не было времени, во-вторых, все помещения после уборки были закрыты.
И вот первое сентября. Всех «неблагополучных» и грязных зеков увели на промзону, чтобы они не портили пейзаж. В отрядах оставили чистеньких и свежевыбритых «молодцев». Всех заранее предупредили, если вдруг какой-нибудь корреспондент спросит, как нам тут живется, то, не дай Бог, кто-то скажет, что плохо. Поэтому в этот день все улыбались и говорили, что живется здесь просто замечательно.
Нас, студентов-заочников, завели в учебный класс, раздав каждому бумажки с тестами. Всю эту процедуру снимали на видеокамеры. Потом на время камеры выключили и всем сказали ответы на вопросы в тестах. После того, как все мы успешно «прошли» тестирование, камеры заработали вновь, и учитель демонстративно объявил, что все мы зачислены в колледж. Так я стал студентом. А вечером в девятичасовых новостях я лицезрел свою морду по Первому каналу телевидения.
Я уже немного заикнулся о том, как зеки готовятся к приезду гостей, поэтому хочу кое-что добавить. Практически каждую неделю в колонию приезжала какая-нибудь комиссия, и подготовка к каждой из них проводилась по одному и тому же сценарию: вся зона вылизывается, неугодных на промзону, угодных в комнату НЭВ, где им включали видеофильм, и они должны были сидеть и не шевелиться. А в соответствии с тем, какая едет комиссия, с зеками проводился инструктаж, что и как им нужно говорить. Тех, кто решался на то, чтобы сказать членам из комиссии правду, я больше в зоне не видел. Также следует отметить и то, что никакая комиссия или проверка не могла нагрянуть в лагерь неожиданно. Для этого на территории промзоны стояла огромная вышка, на которой сидел козел с подзорной трубой и прямым телефоном начальника. Он целиком просматривал дорогу, которая вела к зоне, и если он замечал какую-либо, направляющуюся в сторону колонии, он сразу докладывал Папе. Вот такая вот система.
XX
После того, как я поступил в колледж, время полетело еще быстрее. Судите сами: я постоянно был занят какими то делами, рисовал, писал сценарии к мероприятиям, выбивал баллы для отряда и учился. Дни летели незаметно, и это радовало.
Однажды по колонии прошел слух, что к нам привезли отбывать наказание известного писателя и политического деятеля Э. Лимонова. Пока данный экземпляр находился в карантине, я стал подбивать Антона, нашего завхоза на то, чтобы он заикнулся перед начальником о переводе писателя в наш барак.
- Вот смотри, - говорил я завхозу, - отряд у нас передовой, показательный, как раз здесь и должны сидеть такие люди.
Почему я хотел, чтобы этот человек сидел с нами? Ну, во-первых, не каждый день в колонию заезжают известные личности, а во-вторых, судя по телерепортажам и прочитанным мной книгами этого писателя, с ним стоило познакомиться, т.к. я чувствовал, что это будет отличный собеседник, каких в зоне не сыщешь.
Антон согласился на мое предложение и закинул удочку хозяину.
