Вера Юдина - Живи как в последний день.
Я по-настоящему наслаждалась жизнью.
По совету одной из моих соседок я занялась йогой. С утра я приходила на берег и под легкую музыку пыталась научить свое тело жить в гармонии с разумом.
По вечерам я звонила маме и мы часами разговаривали ни о чем. Она уже не спрашивала меня когда я вернусь. Мы обе радовались этим минутам общения, наслаждаясь просто голосом друг друга. А потом я шла к Габриэлю и рассказывала о нашем разговоре.
Габриэль стал моей семьей. Он был моим единственным другом и моей опорой.
Только однажды, он не навязчиво попытался поцеловать меня. Я не оттолкнула его, а просто посмотрела в глаза и сказала:
- Нет. Я слишком сильно люблю тебя как друга, чтобы научиться любить как мужчину.
Он все понял, и на нашем дальнейшем общении это никак не отразилось. К исходу второго месяца, мне вновь стало плохо.
Ночью я почувствовала дикую боль, еще худшую, чем все предыдущие. В тот день мы с Габриэлем засиделись допоздна, и он по счастливой для меня случайности, остался ночевать в моем доме.
Он прибежал на мои крики, и, увидев в каком я нахожусь состоянии, ни минуты не теряя бросился за доктором.
Доктор долго щупал меня, а затем перечитал все мои справки, выданные ранее. После осмотра, он с серьезным видом спросил:
- Вы помните когда у вас были последние месячные?
Я задумалась. С моего приезда на остров, я ни разу не мучилась неудобствами этого сложного времени. Последний раз, если мне не изменяла память, это происходило в Каире.
- Очень давно, - призналась я.
Доктор покачал головой.
- Как вы с вашим здоровьем можете так безалаберно относиться к своей беременности?
- Беременности! – мы с Габриэлем воскликнули в один голом.
Я была поражена. Почему-то я решила, что столь длительная задержка может быть последствием моей болезни. Или последствием переживаний. Но я ни на секунду не задумывалась о беременности. Как такое могло случиться.
- А какой срок? – спросила я.
- Я думаю не больше девяти недель.
Услышав срок, я закрыла лицо руками и заплакала. Это значило, что в последнюю ночь Алесс оставил во мне частичку себя. И теперь я ношу под сердцем его малыша.
- Вам необходимо вернуться на материк. Оставаться в вашем положении в этом месте, очень опасно.
Я кивнула.
Когда доктор ушел, Габриль тревожно признался:
- Я думал ты умираешь.
Его слова тронули меня, я взяла его крепкую руку и поцеловала в знак благодарности за все сделанное.
Ребеночек. У меня будет ребеночек. Не переставая думала я. И вдруг меня осенило. А ведь это и есть - оно, мое счастье. Моя последняя надежда. Именно об этом говорили все мои провидицы. Вера, которая будет жить во мне. Вера, которая придаст мне силы, которая не даст опустить руки. Надежда – за которую я буду бороться до конца.
Ребенок, зачатый в любви, он мое спасение.
В тот же день я решила, что пора возвращаться. Габриэль принял мое решение спокойно, и взял с меня клятвенное обещание звонить ему каждый день. Мы попрощались навсегда, и перед тем как сесть в самолет, я заметила как заблестели его глаза. Как часто люди окружающие меня начали ронять слезы…
14. Последний вздох.
Вернувшись после долгого отсутствия в Питер, я сразу же отправилась к своему лечащему врачу. Увидев меня он был крайне удивлен. Ему понравился мой здоровый румянец, и улыбка которая ни на минуту не сходила с моих губ.
- Ну как ты себя чувствуешь? – спросил он перед осмотром.
- Замечательно.
- Были осложнения после последнего приступа?
- Нет. – радостно ответила я.
Он открыто улыбнулся.
- Я рад видеть тебя в хорошем настроении.
Он приступил к осмотру, а я внимательно следила за его действиями. Как ребенок, с открытым ртом, в предвкушении, ожидая увидеть его первую реакцию, когда он поймет что я беременна. И вот он включил аппарат, и начал водить сканером по моему животу. Он вел аккуратно, лишь слегка надавливая. Вот на экране появилось темное пятно. Он замер и внимательно уставился на монитор. Затем перевел на меня задумчивый взгляд. Я с широкой улыбкой смотрела на него.
Но он не улыбнулся, а вновь перевел взгляд на монитор и с большим усердием принялся изучаться мою малютку.
Я замерла. Насторожилась. Его молчание напугало меня.
- Что-то не так? – тревожно спросила я.
Он строго посмотрел на меня.
- Ты знаешь?
Я кивнула.
Он отложил сканер и отодвинул стул.
- Ты решила оставить ребенка?
Этот вопрос поверг меня в недоумение. Я приподнялась на локтях.
- Конечно. Почему вы спрашиваете? Что-то не так с малышом?
Я почувствовала, как меня начало трясти от страха.
- Нет. С ребенком все в порядке… но я беспокоюсь о твоем здоровье… в твоем положении тебе надо беречь себя. Я боюсь, что этот ребенок сможет только усугубить твое здоровье.
Я смотрела на него словно так, словно он был безумен. А он продолжал запугивать меня медицинскими терминами, пытаясь объяснить, что даже если я и смогу выносить малыша, то беременность выжмет из меня все соки. Я поняла к чему он клонит и стало легче. Я решительно посмотрела на него и сказала:
- Я буду рожать.
Он не стал спорить. Лишь одобряюще прикрыл глаза.
- Я буду молиться за тебя.
- Спасибо.
С того дня начались мои мучения. Из-за того, что организм мой не мог справиться с беременностью самостоятельно, меня положили в больницу и ежедневно истязали медицинскими процедурами, для поддержания жизни моей малютки.
Время шло. Беременность протекала нормально. На пятом месяце я узнала, что у меня будет девочка.
Мама навещала меня в больнице каждый день. Часами мы сидели и разговаривали. Я рассказывала ей обо всем, что успела увидеть и где успела побывать. Она слушала и делилась со мной своими впечатлениями. Так монотонно проходили наши дни.
Однажды, когда по расписанию у меня была довольно неприятная процедура, ко мне в палату вошла Маша. Ее визит стал приятной неожиданностью. Увидев подругу, я расплакалась. Как я скучала по ней все это время. Позже мы сидели обнявшись. Маша прижимала меня к себе и гладила по голове.
- Тише глупая, тебе нельзя волноваться.
- Я знаю. Но я так давно тебя не видела. Где ты была?
- В Милане. Я приехала как только узнала. – тихо призналась Маша.
Я вздрогнула, но все же решилась спросить.
- Ты видела его?
Маша кивнула.
- Он спрашивал обо мне?
- Нет.
И я решилась задать самый пугающий меня вопрос.
- Он с ней?
- Нет. Они расстались едва он вернулся в Италию. Он сейчас один. Он думает, что у вас с Мауро был роман.
Я улыбнулась.
- Пусть думает. Так будет лучше.
- Ты так и не забыла его?
Я сглотнула слезы и отрицательно покачала головой.
- Я никогда его не забуду.
Маша посмотрела на меня таким сочувственным взглядом и вдруг крепко-крепко обняла.
- Девочка моя… глупенькая… я больше никогда-никогда не оставлю тебя.
- Обещаешь?
- Обещаю.
С этого дня Маша каждый день навещала меня в больнице. Она часами сидела у моей постели и рассказывала как прекрасен Милан.
Время шло. Малышка внутри меня росла и крепла. А моих сил, с каждым днем становилось все меньше и меньше. К концу срока я даже не могла подняться с койки и передвигалась только в кресле.
И чем ближе приближался день родов, тем больше росло во мне желание увидеть Алессандро в последний раз. И однажды я решилась. Когда пришла Маша, я попросила ее разыскать Алесса и рассказать ему правду.
Маша не колеблясь, согласилась. Мне даже показалось, что она обрадовалась тому, что я приняла такое решение. Я написала Алессандро письмо, в котором выложила все, что было у меня на душе. Передала его Маше и она уехала.
Прошло два дня, а вестей от Маши не было. В какой-то момент я поняла, Алессандро больше не хочет знать меня. Он никогда не приедет. Он так ничего и не понял.
На следующий день все началось. С утра мне стало плохо, и доктор сказал:
- Начинается. - Затем перекрестил меня и добавил. – Ну, с богом.
От кесарева сечения я отказалась. Ведь каждая женщина должна испытать эти сладкие муки. Тебя словно разрывает изнутри страшная и невидимая сила, но осознание того что ты даешь новую жизнь, делает эту боль приятной.
Я помню, как отчаянно кричала. Ведь это длилось несколько часов, не останавливаясь, не прекращаясь. Было невыносимо больно.
И лишь в последние минуты я выкрикнула, сквозь слезы:
- Я ненавижу тебя! Ненавижу!
Но это были слова отчаяния, слова, вызванные неописуемой болью, неконтролируемые эмоции, о которых я даже не думала.
А после я услышала ее крик. Словно во сне, она кашлянула и громко закричала. Акушерка осторожно положила моего ангелочка мне на живот, и я увидела, что у нее глаза Алесса. Темные и нежные. Я не хотела больше сдерживать слезы. Они побежали по щекам тонкими дорожками, обжигая и оставляя соленый след.
