Олег Рой - Улыбка черного кота
Пока Антон думал, как начать раскрутку лаптевской идеи, с какого конца подойти к этому непривычному для него делу, пока читал переводные книжки, забавные для русского человека тем, что о простых вещах в них говорилось с преувеличенной серьезностью, случилось вот что. Однажды утром в его лаборатории раздался телефонный звонок, и некто вкрадчивым голосом, полным обманчиво-мягких ноток, сказал, что о новых экспериментах Житкевича ходит масса интригующих слухов, и пригласил его поучаствовать в съемках телевизионной программы «Доброе утро». Эту популярную программу во время завтрака смотрела вся страна, и участие в ней для любого ученого, тем более такого молодого, было делом вполне престижным. Запись эфира делали поздно вечером, когда во Владивостоке уже было утро, и потом крутили по всем часовым поясам.
Антон впервые в своей жизни был «гостем телевизионной программы». Его предупредили, что эфир прямой и он будет говорить с публикой Дальнего Востока, что называется, глаза в глаза, в режиме живого времени. Разумеется, Житкевич волновался: хотя у него и был опыт публичных выступлений, как у любого лектора и участника научных конференций, но, как правило, самая большая аудитория в его жизни не превышала двадцати (если это были студенты) или сотни (на конференциях) человек. Причем там для него все было заранее ясно, говорил он по строго определенной теме. А тут – прямой эфир, миллионы слушателей, очень разных по уровню восприятия и образования. Вдобавок еще возможность любых вопросов, свободная беседа с ведущим… Нет, как хотите, а с таким в его жизни ему еще сталкиваться не приходилось.
Но Антон не был бы Антоном, если бы растерялся и опустил руки. Он заново пролистал книжки тех самых хитрых и одновременно простых американцев, взял на вооружение пару приемов для привлечения внимания публики, завоевания ее доверия, составил с помощниками сообщение о «металле с памятью», которое было бы интересно обычным людям, а не только ученым, и в назначенный вечер отправился на присланной за ним машине в Останкино.
В результате, когда Антон оказался один на один в студии с известным ведущим Андреем Никитиным, ему пригодились все его уловки. Ведущий оказался настоящим профессионалом, играл роль такого наивного простака, что рассказывать ему об открытии было одно удовольствие. Никитин только что прошел стажировку на одном из крупнейших телеканалов Америки, и теперь этакая детская непосредственность была его изюминкой. Как человек сообразительный, он быстро понял, что речь идет о действительно большом изобретении и именно ему, Андрею Никитину, принадлежит историческая миссия рассказать о новой медицинской сенсации на всю страну. Поэтому он не скупился на хвалебные слова и эпитеты «металлу с памятью», на громкие заявления о его огромной пользе для всей российской и мировой хирургии.
На руку Житкевичу сыграло и то, что ведущий был человеком вполне современным, неплохо разбирался в маркетинговых проблемах и быстро свернул разговор на финансовое обеспечение научной разработки. Тут-то Антон и использовал заранее приготовленный им «рояль в кустах»: сообщил, что огромные финансовые вложения во внедрение идеи готова сделать известная китайская фармацевтическая компания, от нее уже поступили соответствующие предложения, но институт и сам автор разработки, профессор Лаптев, крайне заинтересованы и в отечественных инвесторах…
Этот момент возник в разговоре не случайно, он был очень важен и для Ивана Петровича, и для Антона. Им обоим было по-настоящему обидно работать только с иностранцами, где требовались дополнительные усилия, преодоление языкового барьера и масса других препятствий. Но дело, разумеется, было не только в сложностях: они оба боялись, что отечественная медицина, где так много знающих специалистов, из-за отсутствия средств пропустит и это изобретение, как многие другие, уплывшие за рубеж. Клиники страны окажутся без новейшей технологии, а российские пациенты – без помощи. И Антону в этом выступлении крайне важно было не только заявить о себе, озвучить на всю страну термин «металл с памятью» и связать его с именем института, но и расставить приоритеты: прежде всего они с Лаптевым хотели бы внедрить изобретение в России.
Однако, несмотря на то, что сообщение Антона было прокомментировано несколькими специалистами, в один голос утверждавшими, что эта разработка уже сегодня может принести миллионы долларов, несмотря на полный успех интервью (в тот же день в институте раздались звонки со всей страны), все же финансовой проблемы, разумеется, программа не решила. Хотя для приема звонков в лаборатории пришлось выделить специального человека, едва успевавшего отвечать на них, но звонили либо родственники пациентов, которым ученые пока ничем не могли помочь, либо просто любопытные, либо люди явно богатые, но с неясными намерениями… И после анализа поступивших предложений выяснилось, что реальным партнером для них по-прежнему остается лишь китайская сторона, о сотрудничестве с которой они еще не думали всерьез.
Впрочем, у передачи оказались и иные последствия, да такие, о которых Антон не мог даже предполагать. Дело в том, что «Доброе утро» смотрели и Сергей со Светланой. По версии, разработанной для Антона Житкевича, его жена все еще обитала в маленькой квартирке у матери, но на самом деле почти все ночи она проводила у возлюбленного. И хотя Сергею порой казалось, что эта связь его тяготит, что безмозглая, хоть и хорошенькая Светка начинает ему порядком надоедать, никаких радикальных мер в сложившейся ситуации он пока предпринимать не собирался.
В то утро они проснулись необычно рано: Сергею предстояло отправиться в короткую командировку, и самолет улетал в одиннадцать утра. Телевизор в его квартире был установлен прямо перед кроватью: он любил засыпать, поставив свой новенький японский «Сони» на «слип», и, просыпаясь, сразу шарил рукой в поисках пульта, всегда лежавшего рядом.
С утра, перед разлукой, они занимались любовью. Включенный на малую громкость телевизор работал как фон; Сергею нужна была сводка погоды в Италии. И вдруг ухо обожгло знакомое имя, а потом и голос Антона. Светлана вскочила первая. Выскользнув из-под одеяла, она намертво приклеилась к экрану.
– Смотри, Антошка! Вот это да! Как держится, и стрижка приличная, и костюм… Это, наверное, его в студии так облагородили. У них же есть гримерная, да? – Света тараторила как заведенная, не отрывая широко распахнутых глаз от экрана.
– Помолчи немного. Дай послушать, – резко притормозил ее Сергей. Щебет женщины раздражал его; он недовольно сморщил лицо, и Светлана послушно примолкла.
У Сергея нынешним утром – впрочем, как и каждое утро в течение всего последнего года – настроение было паршивое. Его угнетало отсутствие каких бы то ни было перспектив в его жизни и хроническое безденежье. Мидовской зарплаты Пономареву-младшему хватало ровно на один день, и только этот один день в месяц он мог «себе ни в чем не отказывать». Все остальные дни приходилось жить на деньги, взятые в долг.
Правда, ему все-таки удалось купить маленькую квартирку и обставить ее по своему вкусу, но на это ушли все деньги, привезенные из Китая, и все то, что ему сумели выделить родители. Со стариков взять было больше нечего. После отставки отца они сами нуждались, сократив свои расходы до минимума. А он сократиться пока не мог, не умел.
Привыкнув к шикарной жизни, Сергей принялся брать деньги в долг. Знакомых в Москве у него было много, и он занимал у одного, чтобы тут же отдать другому. Суммы долга росли; перезанять, перехватить, выкрутиться для него стало легче и привычнее, чем заработать. Он вынашивал различные финансовые планы, в основном авантюрные, мечтал о больших доходах с процентов на капитал, но этот капитал никак не шел к нему в руки. К концу первого года его жизни в Москве долг Сергея Пономарева составлял уже солидную сумму. Для него настало время крупных финансовых проблем.
Он начал катастрофически быстро терять хороших знакомых. Справедливости ради необходимо признать, что к Антону Житкевичу он обратился за помощью в последнюю очередь, совсем недавно. Все-таки, тайно живя с его женой, он считал нечестным просить у Антона деньги и откладывал визит к нему на самый крайний случай. Однако и этот день, этот «крайний случай», однажды все-таки наступил. Ему пришлось занять у друга довольно приличную сумму. И ничего не подозревающий Антон был только рад выручить Сергея…
Но и занятая у Антона сумма не могла спасти Пономарева; она составляла лишь небольшую часть общего долга. На душе у Сергея скребли кошки. В последние дни он пребывал в совершенно мрачном расположении духа, ничего не предпринимал, а только вновь и вновь планировал какие-то аферы, которые срывались так же легко, как и задумывались… Он пока еще не опустился до связей с криминальным миром, но начинал уже с горечью подумывать, что этого не избежать. Ведь легкая добыча, которая была ему так необходима, бывает только у бандитов.
