Владислав Егоров - Пасхальные яйца
Я уже отметил про себя, что к банщику здесь обращались уважительно, по имени-отчеству — Александр Борисович. Вообще-то представителей этой отнюдь не престижной профессии зовут панибратски по имени, если им не перевалило за шестьдесят, или только по отчеству — Иваныч, Петрович, Сидорыч и т. п. — когда человек уже явно в пенсионном возрасте. Для Александра Борисовича завсегдатаи бань делали исключение, видимо, потому, что в его облике и манерах чувствовалась интеллигентность и даже некий аристократизм. Благородная, отливающая серебром шевелюра, гладко выбритые чуть впалые щеки и волевой подбородок, точеный нос с горбинкой, выразительные серые глаза — он вполне бы сгодился на роль, скажем, старого князя Болконского или какого-нибудь английского лорда. А когда, перед тем как заняться уборкой мыльного отделения, банщик надевал поверх белого халата темно-зеленый клеенчатый фартук и не спеша натягивал на руки медицинские резиновые перчатки, он становился похожим на профессора-хирурга, который готовится к сложной операции. К моющимся гражданам Александр Борисович обращался исключительно на «вы», не забывая прибавлять старомодные словечки «извините» и «пожалуйста»: «Извините, я должен сделать приборку и буду вынужден вас потревожить», «Не обижайтесь, но в круглых тазиках ноги отпаривать не положено, пользуйтесь, пожалуйста, для этой цели овальными»…
— Что-то ты, Аркадий, давненько к нам не заглядывал, — после обмена рукопожатиями, из чего я сделал вывод, что они хорошо знакомы, сказал банщик и, вертя в руках билет, продолжил раздумчиво.
— Куда бы тебя определить получше? Середина дня, а народу много. Всего три местечка свободных. Двадцать девятый шкафчик, в правом углу у окошка, там сквознячок. В тридцать втором крючок сегодня утром сломали. Ну, и рядом со мной — первый, резервный.
— Я уж, если не возражаете, поближе к вам, — окинув беглым взглядом предбанник, проговорил Аркадий, невысокий лысеющий брюнет с уже заметным брюшком. Был он лет на десять-пятнадцать моложе банщика.
Судя по извлеченным из спортивной сумки аккуратным ровненьким веникам — березовому и дубовому, а также серому фетровому колпаку, бывшему некогда модной мужской шляпой, новый посетитель понимал толк в банных утехах. Раздевался он торопливо, будто кто подгонял. Видимо, сохранилась привычка с тех времен, когда в бани выстраивались очереди и не сразу удавалось найти свободное местечко в мыльной, не говоря уже о шайке, которую приходилось «столбить» у заканчивающего помывку сопарника.
— Да ты не спеши особо, — посоветовал Александр Борисович. — Сегодня Леша командует. Он мужик основательный. Уборку они только начали, так что у тебя в запасе минут пятнадцать минимум. Расскажи, чего там новенького у нас в «Меридиане»?
Аркадий не поспешил с ответом, а продолжал раздеваться и, лишь оставшись в одних трусах, присел на скамейку и заговорил несколько удивленно:
— А вы разве не в курсе, Александр Борисович? Из «Меридиана»-то я ушел. Уж восемь месяцев как.
— И ты тоже? — не то осуждая, не то сожалея, протянул банщик. — Ты же лучшим по профессии считался. С чего это начальство такими кадрами разбрасывается?
— Ну, во-первых, директор там новый. Лебедев Григорий Захарович. Может, слышали?
— Что-то ничего не говорит мне эта фамилия, — носче короткого раздумья ответил банщик.
— Так он в оборонке никогда не работал, — объяснил Аркадий. — Он, как это теперь называется, менеджер. Это такие ушлые ребята, которые любое производство могут организовать.
— Ну, если даже ты уволился, значит, не очень-то он ушлый! — усмехнулся банщик.
Точнее сказать, в его голосе мне послышалась усмешка. Я сидел к ним вполоборота и делал вид, что старательно перевязываю веник, так что выражения их лиц не видел.
— Да вроде дело сейчас потихоньку налаживается, — не очень уверенно сказал Аркадии. — Я-то, лично, ушел потому, что бабки хорошие предложили. В три раза больше, чем получал. Сами понимаете, глупо было такой шанс упустить. Пригодилось, что двадцать лет за рулем. Работаю теперь личным шофером одного босса. Видели магазинчики с вывеской «Ч. П. Глухов»? Вот его самого.
— У нас рядом с домом такая палатка, — оживился банщик. — Кстати, Аркадий, а как зовут твоего Глухова? Фамилия чисто русская, а вот имени на «Ч» в наших святцах вроде нет. Может, в честь писателя Айтматова родители Чингизом сына назвали?
— Ну, вы и хохмач, Александр Борисович! — заливисто рассмеялся Аркадий. — Надо же выдумать такое! Юрием Васильевичем зовут моего хозяина. А «Ч. П.» — это значит «частное предприятие».
— Вот как просто все объяснилось! — сконфуженно крякнул банщик. — А я-то голову ломал! Никак не могу приспособиться к реалиям новой жизни.
— Так я почему здесь давно не был? — вернулся к началу разговора Аркадий. — Сауной теперь пользуюсь. Хозяйской. Босс у меня еще молодой, одноклассник моего сына. Славка меня с ним и свел. Нормальный парень, без выпендрежа, хотя и деньжищами ворочает — ой-ой-ой! На даче у него сауна с бассейном. Пару раз в неделю собирается их компания, такие же молодые ребята, естественно, с девками. Попотеют в сауне, потом само собой — застолье. Летом на веранде они гужуются, зимой в гостиной или бильярдной. Ну, а пока гуляют, нам, водителям, дозволяется сауной попользоваться. Парок, конечно, мы пытаемся там наладить, но все не то. Соскучился я по настоящей баньке. Шефа утром в Киев проводил, он деловые контакты с нашей заграницей налаживает, и сразу сюда.
— Разумно поступил, — одобрил банщик. — Парок сегодня фирменный. У Алексея свои рецепты. В один заход добавляет для вкуса мяту, в другой — ромашку и какие-то еще травки, в третий — эвкалипт.
— Вы уж извините, Александр Борисович, — после небольшой паузы со смущением в голосе произнес Аркадий, — в прошлый раз постеснялся вас спросить, а чего это вы сюда устроились?
— Вопрос понятный, — грустно вздохнул банщик. Конечно, стыдоба это, а что прикажешь делать? Я после института, считай, без малого сорок лет отработал на «Меридиане». Сам знаешь нашу специфику, ничего похожего в городе нет. Так что мой опыт нигде не пригодится. Да и простым инженером сейчас никуда не устроишься. «Станколит» уже лет пять, как закрыли, имени Калинина тоже, на «Радуге» — сокращение большое. Ну, и возраст мой не в плюс. Вон сколько молодых работу ищут! Да мне б и пенсии хватило, одному много ли надо? Только беда у меня случилась — два года назад сын погиб.
— В Чечне? — участливо спросил Аркадий.
— Нет, — тихо сказал банщик, — в автокатастрофе. Сноха библиотекаршей работает, жалованье грошовое, а на внучонка моего, в честь деда Сашкой его назвали, пособие за потерю кормильца — кот наплакал. Вот я и решил пенсию им отдавать, а чтоб себя прокормить, в банщики подался. Да, поверишь, не так-то просто было сюда устроиться. Пришел к директору, так, мол, и так, слышал, вам банщик требуется, могу предложить свои услуги. Посмотрел он на меня недоверчиво. Шутите, говорит. Что-то вид у вас не больно рабочий, а у нас, извините, работа грязная, специфическая. Справлюсь, обещаю, с детства в баню хожу, представляю эту специфику. А шваброй я четыре года орудовал. На Северном флоте служил. Старший матрос эскадренного миноносца «Удачливый». Думаю, навыков не потерял. Ладно, хмыкнул директор, беру, но с месячным испытательным сроком. Я, как видишь, выдержал испытание.
Наступило долгое молчание. Видно, каждый размышлял о том, как круто повернулась жизнь, раз даже в банщики проблема устроиться. Наконец, Аркадий воскликнул, хлопнув себя по лбу:
— Вот черт! Чуть не забыл! Зверева просила вам привет передать.
— К-какая Зверева? — почему-то заикаясь, спросил банщик.
— Будто не знаете? — голос Аркадия звучал насмешливо. — В отделе главного технолога работала.
— А-а, Нина Васильевна! — с показным равнодушием протянул банщик.
— Она самая, — как мне показалось, эти слова Аркадий произнес с особым нажимом. — Стою на остановке сюда ехать, и она подходит. Узнала меня. Поздоровались. Видит, веники из сумки торчат. В баню, спрашивает. В баню, подтверждаю, ну и говорю, может привет передать Александру Борисовичу, если его смена будет. Непременно, говорит, передай.
— Постой, постой! — заволновался банщик. — Ты что, сказал ей, что я здесь работаю? Ох, стыдоба!
— А что тут особенного? — пожал плечами Аркадий. Разговор начал принимать любопытный характер, и я, хоть и старался не выдать своего к нему интереса, все же стал изредка поглядывать на собеседников.
— Ну зачем, скажи на милость, надо было сообщать ей о моей, нынешней работе? — укоризненно проговорил банщик. — Подумает, небось, что совсем опустился мужик, всякую гордость потерял.
— Да ляпнул по простоте, — принялся оправдываться Аркадий. — Не думал, что вы так близко к сердцу принимаете перемены жизненных обстоятельств. Я вон вообще на холуйской работе и то не переживаю особо. Стыдился поначалу, конечно, что дверцу в машине открываю сопляку, который мне в сыновья годится, но чего тут охать! Как нас в школе учили — любой труд почетен.
