Светлана Нилова - Потери
Я задумалась. Что Марианне было нужно от Алека – понятно. От Брайна – в принципе тоже. Я покраснела, вспомнив его накаченную фигуру, от которой исходила уверенность и сила, светлую улыбку и простодушное лицо.
А что ей было нужно от меня? Французский, на котором мы болтали? На этот вопрос я не могла найти ответа, сколько ни думала.
А что самому Алеку нужно от меня? Самое время было задать этот вопрос, раз он так со мной разоткровенничался, и я хотела спросить об этом. Но незаметно для себя я заснула, утомленная суматошным днем, убаюканная ровным звуком мотора, легким покачиванием машины и дивным запахом роз. Алек купил для меня целую охапку разных сортов, и они лежали, рассыпавшись по заднему сиденью, благоухая ароматом и тихонько царапая кожаную обивку салона.
На следующий день я гладила бельё, когда прозвучал звонок. Это был Алек. Он справлялся, как рисуют новые кисточки.
- Никак не рисуют, - разозлилась я. – Не было времени их опробовать.
Не могла же я ему сказать, что забросила домашние дела по списку Вики и теперь была вынуждена гладить целую гору белья. Я зажала телефонную трубку плечом и продолжила орудовать утюгом. Вики нравилось, чтобы простыни были выглажены с двух сторон. Надо отдать ей должное – в доме всегда был образцовый порядок, невзирая на то громадное количество лишних вещей, которое было в нем. Но трудиться, чтобы поддерживать этот порядок приходилось всем: и Стейси, и мне, и Тому и самой Вики. Когда приезжал Виктор, он тоже участвовал в уборках, но в основном, как менеджер – распорядитель и все слушались его беспрекословно.
- Ты чем-то расстроена? Или занята? - Спросил Алек.
- Как ты догадлив: сразу два очка! Я как раз расстроена тем, что занята. Домашние дела, знаешь ли.
- Тебе чем-то помочь? – оживился Алек.
- А ты добрая фея? Наймешь армию мышей, чтобы перебрали за меня крупу?
- Ты, правда, крупу перебираешь? – удивился Алек.
- Нет, простыни глажу. Если бы ты знал, как я их ненавижу! Я готова на земле спать, лишь бы не гладить их никогда в жизни!
- Тогда зачем ты это делаешь?
«Вот ведь бестолочь» - подумала я.
- Это моя часть работы по дому. А то, что она мне не нравится – приучает меня к терпению и воспитывает волю. Так говорит мой психолог.
- Ты ходишь к психологу? – опять удивился Алек.
Мне не хотелось подробно рассказывать ему, что именно доктор Келли была со мной после пропажи родителей, помогала бороться с депрессией и строить отношения с новой семьёй. Она тестировала меня, а потом подробно рассказывала результаты теста, помогала разобраться в себе и учила держать себя в руках. Но как всё это можно было объяснить в двух словах? И я ответила:
- Потому, что я чокнутая. Есть ещё вопросы?
- Мне кажется, ты грубишь. – помолчав сказал Алек.
- А тебе не кажется, что я просто занята? И у меня нет времени на милые глупости по телефону.
- Прости, - сказал Алек и повесил трубку.
Через час он позвонил снова. Я продолжала гладить, но гора уже исчезла, остались только носки, носовые платки и прочая мелочь. И настроение у меня улучшилось.
- Ты уже свободна? – осторожно спросил Алек.
- Я буду свободна только в восемнадцать. Если не будет условно- досрочного, - пошутила я. – Что ты хотел сказать?
- Я сижу сейчас в своём кабинете, у меня окна выходят на северо-запад. И вижу, как заходит солнце.
- У нас тоже заходит, - сказала я, взглянув в окно.
- У меня такое чувство, - Алек сделал паузу, ему словно было трудно говорить.- Что этот закат – последний в моей жизни.
Мне хотелось съязвить, но я промолчала. Я и без того слишком много уже наговорила.
- Сегодня я вдруг понял, что люблю тебя. Что ты нужна мне. Что без тебя я просто не смогу дальше жить. У меня здесь высоко, 20 этаж…
Я так разозлилась! И это мне говорит взрослый человек! У которого есть мама, и папа, и жильё, и работа, и около десяти миллионов в банке!
- Если ты такой слабак, пойди и выпрыгни со своего 20 этажа. Потому, что если у тебя весь смысл жизни заключается только во мне – ты и не заслуживаешь этой жизни. Ты её просто недостоин.
Я заводилась всё больше и больше.
- Что ты видел в ней вообще? Чему ты радовался в этой жизни, Алек Макалистер? Ты когда-нибудь плакал от счастья, что живешь? Что снова живешь?
Ты так легко рассуждаешь о смерти потому, что никогда не видел её! Она не дышала тебе в лицо и не грызла пятки. Что ты терял, Алек Макалистер? Кого ты терял? Все твои беды просто смешны.
А 20 этаж – это не высоко. Это - низко. Говорить об этом девушке, которую якобы любишь – низко.
Что я говорила дальше – не помню. Меня несло, как дикого мустанга по прерии и я высказала всё что думала. Когда я, наконец, замолчала и перевела дух. Алек сказал:
- Я всё понял, - и повесил трубку.
Я так и осталась стоять последи гостиной с трубкой в одной руке и утюгом в другой. Утюг уже остыл. Оказывается, пока я в экспрессии расхаживала по комнате и размахивала им, то выдернула его из сети. И это было хорошо. Я приложила холодное железо к голове и задумалась.
«А если и правда Алек выпрыгнет из окна? Если как раз я и толкнула его на это?»
Но постепенно во мне окрепла уверенность: «Не выпрыгнет. Он сильный.»
Солнце уже зашло, в гостиной были сумерки, но зажигать свет не хотелось. Я убрала утюг, разложила бельё по полкам, пошла в свою комнату и взяла в руки кисточки. Розы на моём столе благоухали неземным ароматом. «Как жаль, что нельзя нарисовать запах» - подумала я и тут снова зазвонил телефон. Это опять был Алек. Он был спокоен.
«Передумал? Или всё ещё летишь?» - могла съязвить я, но не стала. Мне не хотелось причинять ему боль.
- Я не стал этого делать, – сказал он, словно отвечая на мои вопросы, и я покраснела от стыда.
- Я люблю тебя, Софи, и сделаю всё, чтобы ты была счастлива.– Он помолчал. - Со мной. Я не заслужил жизни, но я хочу заслужить тебя.
- У меня есть парень, - предупредила я.
- Это не имеет значения. Я буду бороться за тебя.
Это было сказано так серьезно, так по-взрослому, что по моей спине пробежал холодок.
- Хорошо, - сказала я тоже серьезно. – Попробуй.
24. Побег
Когда через день мы со Стейси вернулись из танцевальной студии, Алек уже сидел в гостиной, беседовал с Вики и ждал меня. Стейси украдкой показала мне язык и первая умчалась в душ. Я обреченно вздохнула. «Пробовать» Алек начал очень активно. На столе стоял свежий букет белых роз. Если учесть что ещё были живы розы, привезенные из розария, то дом Харди стал напоминать цветочный магазин.
Вики, сославшись на какие-то дела, ушла, и мы с Алеком остались одни.
Я забыла поздороваться и сразу сказала.
- Спасибо тебе за цветы, Алек, но не нужно было.
- Почему? Ты же любишь розы? – удивился Алек.
- Очень люблю, – призналась я. – Но мне так жалко, что они так быстро вянут из-за чьих-то капризов, прихоти или желания произвести впечатление. А я люблю, когда цветы долго живут. У нас же здесь не розарий.
- Я понял, - помолчав, сказал Алек. Потом спросил:
- Прогуляемся? Миссис Харди отпустила тебя до десяти.
Я покачала головой.
- Не получится. Слишком много уроков.
- Может быть тебе помочь? Я в школе хорошо учился и всё помню.
- А я вот учусь плохо, - рассердилась я. – Но это – мои уроки. И только мне за них отвечать. Извини.
В этот раз Алек ушел не сразу, а имел долгий разговор о чем-то с Вики и Томом. И все трое остались довольны.
На следующий день я вернулась домой поздно, сразу после уроков у меня были дополнительные занятия. Наш двор перед домом я просто не узнала, до такой степени он преобразился. Все кусты были аккуратно пострижены, истоптанный пыльный дерн исчез и вместо него радовал глаза изумрудный ковер свежего газона. Во дворе были разбиты две затейливые клумбы, а прямо под моим окном в большой кадке стоял куст. И он был усыпан белыми розами.
Посреди двора, на новенькой белой скамейке сидел Том Харди и был так доволен, словно всё это было делом его рук. Вики сидела рядом с ним, но, увидев меня, она подскочила, обняла и закудахтала:
- Это всё мистер Макалистер. Это его подарок. Такое чудо!
Я устранилась из её объятий и пожала плечами.
- Ну, и что?
На самом деле мне очень понравилось преображение двора. Он сиял новыми красками и очаровывал тонким, дивным запахом роз. Но разделять восторги мачехи мне не хотелось.
- Это же всё стоит огромных денег! – воскликнула она.
- Это деньги Макалистера и это только его дело, как ими распоряжаться, - сказала я сухо. – Никто его не просил тратиться.
- Неблагодарная! – снова обрушились на меня попреки мачехи. – Ты же ничего не ценишь! Такой человек! Так к тебе относится! А у тебя что на уме? Голодранец Джо Харпер?
