Дмитрий Григорьев - Господин Ветер
«Я стал как Витя Банджо, — он вспомнил своего питерского приятеля, увешанного дудками, губными гармошками, колокольчиками, маракасами, гитарой и банджо, и играющего на двух-трех инструментах одновременно, — сам себе оркестр. Гитара, гармошка да голос, что еще надо суфийскому музыканту. Краюху хлеба да кружку молока. Да это небо, да эти облака…»
«Вот прицепился, Гуль-мулла долбанный. Гений, однако».
«Впрочем, Крис, не гони, ты не один: в любом большом городе есть до фига своего народу, с которыми всегда посэйшенить в кайф, только хрен кто сейчас дома сидит».
И они шли по объездной, пока их не догнал старичок на почти настоящем танке — «Москвиче-401», и взял до Долгодеревенского. А это — уже почти конец объездной, продолжение трассы.
Отступление десятое: Некоторые правила автостопаГоворя слова «правила автостопа», я вспоминаю очень полезную, правдивую, хорошую и местами смешную книжку Антона Кротова «Практика вольных путешествий» (Москва, 1997). В ней настолько полно описано как лучше стопить машину на трассе или как бесплатно вписаться в автобус-поезд-корабль-самолет, что мне и добавить-то нечего. Правда, сам Антон называет себя «научным путешественником», и по сути дела, является спортсменом-туристом — на Руси несколько организаций объединяющих таких людей (ПЛАС — Петербургская Лига Автостопа, АВП — Академия Вольных Путешествий), Крис же гораздо ближе к тем, о ком Кротов пишет: «…Есть в автостопе и обширное хипповское направление, пожалуй, наиболее древнее и многочисленное. Сотни и тысячи волосатых людей, передвигаясь по трассам, накопили за десятилетия колоссальный и неповторимый опыт автостопа. Жаль только, что их опыт никак не суммирован, поэтому технология автостопа, применяемая ими, не движется к совершенству…»
Я же позволю себе, а мой личный опыт «ненаучного» автостопа довольно велик (уже много лет каждую осень я пою одну и ту же песню: «старый, однако, совсем стал, от автостопа устал», а весной меня начинают приглашать в гости друзья, а друзья мои, как и Кристоферовы, живут в самых разных городах и странах, и денег, чаще всего, на дорогу нет, да и не в этом дело, а скорее в птицах, горах и деревьях, в реках и невидимом ветре — может в далекой древности в моем роду тотемным животным была какая-нибудь перелетная птица, или во Внутреннем Пути, который иногда становится вполне реальной дорогой: для меня это как писать книгу, или писать книгу, как путешествовать, или просто жить и в итоге — я выхожу на трассу. И пусть кто-то считает такую жизнь болезнью — психиатры ей даже название придумали — дромомания, от греческого «дромос» — ход, путь — что же, мне нравится болеть этой болезнью!)… Итак, я позволю себе… (Что за идиотский оборот, ведь мне никто ничего не запрещал. «ЗАПРЕЩЕНО ЗАПРЕЩАТЬ!» — говорили в шестьдесят восьмом на парижских баррикадах, а в семьдесят девятом эта надпись была на моей футболке) заметить, что для настоящего («научного» ли, «ненаучного») путешественника шестичасовое стояние на трассе — столь же успешное путешествие как и гонка со скоростью сто пятьдесят кэмэ в час.
Есть правда, практические вещи, кое-кому совершенно очевидные, а кое-кому я постараюсь их пояснить в виде ответов на возможные вопросы.
1) «Почему Кристофер и Галка вылезли на объездной, а не поехали через Челябинск?»
Им не было необходимости посещать Челябинск: он, как и все большие города, является своего рода транспортной ловушкой, воронкой, ямой, куда очень легко въехать, но трудно выехать. В таких случаях для меня существует два основных варианта: либо высаживаться на объездной и ждать попутку, идущую мимо города, либо ехать с водителем в центр и там садиться на электричку или автобус, следующий в нужном направлении километров на пятьдесят (здесь надо быть увереным, что вокзал недалеко от пути драйвера, с которым ты едешь, что электрички «имеются в наличии», что они ходят довольно часто, и что деревня или поселок, куда привезет тебя электричка, находится на трассе). Они выбрали первый вариант.
2) «Что лучше: идти и стопить на ходу или стоять на трассе?»
В зависимости от настроения и от места. Иногда просто хочется пройтись. Иногда место кажется удачным (неудачные места — перед переездами, пунктами ГАИ, заправками, мостами, — драйвер хоть и притормаживает, но ему не до стопщиков, удачные же — через пятьдесят-сто метров после вышеперечисленных преград), и на нем останавливаешься, иногда приятно стоять в тени, иногда, наоборот, на солнце, а иногда бредешь не спеша по обочине, ни о чем особенно не думая и вдруг нечто заставляет тебя остановиться, ты чувствуешь, что это именно твое место, место Силы, как сказал бы Костанеда, здесь проходят невидимые токи, здесь ты ощущаешь себя самим собой, и трасса, и машины на ней, и окружающий пейзаж становятся твоим продолжением.
3) «Почему Крис, останавливая машину, называет не конечный пункт — Екатеринбург или Москву, а город, до которого две-четыре сотни километров?»
Как показывает практика, такой способ наиболее оптимален. Дело, возможно, в психологии — некоторые драйверы, едущие в нужном направлении могут испугаться «вот, возьму попутчика на два дня, а он, не дай Бог, утомит. А чтобы высадить, предлог будет нужен, да и неудобно. Лучше уж вообще не брать». Большинство водителей, кстати, различают «дальнобойный» пипл и цивильных, едущих до ближайшей деревни, стопщиков.
— У одного питерского поэта, Сергея Завьялова, такая же тачка, — сказал Крис. — Классная машина, салон просторный. Только от старости разваливается. Скоро музейной редкостью станет.
— Уже редкость, — сказал старичок. — Мне за нее предлагали четыре тысячи. Долларов. Она же почти новая. В смысле, прошла мало. И все родное.
— Наверное, ГАИ не останавливает.
— Да, редко.
— А у этого поэта, — продолжил Крис, — смешная история приключилась. Ехал он как-то на этом своем танке зимой в гололед. И, представляете, влетел в борт припаркованного новенького «Нисана». У которого каждая деталь на вес золота. На «Нисане» — вмятина, а Москвичу — хоть бы что. Ну, думает, все, влип. Машина моя ему не нужна, значит, квартиру отберет. Вообщем, паяльник в заднице уже почувствовал. Тут и хозяин выскочил. Посмотрел на вмятину, на Завьяловскую развалюху. Сергей ему: «Извините, не справился не знаю что делать?» А тот: «Что делать. Кофе пить…» Хозяин директором банка оказался. А потом, когда выяснилось, что Завьялов — ректор Греко-Латинской Академии (это звучит грозно, на самом деле Академия — всего-то пара преподавателей да полсотни студентов) не то что денег не взял, а еще помогал чем-то. Потом вроде дочка этого директора там училась. Вобщем, мужик врубился…
Старик высадил их не доезжая до трассы километра четыре, а сам свернул в поселок, и дальше они пошли пешком: по одну сторону поля, по другую перелесок, за которыми тоже поля, а солнце садилось все ниже, тени становились длиннее, свет — краснее и мягче. Теперь каждый камушек на дороге отбрасывал тень и трасса казалась рельефной. Словно каменистая пустыня с холма или вертолета. Только дымки нет. Что же, прощай пустыня, прощай странная девочка Алиса, где ты сейчас, легкая как видение… Здесь другая страна и другая жизнь.
— Смотри наши тени уже дотягиваются до корней деревьев, — сказала Галка.
Она вытянула руку, и этот жест вдруг превратил ее в Алису. Кристофер даже вздрогнул от неожиданности, но это сходство длилось лишь мгновенье, и, возможно, существовало лишь в сознании Криса. Опустив руку, Галка снова стала Галкой.
— «Чтобы стоять, я должен держаться корней…» — пропела Галка, — о чем ты думаешь?
— О многом. О том, что ты похожа… — Крис хотел сказать «на Алису», но вдруг подумал, что будь в другом состоянии, сам бы процитировал эту песню Гребенщикова, — на меня.
Разглядывая тени, они не заметили, как метрах в двухстах, на дороге появились люди. Они вышли откуда-то сбоку — четверо парней, и по движениям было похоже, что они пьяны.
— Не нравятся мне они. — Галка взяла Криса за руку.
— Уже не свернуть. Будь спокойна.
Крис и сам чувствовал некоторое беспокойство. Если это праздно шатающиеся гопники, то любой страх мог настроить их агрессивно. Такая команда словно большой, состоящий из нескольких частей, носорог.
«Без Галки я бы смог с ними поговорить ласково, а с ней…»
«Собственно, с чего ты взял, что они будут наезжать? Идут себе и идут».
Крис вспомнил как ночью на вокзале в Каракалпакии к нему подвалили местные уркаганы.
И начали без предисловий.
— Ну давай.
— Что? — Крис смог улыбнуться, тогда он был абсолютно спокоен.
— Деньги давай, вещи.
Крис вытащил из под куртки и расстегнул ксивник.
— У меня только паспорт… Зачем вам паспорт? Вы же не менты. Не верите, можете обыскать.
