Роберт Уильямс - Корень всех зол
— Наверное, на место, где ее убило.
— Да, точно, в том самом углу, куда пуля попала.
— И ты испугался?
— У меня прямо кровь в жилах застыла, Джейк. Такие она жуткие звуки издавала — я в жизни ничего подобного не слышал. Да ты сам бы струсил.
— Нет, я бы нипочем не испугался.
Теперь уже я изобразил сомнение.
— А потом ты туда ходил? Видел ее еще? — спросил он.
— Ну нет, я туда больше ни ногой.
Повисло хрупкое молчание. И наконец:
— Может, вместе пойдем?
— Ладно, только, чур, не кричать — кто знает, что она может сделать, если услышит. Нам нельзя себя выдавать.
— Я не буду кричать, — пообещал Джейк. — Что я, маленький, что ли?
Мы покинули площадку и направились прямиком к «дому с привидениями». По дороге я пытался завести разговор, но Джейку было неинтересно. Он явно хотел добраться до места, убедиться наверняка, что никакого призрака там нет, и отвязаться от меня. Оставалось только надеяться, что в нашей комнате он вспомнит, как весело нам было раньше, и все станет по-прежнему, совсем как в первые дни.
День стоял серый и пасмурный, будто уже наступил декабрь, и дом под деревьями выглядел еще более мрачным и заброшенным, чем всегда, — словно там и впрямь водились привидения. Во мне, впервые за несколько дней, затеплилась надежда.
— Давно мы сюда не приходили, правда? — спросил я как можно дружелюбнее, но Джейк ничего не ответил.
Внутрь он вошел первым, я — за ним. В коридоре было темнее, чем обычно, однако мальчика это не остановило — он бесстрашно двинулся вперед сквозь полумрак. Перед входом в комнату, правда, Джейк все-таки на долю секунды едва уловимо замешкался, потом шагнул на середину, осмотрел все четыре угла, отыскивая несуществующее привидение, и обернулся ко мне за объяснением.
— Нужно дать ей время, — сказал я. — Не появится же она только потому, что нам так захотелось.
Джейк снова оглядел комнату.
— По-моему, никого ты не видел, — бросил он.
— Может, сядем пока и подождем? — предложил я. — Я взял с собой книжки, чтобы время быстрей пролетело.
— Я книжки больше не читаю.
— Как это не читаешь? Что за глупости?
— Так и не читаю. Книжки скучные.
Я все равно начал вынимать их, чтобы хоть чем-то заняться. Мне совсем не понравилось тупое, упрямое превосходство, с которым он говорил со мной — как какой-нибудь придурок из школы.
— По-моему, никаких привидений здесь нет и не было, — сказал вдруг Джейк. — Ты все наврал, чтобы затащить меня сюда. — Глядя прямо на меня, он добавил: — И вообще ты странный.
Секунду мы смотрели друг на друга, потом он, подстегивая себя, бросил:
— Гарри говорит, ты, наверное, из тех плохих людей.
Повисла мертвая тишина, будто эти слова поглотили все звуки. Я шагнул вперед, и лицо Джейка исказила гримаса страха. Он бросился мимо меня к двери и, прежде чем я устремился следом, был уже на середине лестницы.
Я на ставших вдруг ватными, холодных и негнущихся ногах двигался слишком медленно. Когда через заднюю дверь я выскочил в сад, Джейка и след простыл. Метнувшись к изгороди, я увидел его — синий джемпер так и мелькал в карьере, мальчишка мчался во весь опор, вверх-вниз по крутым взгоркам. Я выбежал за ним и, взобравшись на самую высокую вершину, которая была поблизости, крикнул, чтобы он перестал валять дурака и возвращался. Ответило мне только отразившееся от стен карьера эхо. Потом я снова увидел синее пятно — джемпер маячил среди камней не хуже фонарика, — и бросился за ним.
Джейк, когда я нашел его, прятался в кустах. У меня хватило ума не кинуться туда сразу же, я остался снаружи и принялся уговаривать его выйти, заверяя, что это все полная чушь, что я никогда не сделал бы ему ничего плохого, и как он вообще мог такое подумать. Ответа не было, и я добавил, что, если понадобится, я тут и весь день, и всю ночь простою. Но ему удалось застать меня врасплох — выскочив из кустов, он лягнул меня ниже колена, прямо по кости, и опять пустился бежать. Я рухнул как подрубленный, однако на сей раз среагировал быстрее и уже через пару секунд, хромая, бросился за ним, но скоро потерял в лабиринте дорожек. Он мог прятаться за любым из холмиков, и я двинулся обратно к своему наблюдательному пункту на вершине — посмотреть, не увижу ли его где-нибудь. Опять окликнул его и опять не получил ответа. Я начинал паниковать — все зашло слишком далеко. Снова и снова я обшаривал взглядом весь карьер, но Джейка не находил. Когда я наконец заметил его, меня прошиб холодный пот. Мальчишка висел в десяти футах над землей, карабкаясь, словно паук, по северной стене, пытаясь удрать во что бы то ни стало.
Меньше чем через минуту я очутился рядом и крикнул, чтобы он немедленно спускался. Джейк не ответил, его внимание было поглощено тем, куда ступить и за что ухватиться. Он правда здорово лазил по деревьям и пока справлялся неплохо, однако до верха все равно нипочем бы не добрался, это же не по веткам карабкаться, и я принялся звать его, уговаривая вернуться. Он по-прежнему не откликался, забираясь все выше и выше. Мне стало страшно — Джейк не понимал, что если поскользнется и упадет, от него мокрое место останется. Просто в силу возраста еще не мог представить себе, что будет, если грохнуться с верхотуры на камни. У меня перед глазами так и стоял Оливер Томас — уже умирающий, когда я уходил от него. Мысль о нем погнала меня следом за Джейком. Но я успел подняться только футов на пять, когда тот оглянулся и, увидев меня, в страхе метнулся вверх, едва не сорвался и испустил душераздирающий вопль. Я тут же спрыгнул на землю.
— Все, Джейк, все, — крикнул я, — я стою на месте. Лезь осторожнее, не торопись.
Однако он остановился совсем — левая нога неудобно вывернута, руки вытянуты над головой. Я услышал отчаянный плач.
— Я застрял! Я сейчас свалюсь!
— Джейк, я иду! Ты не упадешь! Стой на месте, не двигайся! Смотри на стену прямо перед собой!
Но он тут же взглянул вниз и снова придушенно заверещал от страха. Я полез по стене, спеша изо всех сил, крича, чтобы он успокоился и не боялся. Сейчас доберусь до него, думал я, сниму оттуда, и он поймет, что я не плохой, что я хотел ему только добра. Может, тогда все наладится.
— Джейк, смотри на стену прямо перед собой и держись крепче!
— У меня голова кружится! — отозвался он. — Все плывет! Я сейчас упаду! Правда упаду!
Он опять издал отчаянный крик. Я торопился как только мог, карабкаясь, взбираясь по стене, подтягиваясь на руках. Еще чуть-чуть, и я был бы рядом. Но тут снова послышался крик. Мгновением позже Джейк пролетел прямо мимо меня, ударился о стену ниже и, отброшенный, упал боком на дно карьера.
Я оставался рядом, пока не приехала «Скорая» — только отлучился к телефону, потом сразу прибежал обратно и больше уже не отходил. Я взял Джейка за руку; он попытался было приподняться, однако закричал от боли, его вырвало, и в рвоте я увидел кровь. Он выглядел в десять раз хуже, чем Оливер Томас тогда, много лет назад, и я сказал, чтобы он не вставал, а сам то и дело поднимался посмотреть, не едет ли «Скорая». Но стоило мне только привстать, как Джейк начинал плакать, и я снова наклонялся к нему. Наконец, я услышал окликавшие нас голоса и закричал как можно громче: «Мы здесь! Мы здесь! Мы здесь!», в третий раз уже на бегу, удирая оттуда, стараясь не слушать плач Джейка. Последнее, что я помню, — как он приподнимает голову, ища меня взглядом, вокруг на земле кровь, и в мыслях у меня: все-таки я был прав — когда такое случается, следы должны остаться.
Глава 25
Купив билет, я сел в автобус. Не помню, как я ехал; в себя я пришел, только когда мы оказались где-то, где было темно и ничего не видно, и водитель заглушил мотор. Тот, остывая, еще потарахтел некоторое время и затих. Я вылез вместе со всеми и из автовокзала вышел на улицу. Хотя я видел все это на фотографиях и по телевизору, раньше мне тут бывать не доводилось; я вообще ни разу не был в большом городе. Я проходил мимо магазинов, мимо сплошь остекленных зданий и старинных домов. Повсюду толпились люди, совсем не как в Клифтоне или в Рейтсуэйте. Всего казалось слишком много, и я вернулся на автовокзал. Но и здесь стоянки следовали одна за другой, на каждой какие-то знаки с буквами и цифрами, и я никак не мог в них разобраться. Я спросил у мужчины в светоотражающем жилете, какой автобус идет в Клифтон, а он ответил: «Все на табло, все на табло» — и указал в сторону огромного плексигласового экрана, торчавшего прямо из дорожного полотна. Я застыл перед ним, однако номера автобусов, города и время отправления кружились у меня перед глазами, словно стая мошкары. На секунду мне показалось, что я сейчас отрублюсь.
— Стоянка «Д», милый. Час двадцать.
Я перевел взгляд на женщину средних лет, не понимая ни слова из того, что она мне говорила.
— Автобус в Клифтон, милый. — Она указала куда-то за мою спину. — Стоянка «Д». Час двадцать.
