Кэти Келли - Строго между нами
Если бы речь шла о ком угодно — кроме, конечно, Глории, — то, несомненно. Тара почувствовала бы жалость к матери, потерявшей контакт с дочерью. Но внутренне ей импонировало то, что Фей живет отдельно от Глории. Зная ее вот уже восемнадцать месяцев, Тара, естественно, понимала, почему ее дочь так стремилась на другой конец света.
— Не беспокойся, я не испорчу Рождество, — заверила она Финна.
— Спасибо, милая, — благодарно ответил он. Самое большее, что она могла сделать, — это набрать в рот воды, когда Глория начнет выходить из себя.
Тара надела единственное нарядное платье, которое захватила с собой, и решила не жалеть помады и улыбаться до судорог в лице. Глория, кажется, тоже вознамерилась изменить свое поведение. Она не сказала ничего дурного, когда вся четверка выходила из такси. Финн с Дезмондом без умолку болтали, и это прежде раздражало Глорию.
Уже в ресторане Тара почувствовала себя не в своей тарелке. Если бы Глория даже не пропустила ни одного прилавка в магазине одежды, ей бы все равно было далеко до Лиззи. Она была одета так, словно ждала, что ее будут снимать корреспонденты из журнала «Хелло!» для раздела «Самые богатые и безвкусно одетые». Ее уши, запястья, шея и пальцы блистали драгоценностями, а от черного с серебристой бисерной вышивкой платья просто кружилась голова. Тара была ослеплена ее блеском.
Не надо было и второго взгляда, чтобы понять, какая из двух подруг — Лиззи или Глория — оделась наряднее. К тому же Лиззи столь же богато нарядила свою дочь Серену и зятя Чарлза. Она рассказывала всем встречным, что Серена учится на факультете истории искусств, а Чарлз вместе с тестем основали свой бизнес — производят мебель.
— Я не знаю, как бы мы обошлись без Чарлза, — говорила Лиззи. — Он такой способный.
Чисто выбритое лицо Чарлза совсем не выглядело интеллигентным. Тара подумала, что такой человек даже не сможет поменять лампочку. Но он, очевидно, преуспел в жизни, раз сумел жениться на Серене, которая была наследницей мебельной империи. Может быть, он умел хорошо говорить?
Море объятий, восклицания: «Ты смотришься просто замечательно, Глория! Не так ли, Пьер?» Потребовалось целых десять минут, чтобы все спокойно уселись за столом. Естественно, рассаживались согласно плану. Тара же это ненавидела. Она любила сидеть рядом с Финном. Ее очень раздражало, когда кто-то незнакомый складывает около нее свой мусор.
Пьер, сидевший справа от нее, казался уставшим. Слева сидел Чарлз. Он не проявлял к Таре никакого интереса, пока не услышал, что она пишет для «Национального госпиталя». Следующие десять минут Чарлз донимал ее глупыми вопросами о том, на что похожа жизнь звезд.
— Эта Теодора, я имею в виду Шерри, — говорил он, — такая милашка. В жизни она такая же?
— Такая же взбалмошная? — уточнила Тара, чувствуя, что ей это надоедает. — Мужчины ее обожают.
— Нет, я имел в виду другое, — торопливо произнес Чарлз. — Я восхищен ее игрой.
— Как и многие, — ответила Тара.
Подошел официант. Глория и Лиззи заказали дыню и какую-то рыбу.
— Спасибо, — елейно ответила молодому официанту Глория. Тот просто сиял.
— Почему ты не ешь дыню? — спросила она Лиззи. — Она просто тает во рту.
— А потом за момент удовольствия долго худеть.
Обе рассмеялись.
Тара с удивлением наблюдала сценку. Сейчас никто бы не признал в этой смеющейся женщине ту каменную свекровь. Вот уж воистину дома — дьявол, а на людях — ангел.
— Я тоже не ем дыни, — глубокомысленно заявила Серена.
— Какая ерунда! — воскликнула Глория. — Зачем тебе сидеть на диете? У тебя и так прекрасная фигура.
Лиззи. Глория и Серена весело общались, хотя сидели за круглым столом довольно далеко друг от друга. Финн с отцом смеялись над какой-то историей, а Пьер и Чарлз оживленно спорили по поводу вина. Тара тихо сидела и вспоминала те замечательные времена, когда они собирались в Кинварре небольшой компанией — папа, мама, Стелла, Холли и маленькая Эмилия. Никто не мог устроить такое волшебное Рождество, как мама. Под этот праздник дом наполнялся вкусными запахами, звучали песни Фрэнка Синатры. Ему громко подпевали на кухне. Холли и Стелла фаршировали индейку, а папа расставлял бокалы. Так традиционно праздновали сочельник в семье Миллер. Все начиналось где-то между восемью и девятью часами вечера. К этому времени подходили гости — близкие друзья и родственники. А это была почти половина Кинварры. Папа и мама встречали гостей, а затем официальная часть объявлялась открытой. Люди приходили семьями, радуясь возможности расслабиться и выпить, причем коктейли наливали малыми порциями. Многие заскакивали на минутку и, извинившись, исчезали. Ближе к одиннадцати-двенадцати гости разъезжались на такси, и семья собиралась на полуночную службу в церковь.
Все было просто и невероятно забавно. Тара чувствовала, как ее одолевает тоска. Теперь, когда она не с ними, так трудно переоценить, насколько важна для нее семья.
Тара отвлеклась от своих мыслей и стала слушать, о чем говорят Серена, Глория и Лиззи. Они обсуждали платья.
— Мне так нравится твое платье, — говорила Глория Серене. — Это милое золотое ожерелье очень идет к нему.
Тара внимательно посмотрела на Серену. Платье действительно как нельзя лучше подходило для вечеров с коктейлем, но золотое ожерелье, на взгляд Тары, все только портило. Тара вообще не любила драгоценности. Причина была в том, что у Финна на них не было денег. Совсем недавно они даже были вынуждены закладывать вещи, чтобы оплатить счета. Их зарплат не всегда хватало. Писать сценарии для телесериалов не такое прибыльное дело, как многие думают. Именно поэтому Тара так стремилась завязать деловые отношения с кем-то вроде Майка Хаммонда. Конечно, ей нравилось писать для «Национального госпиталя», но если бы ей удалось устроиться в команду, которая пишет для фильмов или адаптирует какой-нибудь высокобюджетный сериал, это было бы здорово. Ах если бы ей удалось добиться этого с помощью Майка! Тогда бы она смогла встать на путь, который приведет ее к богатству и славе.
— …ну хорошо, — продолжала Глория. — Они не одеваются там, где одеваемся мы, — сказала она и тут же, понизив голос, добавила: — Их стиль называется «кежел».[6] Он действительно какой-то случайный, вечно не соответствует ситуации.
Тара, естественно, догадалась, о ком говорит Глория. «Вот стерва, дважды стерва!» — подумала она.
Вместо того чтобы возмущаться, она улыбнулась через стол Финну. Он тоже, кажется, не обращал внимания на эти разговоры.
— А у Шерри есть бойфренд? — спросил Чарлз, неспособный думать ни о чем другом.
— Нет. По слухам, она вообще лесбиянка, — заявила Тара, понимая, что эта ложь может обернуться неприятными последствиями. Чарлз даже пустил слюни. Наверное, представил себя зажатым между Шерри и другой ошеломительной красавицей.
«Это самый ограниченный из всех мужчин. Может, все же сказать, что это шутка?» — подумала Тара, все больше разочаровываясь в Чарлзе. Решив не признаваться в шутке, она; просто отвернулась.
Пьер выглядел уже довольно неважно.
— Вы всегда с таким нетерпением ждете Рождества? — весело спросила Тара.
Пьер уставился на нее стеклянным взглядом.
— Нет, — ответил он и вновь принялся что-то сонно высматривать на дне бокала.
Тара представила себе, что проводит исследования, и ей стало легче. Ведь авторы не могут что-то описывать, если сами этого не видели. Но удаленность от Финна и муторный разговор с Чарлзом мешали. Вечер пропадал.
Пьер нашел в себе силы и заказал еще одну бутылку вина. Но более многословным не стал.
— Бедный Пьер совсем измотался, — сказала Лиззи. — Был сложный день. А ты не устала. Тара? Расскажи нам, как живут звезды. Ты же часто видишь их за кулисами, — попросила она.
— Шерри, которая играет Теодору, оказалась лесбиянкой, — поделился своим горем Чарлз. Он все еще не мог прийти в себя от потрясения.
— Чарлз, да это старая шутка. Я просто пошутила. Она любит мужчин, — сказала Тара. Она чувствовала себя в центре внимания.
Чарлз наконец успокоился. Тара повернулась к Лиззи.
— Я знаю их всех, — театрально вздохнула она. — Там, за кулисами, мы одна большая и счастливая семья.
«Умный человек поймет, что у телезвезд никогда не найдется достаточно времени, чтобы вести разговоры о жизни с авторами сценария», — думала она в оправдание своей лжи.
— Да-а-а! — произнесла Лиззи, наклоняясь вперед, словно боялась что-то прослушать. Тара видела, как округляются глаза молодого официанта. Он неотрывно смотрел на все более обнажавшуюся грудь Лиззи. — Вы имеете в виду телеведущего Дэниела Ансона из передачи «Интервью с Ансоном»? Вы знакомы с ним?
Тара кивнула. Это был самый известный ведущий на всю Ирландию. Она была с ним почти знакома, потому что когда-то стояла за ним в очереди в кафе.
