Азарий Лапидус - Падающие в небеса
После столь пламенной речи Михаил Петрович понял, что у него действительно не получится уехать из банка до окончания работы над контрактом. Он вышел из переговорной комнаты и набрал номер телефона Софи.
– Где ты любимый? Я уже заждалась.
– Извини, давай отложим нашу встречу на часок.
В трубке повисла пауза, после которой Софи ответила резко изменившимся голосом:
– Не получится.
– Почему?
– Потому что через час у меня встреча. Я же тебе говорила, что перенесла разговор с клиентом с утра на середину дня. Из-за тебя, кстати! – В голосе прозвучали нотки раздражения.
– Прости, пожалуйста.
– Хорошо, – абсолютно спокойно сказала Софи, мгновенно взявшая себя в руки.
Сапожников восхитился силой характера девушки и почувствовал, что не должен на этом закончить разговор. Тем более Софи притягивала его к себе все больше и больше.
– Я завтра рано уезжаю и очень хочу тебя до того увидеть.
– Боюсь, что свидание придется перенести до следующего твоего приезда, – произнесла Софи, но теперь уже ей хотелось приободрить Сапожникова, и она добавила: – Или моей поездки в Европу.
– Жаль…
Сапожников закончил разговор и, расстроенный, вернулся в переговорную комнату. Там работа была в полном разгаре, и Михаилу Петровичу не оставалось ничего другого, как присоединиться к коллегам. Как это ни удивительно, Штейниц оказался прав: присутствие Сапожникова требовалось для обсуждения каждой фразы. Слишком большой риск принимали на себя американцы, выдающие кредитные ресурсы не просто в другую страну, а в страну, относящуюся к «emergent market» – опасным рынкам, провалившимся более других в условиях экономического кризиса. Через пару часов работы, когда не было еще видно конца и края, участникам переговоров очень захотелось есть. Ведра кофе и чая, потребляемые ими в последние часы, не утоляли голод, и хозяева заказали в соседнем итальянском ресторане салаты и пиццу.
Несмотря на попытки сдержать гнев и объяснить себе, что отмененный ланч ей абсолютно безразличен, Софи конечно же была возмущена поведением Сапожникова. Она не могла работать, несколько часов безвольно сидела в кресле, а потом вышла из кабинета и начала мерить шагами офис, задевая стоявшие на ее пути стулья. Сотрудники не узнавали свою начальницу, обычно сдержанную и спокойную. У Софи не укладывалось в голове, как после такой романтичной ночи, шампанского и всепоглощающей любви Михаил позволил себе столь легко отказаться от свидания. Девушке казалось, что они должны постоянно хотеть друг друга. Подумаешь, деловые переговоры! Неужели ради любимой женщины нельзя отменить или перенести встречу? Или она вовсе не «любимая женщина», а возникшие впечатления об особых отношениях между ней и Сапожниковым ошибочны? Софи еще долго ломала голову, пытаясь понять, что же происходит в ее жизни, но в конце концов решила для себя только одно: что очень хочет видеть Михаила не только за ланчем, обедом или ужином – она хочет быть с ним всегда и везде.
«Ладно, приглашу Михаила на ужин. Конечно, нужно будет объяснить родителям его появление. Ничего страшного, скажу, что это мой богатый клиент из России».
Софи прекратила свои метания по офису и вернулась в свой кабинет, отделенный от основных помещений особыми прозрачными перегородками. Хитрость этих стен заключалась в том, что Софи было достаточно нажать на кнопку и они мгновенно превращались из прозрачных в матовые, делающие участников встречи невидимыми извне. Вот и сейчас девушка отгородилась от всего мира и дрожащими руками взяла телефон.
Наспех перекусив, американцы и команда Сапожникова приступили к работе, а часам к семи вечера забрезжила надежда закончить подготовку и подписание бумаг в ближайшие час-полтора.
Сапожников откинулся на стуле, потянулся и подумал с сожалением, как порой несправедлива бывает к нему жизнь. Только он, похоже, нашел ту, которую искал годы, как тут же обстоятельства испытывают на прочность начинающиеся отношения. Со стороны следующее его действие выглядело странным: потянувшись, он трижды сплюнул через левое плечо и постучал по столешнице массивного дубового стола. Что это означало, понимал один лишь Сапожников.
Но по-видимому, его ангел-хранитель неотступно следовал за ним, и не успел Михаил Петрович отдернуть руку от стола, как его трубка заверещала. Он, предчувствуя, что этот звонок сейчас очень важен для него, не желая быть услышанным посторонними, быстрым шагом вышел из комнаты и ответил:
– Алло, слушаю вас.
– Михаил, привет! Это Софи. Как ты смотришь на предложение поужинать со мной?
– Я… я с удовольствием, но ведь ты занята – ужинаешь с родителями. Ты перенесла семейную встречу?
– Нет, я приглашаю тебя на ужин вместе с моими родителями. Я поняла, что очень хочу тебя видеть, а нам предстоит такая долгая разлука.
Сапожников молчал. Он не знал, что ответить, как расценить подобное предложение и в какой роли Софи представит его отцу и матери. Пауза затягивалась, девушка, только что искренне открывшая свои чувства, ждала согласия Сапожникова, и с языка сорвалось первое пришедшее в голову:
– А это удобно?
– Да, конечно! Мой папа хоть и пожилой человек, но тебе будет с ним интересно. – Софи поправилась: – Вернее, он не намного тебя старше, но выглядит по сравнению с тобой абсолютным стариком. Но, я думаю, вы найдете общий язык. А мама – прелесть. Она всегда всем довольна, и с ней у тебя не возникнет проблем. Так что жду тебя. В ресторане «Asiate» на тридцать пятом этаже гостиницы «Mandarin Oriental» в восемь часов.
– Знаю этот ресторан, но боюсь, раньше девяти не сумею там быть.
– Вот и отлично, жду!
Михаила Петровича встретили в переговорной комнате как именинника. Приподнятое настроение коллег объяснил Миловидов:
– Мы все закончили, можно подписывать!
– А мне казалось, оставался еще приличный объем работы, – удивился Сапожников.
– Последние страницы документа повторяют те, что мы уже обсуждали, поэтому контракт готов к подписанию. Вы согласны? – Миловидов посмотрел на Штейница.
Тот одобрительно кивнул.
– Ну что ж, подписываем! – произнес Сапожников и достал ручку. – Где?
Миловидов протянул шефу тексты контрактов с несколькими закладками.
– А что, каждую страницу парафировать не нужно?
– Желательно, конечно, но вы же очень торопились!
– Уже нет. Поехали!
Сапожников, произнеся знаменитый гагаринский клич «Поехали!», с такой же улыбкой во все лицо начал быстро ставить свои инициалы в правом нижнем углу всех страниц, потом размашисто расписался на последних листах в трех экземплярах.
Процедура подписания заняла не больше пяти минут, после чего принесли бутылки шампанского, бокалы. Появился отсутствовавший последние три часа Блейд. Взял один экземпляр и произнес первый тост, потом говорил специально пришедший на церемонию подписания президент банка Рацер, и завершал речи Сапожников. Все было стандартно: сказали, чокнулись, выпили и побежали по своим делам.
У Сапожникова было достаточно времени, чтобы заехать в гостиницу и переодеться. Он не мог себе позволить идти на встречу с любимой женщиной, да еще и на знакомство с ее родителями в мятом костюме и несвежей рубашке. Откровенно говоря, он вообще не знал, как нужно себя вести с отцом и матерью Софи. Очень уж давно в последний раз он знакомился с родителями любимой девушки и забыл, что нужно при этом делать.
В ресторан Михаил Петрович вошел ровно в девять. Он бывал и раньше в этом удивительном заведении, откуда вид на Манхэттен запоминался каждому, побывавшему здесь, на всю жизнь. Сидящему за столиком посетителю казалось, что он парит между небоскребами, как киношный Спайдермен. И если к этому ощущению добавлялась еще и пара бокалов хорошего дорогого вина, а другого здесь просто не было, то летать хотелось без всякого кино.
– Меня ждет Софи Ландвер, – сказал Сапожников метрдотелю, устремившемуся ему навстречу.
– Да, конечно! Я вас провожу.
Софи сидела к входу лицом и, заметив Сапожникова, помахала ему рукой. Михаил Петрович подошел к столику, Софи приподнялась, они поцеловались, и девушка, волнуясь и запинаясь произнесла:
– Это мой друг – Михаил! Знакомься, мои родители, мама – Речел, папа…
При этих словах Сапожников обернулся в сторону отца Софи, и у него подкосились ноги.
– Мотя?
– Миша?
Софи и ее мама с удивлением наблюдали за происходящим. Они ничего не могли понять.
Мужчины молча пожали друг другу руки и, так же не произнеся ни слова, сели на свои места. В воздухе запахло грозой.
– Папа, Михаил, объясните мне, что здесь происходит? – не выдержав, срывающимся голосом спросила Софи.
Михаил Петрович продолжал молчать, и тогда, понимая, что необходимо прокомментировать возникшую ситуацию, отец Софи произнес:
– Ничего особенного. Просто твой «друг», как ты его назвала, мой одноклассник – Миша. Извините, Михаил Сапожников. Мы не виделись больше тридцати лет. Случайно встретились вчера, и вот опять – сегодня. Повторяю, по-моему, с точки зрения диалектики развития человечества ничего особенного сейчас не произошло, – улыбнулся Липсиц.
