Александр Дмитриев - Под Опалой, на Большой
– Ну естественно. Мы как приедем, вечерком, может, к тебе забежим.
– Да вы же устанете. До того ли вам будет? Завтра утром увидимся.
– Ну хорошо. – Сергей заметил, что молодежь уже определилась с выбором и стоит в вежливом ожидании, и приобняв Танюшку за плечи, направился к выходу.
– Счастливо вам, – донесся ему вслед голос жены. – Всю черемшу в лесу не оборвите, но и не ленитесь.
Сергей обернулся к ней через плечо, улыбнувшись, кивнул головой и вышел из магазина.
– Ну что? Куда поедем? – спросил Андрей, когда Сергей сел в машину и, посадив Таню на колени, захлопнул дверцу.
– Знаешь, Андрей, – предложил Белов, – поехали, наверное, за сто четвертый километр. Потом поворот направо. Там еще километра два по лесной дороге, ближе к Амчагаче. В том месте черемши всегда навалом.
– Я помню, – отозвался Самойлов, – там еще такие поляны большие.
– Вот-вот.
– Точно, – вступил в разговор Вадим. – Я тоже это место знаю. И от поселка близко.
– Так мы ж года два назад там и собирали, – сказала Ирина.
– Ну, тогда в путь, – согласился Андрей, заводя "уазик".
Он сделал небольшую перегазовку, включил передачу и, тронувшись с места, направил машину к выезду из села.
Подъехав к главной, гравийной, дороге и повернув направо, в сторону далекого Петропавловска, они проехали километра три и, чуть не проскочив едва заметный съезд на лесную дорогу, ведущую к реке и пробитую рыбаками на таких же "уазиках" и джипах, опять свернули и запрыгали на ухабах размытой и разбитой грунтовки.
Лес, состоящий из камчатской березы и ивняка, растет только по эту сторону дороги, на юг и на запад от села, и всего лишь на несколько километров вглубь. Все остальное пространство в этих местах, насколько хватает глаз, занимает тундра. Грибов здесь немного. Куда больше тех же подберезовиков можно набрать на тундре. Поэтому местные любители "тихой охоты" ездят в основном к поселку Апача, что в восьмидесяти километрах отсюда, ближе к городу. Вот там вдоволь и белых, и подосиновиков, и маслят. Зато черемши и здесь полным-полно.
Черемша, или лесной чеснок, внешне напоминает листья ландыша, только намного крупнее. По вкусу – нечто среднее между чесноком и луком, но не такое острое. А по количеству витаминов даст фору даже огородному чесноку. Ходит легенда, что когда Беринг открывал Камчатку, его команда вся поголовно заболела цингой, и спаслись лишь те из моряков, кто употреблял в пищу это растение. Правда это или нет, доподлинно не известно. Но то, что черемша очень полезна, – факт неоспоримый.
Скоро "уазик" выехал на поляну, больше похожую на вытянутое поле, со всех сторон обрамленную березняком и ивняком. На дальнем ее конце дорога опять уходит в лес и начинает плавно спускаться к пойме реки Амчагача.
Андрей проехал еще немного вперед, затем свернул с колеи на целину и остановился недалеко от кромки леса. Хлопая дверцами внедорожника, из салона стали выходить пассажиры. Когда освободилось заднее сиденье, Андрей сунул под него руку и достал из тайника ружье.
– А ружье-то ты зачем взял? – удивился Сергей, глядя, как друг, расстегнув чехол, достает из него части двустволки.
– Давно ли косолапый в округе лазил? – ответил Андрей, бросая чехол назад под сиденье. – А если еще не убрался? Береженого Бог бережет.
– Правильно, правильно, – поддержала мужа Ирина. – Так спокойней.
– Вы меня не пугайте, – сказав Инга. – Андрей, я от тебя ни на шаг.
– Эй, эй! Что за разговоры при живом муже! – шутя воскликнул Вадим, и все рассмеялись.
Тем временем Андрей собрал ружье, зарядил его двумя жаканами и, поставив на предохранитель, закинул за плечо.
– Ну что? Двинули? – предложил он и первым направился к лесу. Все кучкой пошли за ним.
Поляну узкой полосой обрамляли заросли жимолости и шиповника. Местами они доходили и до высоты в рост человека.
Найдя проход между кустами, вся компания наконец-то вошла в лес, под кроны берез, листочки на которых только-только начинали разворачиваться и поэтому большой тени не создавали. Прямо от опушки начали попадаться островки молодой черемши.
– Нужно глубже в лес идти, там она крупнее, – сказал Андрей, и все, согласившись с ним, стали углубляться в рощу.
Через сотню шагов черемша действительно стала крупнее, а количество ее значительно увеличилось. Женщины, собирая лесной чеснок и пучками засовывая его в полиэтиленовую тару, все-таки побаивались неожиданного появления зверя и не отставали от Андрея. Лишь Танюшка крутилась около отца, стараясь догнать его в сборе черемши. Неподалеку от них, в зоне видимости, низко согнувшись над землей, корпели Вадим с Вовкой.
Спустя два с половиной часа, на пару с дочкой забив до отказа один из двух вкладышей и почувствовав легкий голод, Сергей разогнулся и, найдя взглядом среди деревьев спину Локтионова, позвал:
– Вадим!
Тот тоже разогнулся, приложив руку тыльной стороной ладони к затекшей пояснице, и, обернувшись к Сергею, кивнул.
– Вы как там? – спросил Сергей.
– Почти два пакета, – ответил Вадим.
– У нас полный вкладыш. Может, пойдем перекусим, а потом снова?
– Согласен. Жрать уже охота. – Вадим огляделся по сторонам. – А где эти друзья?
– Они, по-моему, вперед ушли.
– Да. Я видела, они вон туда пошли, – подтвердила Танюшка.
Вадим повернулся в сторону, куда показала девочка, и крикнул что было сил:
– Андрюха!
– Оу! – донеслось откуда-то издалека.
– Возвращайтесь! Пойдемте поедим! Потом еще сходим!
– Идем! – в ответ кричала уже Ирина.
Голос казался очень далеким, хотя наверняка их разделяло расстояние не более чем в триста метров. Так лес скрадывает все звуки.
Вадим нагнулся добирать пакет до полного, а Сергей, достав из нагрудного кармана папиросу, закурил. Постояв с минуту, он опять крикнул Вадиму:
– Мы пошли к машине. Догоняйте.
– Ага, – не разгибаясь, ответил тот. – Мы их сейчас дождемся и придем.
– Пошли, Танюша, – позвал дочку Сергей, закидывая вкладыш с набранным "урожаем" на плечо.
Девочка бойко двинулась вперед, давая отцу понять, что не заблудилась, а, напротив, отлично помнит обратную дорогу. Сергей, глядя ей в спину, даже улыбнулся ее самостоятельности. Он шел вслед за дочкой, дыша полной грудью, наслаждаясь запахом весеннего леса, временами разбавляя его ароматы в легких очередной порцией табачного дыма. Ближе к опушке Таня пошла еще быстрей, и поэтому, когда он еще только начал пробираться сквозь кустарник, она уже была на поляне.
Выйдя вслед за дочкой на свет и отряхнувшись от налипших на одежду прошлогодних сухих листьев жимолости, он вдруг почувствовал на себе внимательный взгляд. Танюшка шла по поляне спиной к нему и была уже совсем близко от "уазика". Сергей медленно повернул голову вправо и остолбенел. Рука сама собой разжалась, и вкладыш шлепнулся у его ног, опрокинувшись набок. Из него на землю высыпалась часть собранной черемши. Так же медленно вслед за головой он повернул вправо все-свое словно мгновенно заполненное свинцом тело, стараясь как можно незаметней переступать ногами.
Теперь прямо перед ним, всего шагах в двадцати, косолапо упираясь в землю всеми своими четырьмя мощными лапами, стояла она. Огромная бурая медведица. На ее морде вместо левого глаза уродливо зияла пустая глазница, наполовину прикрытая веком. Правый же глаз с лютой ненавистью смотрел на человека. Повернув голову, Сергей заметил, что Танюшка так и не прошла эти несколько шагов до машины. Что-то заметив в траве и нагнувшись, она сейчас рассматривала это «что-то». Сергей опять повернулся к медведице.
Тем временем та, оскалив клыки и глухо рыча, начала медленно подходить к человеку, не спуская с него буравящего, словно пронзающего насквозь ненавистью взгляда единственного глаза. Сергей мог бы попытаться спастись. Продраться сквозь кустарник (в таких случаях он не является существенной преградой) и взлететь, как в прошлый раз, на ближайшую березу. Мог бы… Но сейчас рядом с ним была его дочь. Беззащитный ребенок не сможет спастись от дикого зверя. Бежать к Тане, схватить ее на руки и заскочить с ней в спасительный "уазик" – нереально. Медведица в три-четыре прыжка настигнет его и разорвет.
Когда зверь прошел половину пути и был уже в десяти шагах от Сергея, он начал выходить из оцепенения.
– Тварь, тебя не может быть. Я же тебя убил… – чуть слышно выговорил он и, услышав свой собственный голос, окончательно пришел в себя.
– Таня, беги! Прячься в машине! – что было сил закричал он.
От звука его слов медведица внезапно поднялась на задние лапы, широко расставив передние. Запрокинув голову и еще больше оскалив громадные клыки, она, готовая к нападению, издала оглушительное рычание, которое, прокатившись по поляне эхом, полетело далеко в лес.
Танюшка, повернувшаяся тем временем на крик отца, застыла на месте. В ее широко раскрытых глазах читался неописуемый ужас. Впервые за всю свою коротенькую жизнь она видела вблизи такого огромного зверя.
