Эльмира Нетесова - Я обязательно вернусь
Вот так однажды налетел на Юльку прямо во дворе, не зная, что та еще в деревне поднаторела в драках и всегда умела дать сдачи. Тут же Димка толкнул ее и Юлька назвала его козлом и недоноском, вонючим рахитом и даже обматерила, вылив на голову пацана все, что запомнила в бабкиной деревне. Димка ни разу не слышал, чтоб девчонки вот так звенели и, подскочив, вмазал Юльке по соплям. Та озверела и бросилась на Димку. Нет, она не кусалась и не царапалась. Неожиданно подпрыгнув, ударила мальчишку головой в живот. Тот упал от боли. Юлька того и ждала. Уж она воспользовалась верховенством сполна. Поколотила знатно. Пацан впервые закричал и позвал на помощь бабку. Юлька, одержав верх, не стала ждать Димкиных родителей и убежала домой. А через неделю снова встретилась с Димкой уже на лестничной площадке. Ох, и надавал он ей по морде. И только хотел ударить кулаком в живот, девчонка врубила ему коленом в пах. Димка с воем скорчился у своей двери. Юлька презрительно плюнула ему на макушку и пригрозила в другой раз башку сорвать. И пацан поверил. Он вернулся домой, согнувшись в коромысло, и до самой ночи стонал от боли. Сам себе поклялся измолотить паршивую девчонку до воя. Ему казалось странным, что она не плачет избитая, не жалуется родителям, как другие, и сама лезет в драку, как мальчишка. Юлька была моложе, но крупнее Димки. Увидев его во дворе, никогда не убегала, наоборот налетала с кулаками и принималась колотить, да так, что мальчишка даже убегал от этой хулиганки, какая умела достать из рогатки, да так больно, что любого разозлила б. Димка, догнав, хватал за шкирку, бил коленом по заднице, грозил вырвать косички-хвостики, нещадно драл за уши. Девчонка, едва вырвавшись, тут же гоняла пацана какой-нибудь палкой. А однажды ткнула в бок так больно, что пацан резко швырнул ее головой о стену. Юлька упала и затихла. Она лежала, закрыв глаза, и, казалось, не дышала. Димка ждал, когда она встанет, а девчонка не шевелилась.
— Хватит придуряться! Вскакивай на костыли облезлая мартышка! — подошел совсем близко и увидел, что из носа Юльки бежит кровь.
Димка не на шутку испугался. Ему вдруг стало страшно, а что если и взаправду убил? Он присел на корточки:
— Ну, че кривляешься? Вставай! — тормошил Юльку, та не слышала и Димка, дрожа от страха, побежал за своей бабкой.
Юлька не сразу открыла глаза. Она долго и удивленно оглядывала собравшуюся вокруг детвору. Ее подняли на ноги, отнесли домой и оставили под присмотром Димки. В тот день что-то надломилось в душе мальчишки. Он впервые сидел рядом с девчонкой и по всамделишному ее жалел:
— Ты только встань! Приди в себя! Слышь, Юлька! Я никогда больше, даже пальцем тебя не трону. Не обижу и никому не дам тебя ударить. Хочешь, я буду твоей защитой всегда? Давай дружить! Ты самая лучшая девчонка на земле! Хочешь, правду скажу! Одной на всем свете! Я даже люблю тебя! — услышала Юлька первое признание. Сколько им было лет тогда? Девчонке едва исполнилось шесть лет, Димка закончил третий класс.
— А если любишь, зачем бьешь? — спросила еле слышно.
— Потому что ты первая начала задираться!
— А я больше не буду, — пообещала, всхлипнув, и попросила:
— Скажи еще, что любишь меня. Мне никто такое не говорит даже дома.
— Я люблю тебя, ты такая красивая, как кукла. Так и хочется взять и поносить на руках. Вот если бы была моею сестренкой! Но мамка с папкой не хотят родить второго, говорят, что от меня устали, достал их до горла, что меня куда-нибудь выкинуть нужно, что хуже и не бывает детей.
— А мои ничего не говорят. Скучно с ними. Про братика мамку попросила, она меня дурочкой назвала. И не велела даже думать про брата. Выходит до старухиных лет одной с ними придется жить. Мне даже котенка не дали взять домой. Сказали, что от них блохи родятся. А мышей в квартирах не бывает.
— Я щенка принес. Он три дня у нас жил. Такой хороший. А когда я заснул, его выбросили куда-то. И сказали, что он много гадил, потому в квартире нельзя пса держать. Соседи ругаются, когда он гавкает.
— Мне куклу купили заместо котенка. А она совсем скучная, потому что неживая, — пожаловалась Юлька.
— А мне машинку подарили. Знаешь сколько их у меня? Целый автопарк! Хочешь, давай играть вместе! — предложил Димка.
— А как?
— Да запросто! Будем твоих кукол на моих машинках катать. Пусть игрушки тоже подружатся, — предложил Димка.
Юлька с того дня целыми днями пропадала у соседей. В семье Юльки никто не интересовался ее дружбой с мальчишкой. Все работали. Уходили из дома ранним утром, возвращались поздним вечером. Девчонка в глубине души обижалась на равнодушие взрослых. Она с малых лет почувствовала себя чужой, лишней в семье. Ее никогда не брали на руки, не хвалили, ни о чем не спрашивали. Ее не определяли в детский сад, где не было мест, и Юлька росла под присмотром Димкиной бабки, какая иногда вспоминала о девчонке, кормила, заставляла умываться и была несказанно рада дружбе своего внука с соседской девчонкой. Дети радовались свободе подаренной им взрослыми.
Так шли годы. Юлька и в школу пошла с Димкой. Он помогал ей делать уроки. Приучил самостоятельно собираться в школу, а после занятий они вместе делали уроки. Училась она неплохо, хотя дома никто не проверял ее тетради, дневники. Отец всегда давал деньги на школьные завтраки. И Юлька была довольна, что ее не контролируют и не бьют, не ставят в угол и не ругают, как одноклассников. Димка держал свое слово и никогда не бил девчонку. Защищал от всех, как родную сестру. Но в шестом классе он влюбился в свою одноклассницу, соседку по парте и сказал об этом Юльке. Он и не знал, как обидел тем девчонку. Она сочла его предателем, обиделась. И хотя ходила в школу вместе с мальчишкой, стала капризной, непослушной и однажды сказала:
— Я скоро перестану дружить с тобой!
— Почему?
— Ты другую любишь, — заплакала впервые.
— Я и тебя люблю, как свою сестренку.
— А ее ты любишь больше? — спросила тут же.
— Юлька! Разве не понимаешь, что ты еще маленькая. С Наташкой я даже целовался, — признался Димка. Юлька разревелась в голос. Целую неделю она болела, прощаясь с незадачливой первой любовью. Димка так и не смог успокоить, девчонка не умела дружить просто так, делить мальчишку с другою, она была эгоисткой и считала, что пацан целиком должен принадлежать только ей. Иного не признавала. Их дружба стала меркнуть. Юлька все дальше отдалялась от Димки. А когда увидела его с Наташкой, и вовсе отвернулась от соседа, перестала впускать его в дом.
— Юлька! У тебя тоже будет свой пацан, он станет любить одну тебя. Ну, а пока ты совсем маленькая, и я не виноват, что полюбил Наташку! — пытался помириться Димка.
— Ты брехун! Наверно все мальчишки такие. Я больше никому не поверю.
— Мы станем дружить как брат с сестрой, как раньше дружили!
— А я думала, что ты любил меня, — отвернулась Юлька. Димке тогда не верилось, что совсем небольшая девчонка может так тяжело переживать неудачу с первой любовью.
Юлька, помучившись молча, все же сумела переломить себя, взять в руки, и вскоре окончательно отболела Димкой.
Нет, они не стали врагами, но и от былой, детской дружбы ничего не осталось. Они, встречаясь случайно во дворе или на лестнице, здоровались, могли перекинуться парой слов, но отойдя на шаг, забывали что увиделись.
У Юльки были воздыхатели в школе, в классе, во дворе. Она видела всех, но душа не откликалась и девчонка оставалась равнодушной. Ее не удивило и не расстроило известие о том, что Димка поступил в военную академию и уезжает учиться в другой город. А это не близко.
Глядя на них, охладевших друг к другу, Димкина бабка сокрушалась не раз, сетовала:
— Вот нонешняя безмозглая молодь, вовсе без сердца живет. С детских соплей дружили, неразлучными были, а теперь куда ихняя любовь сбегла? Не-е! В наше время дружили с детства и вместе жили в любви до старости. А нынче никакой верности! Разбеглись по сторонам, позабыв, как звали…
Димка, закончив учебу, вскоре женился. Юля к тому времени совсем отвыкла, забыла его. Она уже стала медсестрой. В ее жизни появились совсем другие проблемы, которые приходилось решать самостоятельно.
Иногда соседская бабка заходила к ней, рассказывала о внуке, Юлька слушала вполуха, смеялась, сочувствовала, иногда жалела Димку. Тот изредка приезжал к бабке, иногда навещал Юльку, но никогда никому из них не пришло в голову возобновить прежние теплые отношения. Они исчезли вместе с детством навсегда.
— А ведь любила его! — усмехается Юлька.
— Может от того, что уж очень одиноко было в своей семье. Иначе с чего привязалась к нему? Разреши мне родители держать кошку и не нужен был бы Димка. Я не видела тепла ни от кого и своим не с кем поделиться. От того потянуло к пацану, какой на то время оказался рядом. Вряд ли это была любовь. Скорее, тоска и одиночество заели. Оно и теперь не лучше. Правда, на работе хоть живым словом можно перекинуться с девчонками, а дома, как в пустыне, никого вокруг. Вроде родители живы. А я одна и снова никому не нужна. Почему так? Оба клянутся, что любят меня. Но это одни слова. Никому из них не нужна. Никто не позвал к себе насовсем, а только в гости, ненадолго. Почему у других иначе? Может, у них другая любовь, или мои никогда никого не любили? А как поженились? Я вон тоже любила Димку, что осталось от этого? Может семейная невезучесть у всех, что любовь как насморк, помучает и проходит, — думает Юлька.
