Алан Силлитоу - Начало пути
Когда Билл Строу досказал свою историю, мы были уже немного северней Биглсуэйда. Лил дождь, крыша машины протекала, юг явно не оправдывал наших надежд. Машине так досталось — того гляди, развалится. Мы это оба понимали. Мотор кашлял, точно чахоточный при последнем издыхании. Билл считал, тут нужен не только новый корпус, но и новый мотор, а стало быть, умней бросить эту несчастную калошу при дороге, пускай пропадает.
— От нее уже толку не жди, — сказал он. — Поставил бы ты на ней крест, самое время. Ладно, давай-ка пообедаем, а она покуда остынет. Этой кляче разве что сена подкинуть для бодрости. Пускай постоит, ей на пользу, а сами тем временем чего-нибудь поедим, по крайней мере я. Это ты одним куревом сыт, я так не могу.
— Поесть ты всегда не прочь. Только и знаешь поносить мою машину, да хвастать своими подвигами, да набивать брюхо.
— А ты бы гордился, что везешь меня в Лондон. Я там враз заделаюсь богачом. Сколько на меня тратишь — отдам вдесятеро.
Чудно мне стало, когда он это сказал. Я и не подумал: вот, мол, заливает, показалось даже — вдруг он и впрямь обернется богачом, вроде наврал с три короба, а тут как молнией полыхнет чистая правда.
Я поставил машину как мог дальше от грузовиков и пошел за Биллом в закусочную. Он уже торчал у стойки и так смотрел на меню, будто молился на него.
— Что будем рубать? — спросил я.
— Я уже выбрал. Насчет жратвы я быстро соображаю.
— Люблю решительных людей, — съязвил я, и его наконец взяла досада.
— Что-то ты больно много себе позволяешь, черт возьми. Охота есть одному — ешь. Охота ехать одному — пожалуйста, да только скоро тебе придется шагать в Лондон пешком, а драндулет свой на горбу потащишь.
Он захохотал, и девушка за стойкой поскорей спросила, чего ему подать. Тут он отбарабанил на радость пустому желудку:
— Томатный суп, милашка, потом печенку, сосиски, картофельное пюре с луком. Потом паровой пудинг с заварным кремом, парочку вон тех пирожных с вареньем, кружку чаю, четыре куска хлеба, масло, двадцать сигарет, ложку, вилку и нож.
— Побойся бога, — сказал я. — Я разорюсь. Он меня не услышал.
— Ну, все? — спросила девушка.
— Еще бы тебя на закуску, — сказал он, приблизив к ней свою заросшую, но самоуверенную физиономию.
Девушка покраснела, отодвинулась и сказала с улыбкой:
— Ну и нахал! Я скажу, когда будет готово. — И обернулась ко мне: — А вам чего подать?
— Бобы с гренками и кружку чая.
— При такой еде ты свой драндулет далеко не уволокешь! — засмеялся Билл.
— Ты тоже больно много себе позволяешь, — огрызнулся я и выложил чуть не фунт за гору жратвы, которую он себе назаказывал. — С тех пор как я тебя подобрал, все идет кувырком.
Мы отошли от стойки и молча сели за стол. Тут уже сидела тоненькая темноволосая женщина лет двадцати пяти. Она явно скучала в одиночестве и оттого казалась еще привлекательней, чем если б веселилась в компании на каком-нибудь семейном торжестве. Так ли, эдак ли, а она сразу меня покорила — она не доела яблочный пирог и уже задымила сигаретой с фильтром, а я все собирался с духом, соображал, как бы поостроумней с ней заговорить. Заговорить-то надо бы поскорей, пока еще не подали еду, — ведь с набитым ртом разговаривать неприлично.
Биллу Строу она тоже, видно, приглянулась, и он тянуть не стал.
— Передай-ка мне соус, крошка, — сказал он, — Надо поживей чего-нибудь проглотить, не то помру. Обед, видать, еще не скоро состряпают.
Она улыбнулась его незамысловатой неуклюжей шуточке и подвинула к нему неполную бутылочку соуса. Он вытащил у меня из кармана газету и протянул ей:
— Хотите покуда почитать?
— Нет, — ответила она. — Спасибо.
— Я вас понимаю, — сказал он и выпил весь соус до дна. — Тут одни враки. Хотите, подкину вас до Лондона?
Я надеялся, она встанет и пнет его ногой — как бы не так, она благодарно улыбнулась и ответила:
— Мне как раз туда. Вы на грузовике?
— На легковой. Едем из Грэнтема. Вот черт, почему они, гады, не ставят на стол сахар. Я бы уж попользовался. От этого соуса только еще сильней есть охота.
Официантка принесла наконец его заказ и заставила чуть не весь стол.
— Не желаете присоединиться? — предложил он.
Я бы тоже мог так сказать, но ведь бобами с гренками угощать не станешь!
— Я уже поела.
— Точно?
— Конечно. Я еду из Лидса и сюда добралась довольно быстро.
— Ладно, — сказал Билл, жадно хлебая суп, — если все вылезем и будем толкать, то доберемся за час-другой. Меня звать Билл Строу. А вас?
— Джун. Вы сами из Лондона?
Он ответил не сразу — сперва доел суп, потом ткнул в меня пальцем и сказал:
— Он — да, а я нет. — Чем больше он ел, тем отрывочней отвечал, хотя спрашивать ухитрялся и с полным ртом. — А отец с матерью у вас живы?
Она удивленно подняла брови.
— На что это вам?
— Да так, милашка, любопытно.
Не поймешь, думал я, что же он — самый что ни на есть башковитый парень или набитый дурак? Для умного человека вроде относится к жизни чересчур легко, и, пожалуй, поближе с ним сойтись опасно. Вот доедем до места и распрощаемся, так будет лучше.
— А сами в Лондоне живете? — спросил он ее.
— Когда удается.
— Чудно говорите, — сказал Билл, и изо рта у него вылетел кусок лука.
— Жизнь в Лондоне дорогая, вот в чем беда. Но мне там нравится. Там интересно.
— А что делаете?
— Эй! — воскликнула она. — Да вы сами-то кто такой? Во все нос суете, как сыщик.
Что-что, а это мне в голову не приходило.
— Во отколола, в самую точку. Давно не слыхал, чтобы кто так здорово сострил. Да я просто хотел знать, чем вы занимаетесь.
— Работаю — сказала она — А вы где спину гнете?
— Маляр я и обойщик. Надоел мне Ноттингем до чертиков, решил податься на юг. Жену с детишками оставил вчера в Мэнсфилде. Ночку провел у своей девчонки в Ноттингеме, а теперь начну новую жизнь на новом месте. Кто его знает, где сегодня ночевать буду, а? — закончил он и плотоядно поглядел на Джун.
Она не отозвалась — хотела, видно, показать, что он хватил через край. И он не стал больше приставать, но только потому, что теперь так набросился на жратву, будто загорелся к ней страстью и сразу позабыл про все на свете.
Уж не знаю, что там Джун воображала, какая у нас машина, а только увидала мою жестянку — и влезать ей явно расхотелось. Билл сказал, лучше он прямо сейчас зальет воды в радиатор, не то через три мили не миновать останавливаться. И все-таки Джун кинула свой чемоданчик на заднее сиденье, я пригнул переднее, освобождая ей дорогу, и она села в машину.
— На вид тележка неказистая, — сказал Билл, — а везти везет. Медленно, но верно.
Я включил зажигание.
— Поехали.
Машина не двинулась с места. Билл выскочил, поднял капот, вытащил из кармана тряпку и стал протирать контакты — думал, может, плеснул на них воды, когда наполнял радиатор.
Джун плотней завернулась в пальто, словно попала в холодильник.
— Может, подтолкнем? — предложила она. — Тут как раз немножко под гору.
Билл старался не зря; мотор чихнул и ожил.
— Как тронется, поддай газу, не то заглохнет, — сказал Билл. — Машина-то чья? — спросила Джун, когда мы уже со скоростью добрых сорок миль в час катили по шоссе.
— Моя, — быстро ответил я, пока Билл не успел соврать. — Верней, моего брата. Он одолжил мне скатать в Лондон. Я служу у агента по продаже недвижимости в Ноттингеме, а последние недели до того мне все обрыдло, решил — пора передохнуть.
Через каждую сотню ярдов выхлопная труба так стреляла точно кто палил из пистолета, и если поблизости оказывалась легковушка или грузовик, шоферы пугались.
— Карбюратор засорился, — сказал Билл. — Эка стреляет, подумают — мы вооружены до зубов. Ладно, теперь рассказывай свою жизнь. Я свою рассказал.
— Не могу я рассказывать, когда веду машину. Отвлекает.
— Здорово ты, черт, увильнул, а? Так я и знал.
— В другой раз. А может, Джун расскажет?
Она промолчала. Биллу перед тем вроде ненадолго удалось про нее забыть, а тут он встрепенулся, протянул ей зажженную сигарету.
— У нас в машине все за одного, один за всех — прямо коммунизм, верно, Майкл?
— Похоже на то, — ответил я. — Все твое — мое, все мое — твое, да только у меня одного и есть хоть что-то.
— Зря ты это. Если б не я, ты бы со своей калошей давно застрял в грязи. Мы же все равно с тобой расплатимся за проезд — так ли, эдак ли. Верно, крошка? — многозначительно окликнул он Джун.
Она поежилась на сиденье.
— Ну, ладно, если на то пошло, я вам расскажу про себя.
— Валяйте, раз такая ваша плата, — насмешливо и разочарованно сказал Билл. — Только без врак. У нас все начистоту. Выкладывать все как есть.
— А я никогда не вру, — сказала она. — Зачем же врать, да еще незнакомым!
