Игорь Ушаков - Семейная сага
Михаил работает на двух работах. Взяли его в какое-то фотоателье, он говорит, что там им довольны, даже не прошло месяца, как дали надбавку к жалованью, чтобы не подумал уйти. Пригодился его заволжский опыт. А по утрам он еще ходит на пристань что-то грузить-разгружать. Благо, что это не очень далеко. Изматывается, как лошадь, но все время бодрый, счастливый. Меня все время готов на руках носить, а вот к ночи становится какой-то опять замороженный. Может, устает за день слишком?
И чего люди так рвутся к этой семейной жизни? Каждый день одно и то же — встала рано утром, побежала не работу, с работы в магазин, из магазина — к плите, от плиты — к столу, от стола в кровать… Да и ежедневная постель — это тоже не удовольствие, а обязанность, почти работа! Утром
встаю из холодной постели: Михаил уже ушел… И опять начинается эта круговерть!.. И так день за днем, день за днем!
Попросила Мишу, может легче нам будет, если мы мою маму с Ксеничкой выпишем к нам. Он сразу же согласился. Он все мои капризы готов выполнять. Конечно, он отличный парень! Полюблю я его, полюблю, обязательно полюблю! Где другого такого сыскать?
Миша уже сходил к хозяйке, поговорил с ней. Та даже обрадовалась: она хотела еще квартирантов искать в оставшуюся свободную комнату: сына ее еще на неопределенный срок в Москве задержали. А тут так здорово для нее получилось! Так что о комнатке для мамы с Ксенькой уже все договорено.
Елена Степановна. 1931, 12 июня
Вот мы с Ксенией и в Ленинграде. Сборы были
недолги. Что нам особенно собирать-то? Миша прислал длиннющее письмо с приглашением и объяснением ситуации. Я к этому уже была готова: Катя писала мне, что есть у нее такое желание, да вот все никак не решается спросить у Миши разрешения на наш переезд. А тут не только письмо, но и телеграмму отгрохал, написал, что он уже и задаток хозяйке дал, чтобы она комнатку другим не сдала. Вот мы и приехали.
Смешно сказать, из всей "мебели" привезли только семь мраморных слоников "на счастье". Мне их когда-то Сеничка подарил, поэтому дороги они мне очень.
Хорошая квартирка, комнатки уютные. Нам с Ксеней Миша выделил комнатку побольше, но зато это одновременно и общая столовая. На первый же семейный обед позвали хозяйку, Пелагию Трофимовну, славную такую старушку. Говорит, что сын у нее какая-то важная "шишка" в Москве. Ей так понравилась моя готовка, что она спросила меня, не могу ли я еду готовить и на нее. Так у меня появилась
"нахлебница"! Это удобно — все равно на семью готовить. А она за это немного квартплату скостила. Вот и я свой вклад внесла!
Катя с Мишей живут ладно, дружно. Катерина переменилась, стала внимательной, предупредительной. Вот что значит — жизнь потрепала!
Миша работает без устали. Бедняга, на него еще два рта свалилось! Но он настаивает на том, чтобы Катя через полтора месяца пошла учиться. Как он тогда-то будет тянуть лямку один? Две девки будут учиться, а я дома — сидеть… Ну, да я что-нибудь придумаю: буду в пошивочной мастерской работу на дом брать, может, хоть квартплату покрою. Шью я вроде бы хорошо и быстро, машинку швейную с собой захватила — единственное приданное, какое было за мной!..
Всё уладится! Главное, что у Катерины жизнь не растоптана, спасибо Мише!
Времена года: МОЛОДОСТЬ
"Ах, лето красное, любил бы я тебя…" Что за "бы"? Лето нельзя не любить! Восхитителен весь этот плавный переход от расцветшей до одури весны в осторожное еще раннее лето, в май, который безумствует цветением всего и вся! Белостволые березки в свежем ярко-зеленом наряде стоят по кромке леса, как девки на выданье. Клены и осины тоже покрылись зеленью, но их зелень гуще, темнее, чем у берез. Даже вечно зеленые, а потому и никогда не молодые, ели и сосны выпустили стрелочки новых девственных побегов.
И кругом это стрекотание, посвистывание,
жужжание…
А видели ли вы зависшего, как сказал поэт —
"между небом и землей" — жаворонка, изливающего из поднебесья свою нехитрую, но волнующую песенку?
А вечерние безумства соловья, который притаился где-то в кустах и выдает удивительные трели, выделывает такие коленца, что и не всякому даже опытному флейтисту по плечу, а потом зацокает, помолчит, зацокает, опять помолчит, и
вновь зальется… Только и слушай его, забыв обо всем на свете…
А летние грозы? Нет, не те Тютчевские, что в начале мая. Майская гроза — это еще не песнь, а только проба голоса. А вот те грозы, что в середине июня или в начале июля. Вот они — удивительнейшее явление природы нашей средней полосы России. Вроде тишь да гладь, да Божья благодать… Небо бирюзово, солнце буйствует. Вдруг, будто полчище Батыя, на невинно-голубое небо неведомо откуда наползает темная аж до черноты тыча. Вот оно заволакивает уже все небо. Становится душно, и небо давит тебя своим свинцовым грузом.
И вдруг откуда ни возьмись — ветер. И вот он уже безумствует, устраивая игрушечные смерчи, которые поднимают в воздух сухие былинки, обрывки каких-то бумажек, а более всего пыль. Начинается какой-то ведьмин шабаш! И вот уже все небо заволокло, стемнело будто уже и вечер подступил… Но вот словно по взмаху невидимой дирижерской палочки все мгновенно затихает. Тишина наступает необыкновенная, и все замирает вокруг в ожидании чего-то невиданного… И вот тут-то, ослепляя все и вся, длиннющая молния распарывает небо пополам. Раздается громище, да такой, будто вся Земля раскололась надвое. И тут же, будто дождавшись условного сигнала, начинают падать с небес огромные с вишню величиной капли. Они падают сначала редко, но ритм их ускоряется и вот уже льет, льет действительно, как из ведра! Если вас первая капля застала метрах в двадцати от укрытия, то этот потоп небесный вымочит вас до последней ниточки за какие-то считанные секунды!
Но потом так же вдруг неожиданно, как началась, гроза и перестает, оставляя после себя мокрую в лужах землю и удивительный запах в воздухе — запах земли и свежести… Да-да, именно запах свежести!
А злая туча, которая оказалась вовсе и не злой, а так — опереточной ведьмой — мчится дальше, оставляя за собой шлейф безукоризненно
бирюзового неба, на котором вот уже опять во весь свой рот улыбается нам солнце…
А тихая радость грибного дождя? Теплынь,
светит солнце, и неизвестно откуда на тебя изливается, нет, не изливается, а сыплется мелкая-мелкая изморось дождя. И тепла тела твоего оказывается достаточным, чтобы тут же высушивать тонкую пелену влаги, упавшую на твою рубашку. И от такого дождя вовсе не хочется прятаться, скорее наоборот, хочется выйти и подставить лицо свое под ласкающие водяные пылинки.
И обычно тут же, или же немного спустя, можно увидеть огромную, в полнеба радугу, а если повезет, то и двойную радугу — красавицу, каких свет не видывал! И ты стоишь сопричастный этому чуду, и чувство в груди такое, будто это именно тебе досталось это видение, это твой талисман, это тебя зовет радуга далеко-далеко, за горизонт и обещает тебе в твоей жизни что-то необычное, неповторимое…
Верьте, верьте радуге! Верьте любому хорошему знаку в жизни! Поскольку именно вера в себя, вера в то, что тебе подвластно все, что ты можешь завоевать все, что захочешь, вера в успех
— именно это и приведет вас к успеху и радости. Не тот выплывает в бурном океане жестокой повседневной жизни, кто хоть и умеет плавать да возлагает надежды на одну лишь ирреальную Божью помощь, а тот, кто не сдается, ожесточенно борется с волнами, и выплывает из пучины, веря в свою счастливую звезду, в свою земную радугу.
Но все своим чередом, своим разумением: где один видит красоту неземную и переполняется восторгом, там другой смотрит на мир с безразличием, как бык-дальтоник, которому все едино — что-то серое и безликое; где один паникует, предвидя непреодолимые сложности, другой спокойно берется за дело и преодолевает все на свете; где один видит во всем только черную краску и уныние — "Жизнь, мол, не удалась, да и вообще, что такое жизнь?" — думает он, там
другой радуется каждому мигу этой так быстро летящей жизни…
Да, хороша была весна, но прошла. Так куколка кончает свое существование, превращаясь в яркую и сильную бабочку. У бабочки своя новая судьба — она парит, порхает, перелетает с цветка на цветок, радуясь тому, что цветы эти есть…
Да, цвела весна рассветом,
Но прошло, прошло всё это…
В пышных красках буйство лета!
Но пройдет, пройдет и это…
В этом мире все не вечно.
Только время бесконечно.
Михаил. 1931, 20 сентября
Я так себе всё и представлял! Трудная, но счастливая
