Артур Таболов - Водяра
- Будет сделано.
- И вот что еще, - помедлив, продолжал генпрокурор. - Дело, как вы понимаете, вызвало огромный политический резонанс. Мы хотим избежать любых обвинений в необъективности следствия. Поэтому в состав бригады включен сотрудник Федеральной службы контрразведки. Раньше он работал в КГБ в Управлении по борьбе с особо опасными хищениями социалистической собственности. Сейчас выполняет задание своего руководства, к работе бригады подключится позже. Отнеситесь к его пожеланиям с особым вниманием. Его фамилия Панкратов. Полковник Панкратов Михаил Юрьевич…
IV
Полковник Панкратов, старший следователь Управления экономической безопасности Федеральной службы контрразведки, прибыл в Тулу через две недели после начала работы оперативно-следственной бригады генпрокуратуры и сразу ощутил напряженную, нервную атмосферу, в которой велось следствие. Каждое утро к старинному купеческому особняку в центре города, бывшей гостинице обкома партии, а ныне администрации губернатора, где селили важных гостей, съезжались черные служебные "Волги" с неразговорчивыми водителями и развозили по городу пассажиров, хмурых, молчаливых, в штатском. Возвращались затемно. До полуночи, а часто далеко за полночь горел свет в просторной гостиной руководителя бригады, где следователи и оперативники координировали свои действия.
Сообщая прокурору Тульской области о том, что в оперативно-следственную бригаду включены самые опытные сотрудники, генпрокурор имел в виду: самые опытные из тех, что остались в прокуратуре после увольнения и ареста Ильюшенко и последовавшей кадровой чистки. Еще раньше были выдавлены или сами ушли те, кто выражал несогласие с политикой и.о. генпрокурора, по приказу которого переквалифицировались или вовсе закрывались дела против влиятельных, приближенных к власти лиц и крупных уголовных авторитетов. В ведомстве ощущался острый кадровый голод, особо важные дела вели даже вчерашние выпускники юридических вузов.
Руководитель оперативно-следственной бригады, который в первый же день представил Панкратова членам бригады и ввел его в курс дела, был из молодых выдвиженцев, взятых в штат генпрокуратуры "с земли". Должность следователя по особо важным делам не соответствовала его классному чину юриста первого ранга, по армейским меркам - капитана, ему полагалось быть как минимум советником юстиции - подполковником. До этого он работал в прокуратуре Центрального округа Москвы, хорошо себя показал. Новое неожиданное назначение было для него серьезным скачком в карьере, он вполне отдавал себе отчет, что от того, как он справится с делом о похищении и убийстве депутата Сорокина, зависит его дальнейшее продвижение по службе. Поэтому он и сам выкладывался и не давал расслабляться членам бригады.
Панкратов слушал молча, ничего не записывая и не задавая вопросов. Иногда поднимался из-за длинного овального стола, обычно обеденного, а теперь превращенного в стол для совещаний, неторопливо прохаживался по гостиной - плотный, приземистый, с проседью в коротких жестких волосах, с тяжелыми темными мешками под глазами на сером лице кабинетного работника, равнодушным, значительным. При всей своей грузности двигался легко, бесшумно, даже делался будто бы выше ростом. Останавливался у окна, рассеянно смотрел, как ветер мотает тяжелые мокрые гроздья рябин. Потом возвращался на место, грузнел. Его молчание заставляло руководителя бригады, следователя -"важняка", слегка нервничать, пока он не понял, что такая уж у его собеседника манера слушать.
У Панкратова не было никаких вопросов. Несмотря на постоянные начальственные звонки из Москвы, следствие велось обстоятельно, грамотно. Рассматривались все версии, бесперспективные отсекались, другие подвергались тщательной разработке. Сразу была отвергнута версия убийства при ограблении. Не было ограбления: не снят с пальца массивный золотой перстень, не взяты из бумажника деньги - триста долларов США. Отпала и политическая деятельность депутата Сорокина: никакой политической деятельности он не вел, ничьих интересов не лоббировал. Правда, среди тридцати его помощников были люди с сомнительной репутацией и даже с криминальным прошлым, но все они были связаны с Сорокиным общими интересами, мотивов преступления здесь не выявилось.
Исключилось и убийство из ревности. При том, что Сорокин менял любовниц довольно часто, все они были молодые незамужние женщины, студентки тульских вузов, он щедро им платил и расставался без скандалов. В смерти Сорокина никак не была заинтересована и его жена, по показаниям свидетелей - женщина спокойного нрава, занятая домом и дочерью, болезненной от рождения. Какие-то деньги на жизнь были у нее, возможно, в лондонском банке, но убийство мужа оставило ее практически без средств к существованию. Завещания Сорокин не сделал в расчете, вероятно, на то, что будет жить вечно, деньги держал в зарубежных банках, найти их и доказать свое право на них было делом огромной сложности.
Тщательно проверили версию о мести Сорокину за убийство молодого чеченца-строителя. Вызывал сомнение способ убийства. Слишком сложно: похищать из бара, увозить за границу области, чтобы там застрелить. Но было одно серьезное обстоятельство, которое не позволило следователям считать эту версию бесперспективной. Как выяснилось, молодой чеченец, застреленный Сорокиным, приходился бригадиру строителей родственником, двоюродным племянником. Допросить бригадира не удалось: в день убийства он улетел в Грозный. Как объяснили члены бригады - вызвали срочной телеграммой, тяжело заболел отец. Копию телеграммы нашли на почте, но она могла быть попыткой обеспечить бригадиру алиби. И тогда становилось понятным, зачем Сорокина вывезли в Московскую область: пока найдут, пока свяжутся с Тулой. Но тогда уж резонно было бы забрать документы, чтобы затянуть опознание. Почему-то этого сделано не было, что ставило версию под сомнение. Но отказываться от нее не стали, обязали прокуратуру Чечни задержать бригадира как подозреваемого в убийстве депутата Сорокина и этапировать в Тулу. Правда, не было никакой уверенности, что предписание выполнят. Отношения России и объявившей о своей независимости Чечни были накалены до предела, министр обороны Грачев даже заявил, что ему хватит десантного полка, чтобы за два часа навести в Грозном порядок. В этой ситуации вряд ли прокуратура Чечни поспешит выдать России своего соотечественника.
Оставалась коммерческая деятельность депутата Сорокина. И тут следователи сразу нащупали очень серьезный мотив. Незадолго до думских выборов, на которых он стал депутатом, Сорокин продал один из двух своих ликероводочных заводов предпринимателю из Новосибирска, хозяину крупной лесоторговой фирмы по фамилии Лопатин. В нотариально заверенном договоре купли-продажи производственные помещения и оборудование завода были оценены в двадцать миллионов рублей, по тогдашнему курсу - около трех с половиной тысяч долларов. Цена была несуразная, хотя формально правильная: ее определили по остаточной стоимости по старым, еще советских времен, оценкам бюро технической инвентаризации. Но кто же продает по старым ценам завод, выпускающий до миллиона бутылок водки в месяц!
