Луиза Вильморен - Жюльетта. Госпожа де... Причуды любви. Сентиментальное приключение. Письмо в такси
— Как и у всех, — ответил он.
Они рассмеялись, и Ландрекур вдруг заметил, что думает о Жюльетте. К нему вернулось волнение, которое он ощутил при соприкосновении их рук, он погрузился в мечтательное состояние, и Рози спросила его:
— О чем вы думаете?
— О нашем путешествии.
— А я спрашиваю себя, куда отправится в свадебное путешествие Эктор. Он мне даже не описал свою невесту, не странно ли? Мне хочется поскорее ее увидеть, хотя я уверена, что мне не о чем будет с ней говорить: ведь она никого не знает.
Она протянула руку к столику у изголовья кровати, чтобы взять коробку сигарет, и не обнаружила ее там.
— Мои сигареты исчезли, — воскликнула она.
— Я по рассеянности унес их к себе, вот держите мои, — ответил Ландрекур и протянул, ей свой красивый портсигар, на котором сияли звезды их бывшего небосвода.
Пока она курила и продолжала говорить о браке князя д’Альпена, он перемещал стол и подносы с наполовину пустыми блюдами. Она предложила ему помочь.
— Нет, нет, не беспокойтесь, я все это уберу и вернусь через минуту.
Ландрекур исчез в темноте коридора, быстро переложил остатки ужина на поднос и поднялся к Жюльетте. Та сидела за столом и что-то писала.
— Входите, входите, — пригласила она.
Ландрекур замер в неподвижности и пока он осматривался вокруг себя, его лицо сохраняло выражение крайнего изумления, которое вероятно, должно было бы появиться у человека, в один миг перенесенного из самой убогой обстановки в место, очаровывающее своей красотой. Он забыл про Рози, утратил ощущение опасности, и изумление лишило его способности что-либо чувствовать. Жюльетта приблизилась к нему медленным шагом, как бы боясь его разбудить, и взяла у него из рук принесенный им поднос.
— Вы взволнованы? — спросила она, но увидев, что он не может вымолвить ни слова, продолжила: — Да, я знаю, это очень красиво, да, это хорошо. А если учесть те скромные средства, которыми я располагала, и те трудности, с которыми я встретилась, все это было совсем непросто, уверяю вас. Я следую за своей фантазией, — заключила она и поставила поднос на стол.
— Нет, нет, это вы — моя фантазия, — прошептал он достаточно тихо, чтобы она не могла его услышать.
Теперь Ландрекур смотрел не на комнату, а на саму Жюльетту. Как она была грациозна и прекрасна, босая, неторопливая, в этом длинном черном платье, складками ниспадающем вокруг нее и тихо шевелящемся в ритме ее шагов! Какая она была трогательная и таинственная в этой комнате, возникшей вместе с ней из глубин неизвестности.
— Воровка, — промолвил Ландрекур.
— Воровка? — повторила она отвернувшись. — И это все, что вы нашли мне сказать?
Он подошел к ней и пальцем коснулся плеча:
— Вы украли это платье, верните его мне, — приказал он.
— Оно валялось в комнате, можно было подумать, что его забыли, — ответила Жюльетта.
— Верните мне его, — повторил Ландрекур.
Но она отказалась:
— Никогда, никогда, у меня нет никакого другого платья для вечера.
На рабочем столике было разбросано множество исписанных листков. Сам того, не желая, он прочел: «Жюльетта. Глава первая. Чтобы научиться сочинять, более благоразумно ничего не знать».
— Верните мне это платье сию же минуту, я вам это советую, не заставляйте меня брать его у вас силой, — и при этих словах он потянул за конец пояса, который, развязавшись, упал на пол.
Жюльетта отскочила назад.
— Не настаивайте, а то я закричу, уходите, я вам советую. После чего, перебегая от столика к столику, она задула свечи. — Спокойной ночи, вечер окончен.
Но Ландрекур, неотступно следовавший за ней, схватил ее за талию.
— Пустите меня.
— Мне нужно это платье, отдайте его, — повторил он.
Она стала отбиваться, но, чувствуя, что проигрывает битву, не нашла ничего лучшего, как громко и пронзительно крикнуть. Ландрекур сразу же выпустил ее. Он добежал в темноте до двери, под которой виднелась полоска проникающего с лестницы света, и вынужден был уйти с пустыми руками. Рози стояла на пороге своей комнаты.
— Крик! Крик! Кто-то кричал! Вы слышали?
Ландрекуру удалось спрятать свои эмоции за улыбкой.
— Что? Что? Вы что, хотите заставить меня поверить, что вы испугались? В этой местности так много сов и они так громко кричат, что иногда будят меня ночью.
Он обнял Рози, прижал ее голову к своему плечу и провел рукой по ее щеке.
— Какой заунывный, пугающий крик! — промолвила она.
— Да, пугающий. Крик совы вызывает страх у большинства людей, которые не привыкли жить в деревне.
— Но почему она кричала, эта сова?
Поколебавшись, он ответил:
— О! Наверное, она увидела крысу.
— Что? Крысу, крысу, здесь есть крысы? — и, воздев руки к небу, она убежала, бросилась на кровать и, схватив подушку, спрятала в ней лицо. Ландрекур последовал за ней, сел у изголовья и попытался ее урезонить.
— Уберите подушку, моя дорогая. Крысу, крысу. Я хотел сказать мышь, может быть, летучую мышь, какой-нибудь свет или просто звезду.
Но г-жа Фасибе, еще лицом в подушке, перечисляла: «Крысы, мыши, летучие мыши, водосточные трубы, грозы, собаки, столяр, крик — все это ужасно».
Наверху, в своей прекрасной комнате, Жюльетта вновь зажгла свечи в канделябрах и, почти не чувствуя за собой никаких прегрешений, мирно ужинала, сидя перед своим альковом, в то время как Рози, устав всегда оказываться неправой, искала теперь случая ранить Ландрекура.
— Теперь я понимаю, — сказала она, — почему цивилизованные люди не хотят жить в деревне.
— Какое плохое воспоминание останется у вас об этом доме, Рози. Я чувствую себя виноватым, сильно виноватым.
— Этот дом? — продолжала она. — О! Вы знаете, что я о нем думаю: со светлой мебелью и с ванными в современном стиле я бы быстро превратила его в самое очаровательное жилище, подобное многим другим. Это доставило бы мне удовольствие, но такой, какой он есть, Андре, я признаюсь, он мне не подходит.
— Ну а я, — ответил он, как бы декламируя, — я мечтаю о большой комнате, в которой возвышается ночная стена, покрытая ломоносами и другими вьющимися растениями. Напротив этой стены среди цветов я вижу бюсты на золоченных цоколях. Белый ковер, усеянный камешками ляпис-лазури. Букеты из листьев обрамляют дверь, букеты из цветов стоят на окнах. Отблеск свечей увеличивает глубину теней и помещает шезлонг, задрапированный темно-красным, в островок света и…
— В какой книге вы это прочли? — прервала его г-жа Фасибе, глаза которой все больше и больше округлялись по мере того, как Ландрекур говорил. — Ни за что на свете я не хотела бы жить в подобном месте. Ночная стена! И свечи, увеличивающие глубину теней! Свечи — это прекрасно, когда весело, но когда грустно, когда холодно и льет дождь, особенно в деревне, я предпочитаю электрический свет.
Он погладил ей ладошки и поцеловал их одну за другой.
— До свидания, любовь моя, — произнес он. — Вчера вы меня прогнали, а сегодня я благоразумно удаляюсь сам. Подумаем о завтрашнем дне. Не забудьте, что мы уезжаем рано утром.
— Давайте встанем завтра попозже и побудьте со мной еще немного. Ладно?
— Нет. Ваши нервы возбуждены, а я устал. Прекрасные вечера нас ждут во время путешествия. До свидания, любовь моя, отдыхайте. Приятных вам снов.
Он отнес на кухню пустые подносы и привел там все в порядок. Когда он поднимался, у него появилось искушение зайти на несколько минут к Жюльетте. Он поднял вверх глаза, сделал три шага к лестнице, ведущей в ее прекрасную комнату, потом глубоко вздохнул, развернулся и пошел к себе.
Ландрекур успел уже сколько-то поспать, как вдруг его разбудили какие-то возгласы. Он не спеша встал, надел халат, взял одеяло, подушку, и в этот момент вошла Рози.
— Андре, я слышала тик… тик… тик… и так… так… так…, гул и шум колесиков, — начала было она.
— Сейчас дует ветер и это, вероятно, флюгер. Но не будем доискиваться и ничего мне не объясняйте. Вы видите, моя дорогая, я полностью экипирован, чтобы спать у ваших ног.
— Но…
— Но, — прервал он ее, — у вас уже выработалась привычка пугаться, вот и все. Вы просто ничего не можете с этим поделать.
Рози, задетая этой холодностью, легла, не произнеся больше ни слова. Он прилег на софе, после чего она потушила свет и тихим язвительным голосом принялась перечислять: «Привидение, гром, водосточная труба, собака, птицы, столяр, сова, крысы, мыши, флюгер, все ли я вспомнила? С меня достаточно. Даже более чем достаточно».
Ландрекур вновь заснул лишь на рассвете и проснулся, когда они уже должны были собираться в путь. Тем не менее он поостерегся будить Рози, вышел из ее комнаты на цыпочках, вошел в свою комнату, открыл настежь окна и полной грудью вдохнул воздух этого дождливого утра. Затем, совершив свой туалет, опять вернулся к окну. Султан грыз что-то посреди двора.
