Дураков нет - Руссо Ричард

Не успел Клайв-младший усесться в машину – шикарную, длинную, черную, он всегда ставил ее у банка, – как его задержал Карл Робак для привычной тридцатисекундной беседы. Салли не надо было присутствовать, чтобы знать, о чем они будут говорить. “Скажи мне, что мы по-прежнему в деле?” – заговорщицки спросит Карл Робак. Клайв-младший заверит его, что так и есть, и тогда Карл скажет: “Если все покатится под откос, не говори мне об этом. Просто приди ко мне домой и прострели мне башку”. От таких разговоров Клайв-младший, и без того нервный, нервничал еще больше. Он старался побыстрее сесть в машину и укатить от Карла Робака.

Карл перешел через дорогу, направился к букмекерской конторе, Салли приготовился было улизнуть через черный ход, но Карл проследовал мимо – бог знает куда. Карл был заядлый игрок, но редко ставил в конторе, предпочитая букмекеров, которые не пополняют казну штата и принимают ставки по телефону весь день и почти всю ночь. Вообще Карл обычно ставил на спортивные матчи, а не на скачки. Салли провожал его глазами, пока тот не скрылся из виду, и собрался было уйти, как вдруг заметил, что сбоку стоит не кто иной, как Руб.

– Я искал тебя, – сообщил ему Салли.

– Плохо искал, – ответил Руб. – Я уже пять минут здесь стою.

– Купил индюка?

Руб посмотрел на него с недоумением.

– Я думал, ты сюда за индюком пришел, – пояснил Салли.

Недоумение.

– Идем, – сказал Салли, – я нашел нам работу.

– У кого?

– У Карла Робака.

– Того самого Карла, от которого ты спрятался?

Салли согласился, что так и было, но объясняться не стал.

– Ты же сказал, что больше никогда не будешь у него работать.

– Тебе работа нужна или нет?

– Терпеть не могу этого Карла.

– И его деньги тоже?

– Нет, – признался Руб, – только Карла.

На улице, казалось, похолодало, Салли заметил, что температура на банковском табло опустилась на несколько градусов по сравнению с утренней.

– А вот жена его мне нравится, – сообщил Руб, когда они прошли квартал. – Жаль, что она не обращает на меня внимания. Я позволил бы ей быть сверху.

Когда речь заходила о женщинах, Руб не знал высшего комплимента.

– Почему такие женщины, как она, не обращают внимания на таких парней, как мы? – серьезно спросил Руб.

В женщинах он не смыслил ровным счетом ничего. Руб искренне недоумевал, почему бы Тоби Робак не обратить внимание на того, кто позволит ей быть сверху.

– Я знаю только, почему им не нравишься ты, – ответил Салли. – Почему им не нравлюсь я – загадка.

– И почему же я им не нравлюсь?

– Не нравишься, и все тут.

Руб согласился.

– Где твой пикап?

– На задании, – сказал Салли.

Руб всегда довольствовался частичными объяснениями. Он не додумался бы поинтересоваться, как так вышло, что Салли отдельно, пикап отдельно.

– А твоя машина где?

– Ее взяла Бутси, – сказал Руб. – Она всегда паркуется за “Вулвортом”.

Они свернули в переулок, ведущий на парковку “Вулворта”, и пошли гуськом. Утренний снег в узком темном переулке еще не истоптали, и Руб пятился, чтобы видеть свои следы.

– Надеюсь, она не слишком распсихуется, когда увидит, что машины нет, – сказал Салли, дав себе слово вернуть машину Бутси, как только вытащит пикап. Тогда Рубу не влетит.

– Она психует уже десять лет, – заметил Руб, как всегда расхрабрившись в отсутствие жены.

– Сколько лет вы женаты?

– Десять.

– Не видишь связи? – поинтересовался Салли.

– Черт. – Руб повернулся, оглядел парковку. – Ее здесь нет.

– Тогда давай возьмем эту, – предложил Салли, поскольку они стояли возле старенького “понтиака” Руба и Бутси. – Уже собственную машину не узнаёшь?

Руб отпер “понтиак”, сел за руль, потянулся к пассажирской двери, чтобы открыть замок для Салли.

– Зато я узнаю моего лучшего друга, когда он стоит рядом со мной, – сказал он, выезжая с парковки.

До места они добрались за десять минут. Все это время Салли раздумывал, с чего Руб взял, будто они лучшие друзья.

– Знаешь, чего мне хотелось бы?

С тех пор как они с Салли вышли из букмекерской конторы, Руб уже успел пожелать новую машину, прибавку себе, прибавку Бутси – она работала кассиршей в “Вулворте”, и ей больше года не повышали зарплату. Еще он пожелал, чтобы классная огроменная компания выстроила близ Бата классный огроменный завод и взяла Руба бригадиром долларов за пятнадцать в час. Он пожелал, чтобы уже была весна, а не День благодарения, чтобы Калифорния свалилась уже наконец в океан, коль скоро все к тому идет, чтобы климат на севере штата Нью-Йорк сделался тропическим, чтобы кто-нибудь умер и оставил Рубу в наследство классную огроменную лодку и он уплыл бы в Мексику, чтобы компания “Ройал Пам” вновь начала выпускать ту классную крем-соду. Еще он пожелал, чтобы классная Тоби Робак хоть раз в жизни села ему на лицо.

Все это Руб пожелал от силы за час, не смущаясь вероятностью, и одно желание плавно перетекало в другое. С сентября Салли подзабыл, насколько жизнь Руба полна желаний. Руб желал, чтобы нечто возникло, так же стремительно, как преподаватель Салли отрицал существование вещей. Эту фразу – “Знаешь, чего мне хотелось бы?” – Рубу случалось произносить и полсотни раз на дню, но хуже всего, что он повторял вопрос, пока Салли не отвечал: “Чего? Чего бы тебе хотелось, господи боже мой?” Больше всего в этих желаниях Салли удивляла их скромность. Пожелав, чтобы возникла целая компания, Руб соглашался на сорокачасовую рабочую неделю с минимальной зарплатой по условиям профсоюза, точно боялся космического возмездия за дерзость воображения. Время от времени Салли пытался ему объяснить, что раз уж он желает, чтобы появилась целая корпорация, почему бы не пожелать, чтобы она принадлежала ему, а работал кто-то другой. Но Руб считал иначе. Он предпочитал желать понемногу и не все сразу. Но вслух.

– Мне хотелось бы, чтобы мы с тобой уже закончили эту работу, сидели в “Лошади” и ели классный огроменный чизбургер. – Вот чего Рубу хотелось в эту минуту. Он был весь в грязи, как и Салли, и желание поесть и согреться представлялось ему таким же невыполнимым, как и вероятность, что некто умрет и оставит ему классную огроменную лодку. – Мне хотелось бы, чтобы в следующий раз, как ты найдешь нам работу, ты сперва дал мне пообедать, – добавил он.

Они грузили вторую партию бетонных блоков и теперь складывали их правильно – предварительно постелили в кузов фанеру. Из двух нижних рядов первой партии блоков половина разбилась. Без труда отыскав Руба, Салли решил, что обязательно переложит блоки, но судьба обернулась против них. Когда они добрались до места, похолодало, грязь подмерзла и пикап, часом ранее безнадежно завязший, без труда выбрался из колеи. Салли счел это знаком и сказал Рубу: ну его к черту, не будем ничего перекладывать, поехали так. Он подумал, что даже вдвоем они управятся дай бог к семи, то есть последние две партии придется грузить в темноте. Когда еще было видно землю, Салли постарался как мог предотвратить неприятности.

Блоки, разбившиеся, когда Салли угодил в яму, они так и оставили в кузове. Прочие с крайней осторожностью выгрузили на новом месте, рядом с неглубокой ямой, над которой через неделю, если позволит погода, вырастет очередной незатейливый дом на две спальни, выстроенный Карлом Робаком на государственные субсидии. Карл уже сорвал сроки, как срывал сроки каждой стройки, и его парням придется работать в Рождество или пока земля не промерзнет. Возвращаясь за следующей партией, Руб и Салли остановились и выбросили разбитые блоки за рекламным щитом с клоуном.

– А если их тут найдут? – допытывался Руб.

– Ты ведь не написал на них свое имя? – ответил Салли.

Они почти погрузили вторую партию, когда послышался шум мотора и вдали показался “эль камино” Карла Робака с эмблемой “Тип-Топ. Строительная компания К. И. Робака” на двери. Машина летела с бешеной скоростью, и это значило только одно: за рулем Карл Робак. Карл старался не ездить на стройку на “эль камино”, однако считал, что начальству позволено раздолбать минимум одну служебную машину в год, скача по ухабам проселков на скорости пятьдесят миль в час.