Энн Ветемаа - Вся правда о русалках. Полевой определитель
А. Эхин, которого мы прежде всего должны поблагодарить за его фундаментальное исследование о дриадах, — бегло эта тема затронута и в труде «Лучины развлечения прямо-таки разгораются» (Таллинн, 1980. С. 26), — выделяет четыре основных элемента монологов ругательниц: экспозиция, анафема, угроза (изъявление негодования) и сигнатура.
Остановимся на каждом из этих составных элементов в отдельности.
ЭКСПОЗИЦИЯ
Неизменной составной частью экспозиции является вопросительно-восклицательное: «Что ты тут?!.» Четвертое слово строго шестисловной экспозиции представляет собой презрительно звучащий глагол вроде «чухаться», «кудахтать» и т. п. Пятым словом обычно бывает прилагательное, в большинстве случаев образованного от названия какого-либо животного, зачастую беспозвоночного. Имя существительное (увлечение, занятие, нередко медицинский термин) завершает экспозицию. Для ясности мы представим читателю примерную структуру экспозиции в виде таблицы (разумеется, слова можно комбинировать произвольно). Что ты тут
пялишься
крысиный
снохач
шлендаешь
червивый
холоститель
надрываешься
куриный
кошмар
болтаешься
вшивый
прыщ
ошиваешься
бараний
поносник
беснуешься
глистовый
мучитель
кудахчешь
божьекоровий
тошнотник
и т. д.
АНАФЕМА
Это наиболее конкретная и информативная часть монолога. Здесь порицается какое-нибудь явление или представитель какой-либо профессии. Этому всегда предшествует негативное прилагательное. Начинается анафема яростным, но энергичным призывом: «Долой!», «Проклятье!» и т. д. Замечено, что русалки не всегда знают, что представляет собой какая-либо конкретная профессия и избирают ее просто из-за интересного звучания. При этом даже русалки с публицистическими задатками следуют принципу «искусство ради искусства».
Позор золотушным дельтапланеристам
Выкорчуем занюханных гомеопатов
Осудим гугнивых психопатов
Долой кариозных сюрреалистов
Проклятье сектантствующим брандмайорам
Сокрушим припадочных конъюнктурщиков
Разоблачим обгавканных деревообделочников
Пригвоздим неоимпериалистических инкассаторов
и т. д.
УГРОЗА (ВЫРАЖЕНИЕ НЕГОДОВАНИЯ)
Это почти всегда трехсловное восклицание. Русалки наверняка не собираются осуществлять свои угрозы, однако приходится признать, что они не допускают ослабления анафемы, что существенно в аспекте действенности (экспрессивности) искусства. Приведем некоторые наиболее распространенные угрозы и выражения негодования.
Иди к свиньям!
Дам по рукам!
А еще в шляпе!
Эскимо на палочке!
Поезжай в тачке!
Ах, йолки зельоныйе!
(Записано в Юго-Восточной Эстонии.)
СИГНАТУРА
Речитативный монолог всегда завершает сигнатура. У каждой русалки она индивидуальна. Хороший ремесленник обычно помечал свои изделия каким-нибудь клеймом, из истории нам известны фамильные гербы. Сигнатура всегда однословна, она играет роль личной подписи или фирменного знака. Сигнатур так же много, как русалок. Представим здесь некоторые наиболее яркие.
Полундра!
Бобслей!
Пшено!
Амбра!
Абба!
Марихуана!
Как видит читатель, даже из немногих представленных здесь экспозиций, анафем, угроз и сигнатур можно составить тысячи комбинаций. Из слышанного на природе автору запомнилась одна лично ему адресованная:
«Чего ты тут болтаешься, блошиный холоститель?! Долой придурочных палеоботаников! Тухлый интеллигент! Марихуана!» Едва ли русалка знала, чем занимаются палеоботаники, возможно, ей неясно было и значение сигнатуры «Марихуана!», но мощь и красота звучания речитатива возмещали эти мелочи.
Поскольку я лишь недавно ознакомился с ценной работой А. Эхина, мне не представило труда следовать просодической структуре. Я рявкнул в ответ: «Что ты тут верещишь, жабья золовка?! На мыло пакостных водозагрязнителей! Протри зенки!»
По-моему, я выступил весьма удачно, что подтверждала и реакция русалки — она подплыла поближе и разглядывала меня довольно дружелюбно. И все же оставалось впечатление, что она чего-то ждет. Я догадался, что на свою оральную продукцию не поставил фирменный знак. Ничего не приходило мне в голову, но я понял, что если немедленно не найду сигнатуру, то опозорюсь. Позже я слышал от коллег, что ругательницы в вопросах формы столь же требовательны, как японцы — создатели хайку. И я брякнул первое попавшееся слово: «Хлорка!»
По выражению лица русалки я понял, что она с удовлетворением приняла мою сигнатуру — название химического соединения, успешно применяемого при дезинфекции помоек и общественных уборных.
Теперь русалка уже высунулась из воды по пояс. Нельзя сказать, что она выглядела красавицей: широкая кость, довольно грубые черты лица, мужские плечи, кажется, даже небольшие усики над верхней губой. И все же была в ней некая своеобразная привлекательность, окрашенная легкой вульгарностью, свойственной базарным торговкам цветами или рыбой. Чувствовалось, что распущенная речь и сквернословие скрывают за собой доброе сердце. Если вдруг свалишься в воду, такая тут же вытащит тебя на берег, шлепнет по заду, слегка выругает и затем плюхнется, хихикая, обратно в водоем.
Русалка немного полюбовалась на меня, ухмыльнулась с фамильярным добродушием, показала мне язык и исчезла.
На другой день, придя на то же место, я снова увидел вдали русалку. Она загорала на торчащем из воды камне в весьма фривольной позе, но, как ни странно, это не произвело на меня никакого впечатления. Заметив меня, она дружески помахала рукой и буркнула (или хрюкнула) низким хриплым голосом опознавательный знак: «А-а, хлорка!»
— А-а, марихуана! — крикнул я в ответ. У меня было желание задержаться, приблизиться к ней, но я почувствовал, что это было бы неуместно, это нарушило бы некую солидарность, было бы бестактно. Нечто подобное случается иногда во взаимоотношениях мужчин.
Приведенным небольшим сообщением мы хотели бы закончить рассмотрение ругательниц; попутно мы бегло коснулись всего интереснейшего, богатого контрастами семейства оруний. Напоследок мы еще раз хотели бы обратить внимание друзей русалок на рассмотренные выше признаки речитативов ругательниц, которые следует твердо запомнить. Только при этом условии возможно отличить русалку от некоторых представительниц женского пола из сферы обслуживания, чьи резкие и язвительные высказывания по содержанию могут быть весьма схожими с соло русалок.
МЕТАМОРФОЗЫ РУСАЛОК
Закончив предыдущую часть настоящей книжицы, мы можем сказать, что познакомились с элементарным курсом русалковедения. В первой трети нашего века наядология была описательной наукой, и наядолог старой школы не пытался выходить за определенные рамки, ограничиваясь описанием русалок и анализом их поведения. Хотя накапливались все новые и новые данные о способностях русалок к превращениям, или метаморфозам, консервативные исследователи подвергали их большому сомнению: они считали подобные факты неконтролируемыми и утверждали, что «так называемые превращения» следует относить к области интересов фольклористов и собирателей сказок, поскольку они, эти превращения, никак не касаются серьезного природоведения. Такое отношение понятно: в науке еще господствовало ньютоновское миропонимание; правда, уже были сделаны открытия Эйнштейна, Бора, Паули, Планка и других, однако исследования взаимоотношений между массой и энергией, да и вся квантовая механика, представлялись чуждым математики людям обычным развлечением виртуозов, вполне достойным уважения, но все же далеким от жизни.
Начиная с тридцатых годов картина мира непрерывно менялась и продолжает меняться по сегодняшний день. Вторжение математических методов в природоведение пошатнуло многие основополагающие истины, а некоторые перевернуло вверх тормашками. В настоящее время вопросы, связанные со способностью русалок к превращению находятся в центре внимания наядологов, больше всего исследований появляется именно в этой области.
Следует сразу же предупредить, что мы вынуждены рассматривать вопросы превращении весьма кратко, поскольку не предполагаем в основной массе читателей, особенно молодых, короткого знакомства с высшей математикой и квантовой механикой. А без основательного знания этих дисциплин глубокое понимание проблем метаморфоз затруднительно. Так что ограничимся лишь изложением азбучных истин и примерами разнообразных метаморфоз.
