Дональд Бартельми - Шестьдесят рассказов
У нас были заморочки с Грегори: кому какая часть. Сильвия удовлетворилась тремя пятыми, мне же досталось что похуже - беспутная, витающая в облаках цыганистая часть, твердо уверенная, что нас спасет наука. Мне достаются ночные телефонные звонки: Я завалил электротехнику, преподаватель зарезал. А в чем дело? Не знаю, но все равно он жопа. Ну, может быть, но только… Когда ожидается ребенок? В январе, ты уже спрашивал. Да, а можно мне смотаться на праздники в Мехико? Спроси у своей матери, ты же знаешь, что она… Тут есть один парень, у его старика вилла… Вот потом и поговорим. Да, а бабушка, она что, была коммунисткой? Ничего такого экзотического, она… Ты говорил, ее вышибли из Германии. Ее семья была против нацизма. Адлер, это по-немецки орел. Совершенно верно. Была такая штука, Веймарская республика, так ее отец… Знаю, читал.
У нас были заморочки с Грегори, мы хотели, чтобы все по науке. Игрушки из «Принстонских прокреатив- ных принадлежностей для игр». О, Грегори, эта прин- стонская шобла не давала тебе ни охнуть, ни вздохнуть. С одной стороны - прокреативные принадлежности, с другой - Служба образовательного тестирования. И этот умственный кооперативный детский садик, это тоже была дурь. «Углубление взаимопонимания между родителем и ребенком на основе совместной коллективной деятельности». У меня не идет из памяти несчастный Генри Гардинг III. В графе «братья и сестры» детсадовского списка на его фамилию значились (приведу только возраст):
26 25 23 20 19 15 10 9 8 6
О, миссис Гардинг, дошла ли до вас радостная весть? Теперь появились эти маленькие, вроде елочных игрушек, украшения для матки, они очень надежны.
Так мы что, «неудачно» воспитывали Грегори? А с Гогом, с ним получится «удачнее»? От таких вопросов волосы дыбом. Лучше уж не спрашивать.
Я упоминал кардинала И. (красная шляпа). Он мой друг, в некотором роде. Или, вернее, объект одного из моих маленьких проектов.
Я начал изучать кардиналов, живых существ, о которых науке почти ничего не известно. Мне казалось, что кардиналов можно познать в том же ключе, в каком нами познаны розы или рыбы, посредством перечисления и классификации. Дурацкая затея? Возможно, но назовите мне кого-нибудь другого, кто вставал на такую точку зрения. В наше время, когда сам маркиз де Сад проплывает по городским улицам на плечах социологов, многоголосо приветствуемый толпой, осыпаемый серпантином и конфетти из окон верхних этажей, не так-то просто найти точку зрения настолько завернутую, чтобы ей не воспользовался кто-нибудь прежде тебя.
Почему кардинал И. Ты имеешь законное право на объяснение.
Кардинал вылетел из своей резиденции, размахивая руками, затянутыми, как оказалось, в перчатки из желтой свиной кожи, я схватил его за руку. «Да, желтая свиная кожа!» - воскликнул кардинал. Я записал в блокноте: желтая свиная кожа.
Существенная подробность. Его наперсный крест украшен девятью бриллиантами, алую сутану стирают прямо в резиденции.
Я задал кардиналу ряд вопросов, у нас состоялась беседа.
«Я думаю о счастливом острове, чью совершенную красоту невозможно себе представить»,- сказал я.
«Я думаю о золотой горе, которая не существует»,- сказал он.
«На чем стоит мир?» - спросил я.
«На слоне»,- сказал он.
«На чем стоит слон?»
«На черепахе».
«На чем стоит черепаха?»
«На красной газонокосилке».
Я записал в блокноте: игрив.
«Существует ли ценность, обладающая ценностью?» - спросил я. «Если существует некая ценность, обладающая ценностью, она должна лежать вне сферы всего, что случается и происходит, потому что все, что случается и происходит, случайно,»- сказал он. Он не был серьезен. Я записал в блокноте: знает дело.
(О, я ошшал рассказы, как кардинал бродил по снегу, убеждая детей, что он Санта-Клаус, как он растратил кассу на несанкционированные выплаты небритым людям, приходившим к кухонной двери, как его эконом подчеркнуто сворачивал его красные носки попарно и черные носки попарно, красный с красным и черный с черным, кардинал же терпеливо разворачивал красный сверток, чтобы добыть красный носок, и черный сверток, чтобы добыть черный носок, а затем носил их в этом сочетании…)
Кардинал И. Нет, он не прост.
Беседа закончилась. Я стукнул кардинала по колену маленьким молоточком и посветил ему в глаза маленькой лампочкой. Я проверил желудочную кислотность кардинала с помощью универсальной индикаторной бумаги с цветовым спектром от красного до синего, соответствующим шкале от единицы до десяти. Величина РН оказалась равной единице, что свидетельствовало о высокой кислотности. Я измерил силу кардиналова эго при посредстве Миннесотского Мультифазного Мордомера и получил величину шесть на девять. Я спел кардиналу, выбрав песню «Стелла в звездном свете», он не выказал никакой реакции. Я подсчитал количество галлонов, требующееся, чтобы наполнить ванну кардинала на глубину в десять дюймов (свыше которой, по его собственным словам, он никогда не рискует заходить в воду). Я сводил кардинала в театр, на балет «Консерватория»[16]. Кардинал аплодировал в пятидесяти семи местах. После спектакля, за кулисами, кардинал танцевал с Пленозовой, держа ее на расстоянии вытянутой руки, с большим энтузиазмом и малым изяществом. Полы его алой сутаны распахнулись, явив взорам высокие сапоги на пуговках, рабочие сцены разразились аплодисментами.
Я поинтересовался взглядами кардинала на Луну, он сказал, что они не отличаются от общепринятых, что и подытоживает все, известное мне о кардиналах. Вряд ли достаточно для построения кардиналогии как новой, равноправной науки, однако, может быть, достаточно, чтобы стать отправной точкой для исследований других исследователей. Мой доклад в синем переплете стоит здесь, рядом с трактатом синьора Салернского «La Geomancie et la Necromancie des Anciens».
Кардинал И, Можно измерять и измерять - и упустить самое существенное. Он мне нравился. Я все еще получаю от случая к случаю письма с благословениями.
И еще. Возможно, я был чрезмерно докучлив. Не ради себя. С рождением ребенка фокус твоих надежд… смещается, чуть-чуть.
Не кардинально, не одномоментно. Но ты его ощущаешь, это смещение. Ты ведешь себя, разговариваешь как мать крошечной Лоллобриджиды. Вновь упиваешься возможностями.
Я все еще ношу свой желтый цветок, он прекрасно сохранился.
«Как там маленький Гог?»
«Спит».
Видишь ли, о мой Гог, утеха души моей, я просто пытаюсь немного ввести тебя в обстановку. Я не хочу, чтобы ты был неприятно удивлен. Мне больно смотреть на испуганные лица. Считай меня чем-то вроде Системы раннего радиолокационного предупреждения. Вот мир, а вот познания знающих знатоков. Что я могу тебе рассказать? То, что кое-как составлено из обрывочных донесений путешественников.
Фрагменты, только эта форма вызывает у меня доверие.
Посмотри на мою стену, вот они, здесь. Это листик, приклеенный скотчем. Нет, нет, Гог, скотч это эта прозрачная блестящая штука, а листик это та, которая с прожилками и неправильной формы.
У каждой медали, Гог, много сторон, взгляни на эту фототипию. «Мистер У. Б. Йейтс представляет мистера Джорджа Мура царице эльфов». Весьма учтивый жест, я имею в виду Бирбома[17]. А когда скульптор Аристид Май- оль занялся издательским делом, он изготавливал бумагу лично пережевывая волокна. Вот что значит увлеченность. А тут полароидный снимок, мы с твоей тетей Сильвией вместе собираем муравьиную ферму. Вот насколько близки были мы тогда. В одной муравьиной ферме друг о друге.
Видишь Луну? Она нас ненавидит.
А вот приехал синий с оранжевым бензовоз «Галф Ойл», привез нам керосин для печки. Водитель в зеленом комбинезоне, красное лицо, белокурая (если можно сейчас так выразиться), наголо выбритая голова, нижеследующий высокосодержательный вербальный обмен:
«Прекрасный день».
«Что да, то да».
А теперь устроимся на этом зеленом диване поудобнее, возьмем журнал. Дорогая Энн, когда я просматриваю «Мэн», мне тебя не хочется. Урсала Херринг на весь разворот кажется несравненногораздоболее желанной. К тому же чистая девушка, и с интересами, кулинария, ботаника, порнографические романы. Можно показать ей мой порез, еще не видела.
Через месяц Гог выскочит в полном вооружении из матки. Что я могу для него сделать? Я могу устроить ему членство в Обществе анонимных алкоголиков, меня там ценят. А еще позаботиться, чтобы безжалостный лунный свет не падал на его свеженькую, мягкую головку.
Привет, Гог. Мы надеемся, что тебе здесь очень понравится.
ВОССТАНИЕ ИНДЕЙЦЕВ
Мы отчаянно защищали город. Стрелы команчей сыпались градом. Боевые палицы команчей громыхали по мягким, желтым тротуарам. Вдоль бульвара Марка Кларка протянулась траншея, живую изгородь пронизали сверкающей колючей проволокой. Люди пытались что- либо понять. Я обратился к Сильвии. «Ты считаешь эту жизнь хорошей?» На столе лежали яблоки, книги, долгоиграющие пластинки. Она взглянула на меня. «Нет».
