Фиона Макфарлейн - Ночной гость
– Похоже, будет дождь, – сказал Ричард. – Дождь, дождь и снова дождь. Лучше останемся здесь.
Рут со смешком отвела глаза и стала смотреть на людей на берегу, и когда они повернулись, указывая в одном направлении, она тоже посмотрела туда, надеясь заметить кита, но увидела лишь расходящиеся волны. Странно было наблюдать за этим из окна, не выходя на берег, без бинокля. Гарри этого бы не одобрил. Но Гарри здесь не было. Ричард наклонился и поцеловал ее, сначала где-то около щеки, а потом, когда она повернулась, в губы. Он был так аккуратен, его руки были такими сухими, и от него исходило такое одинокое тепло. С морем, окном и птицами над водой это и напоминало, и не напоминало ей мечты, посещавшие ее на Фиджи. Как будто ее юношеское стремление к этим мечтам было настолько робким, что только сейчас они принесли плоды. И разумеется, с тех пор ее тело износилось – секс, рождение детей, пятидесятилетние усилия, – и его реакция на Ричарда имела мало общего с девическим порывом. В ней поднялось сухое тепло. И хватит думать обо всех этих вещах, сказала она себе. Тебя целуют. Тебя целует Ричард, и разве не для того ты его пригласила? Ты добродетельная, тщеславная и сентиментальная старуха. Она замерла, и Ричард отпрянул, но она притянула его к себе, положив одну руку ему на плечо.
– Фрида? – спросил он.
– Мы услышим машину.
Теперь она знала, что делать. Была уверена в нем и в себе. Поднявшись, она сказала:
– Иди за мной.
Ричард взял ее за руку, и ей показалось, что это она подняла его с дивана. Они вошли к ней в спальню. Рут не хотелось видеть их отражения в зеркале, но она одернула себя. Смешно ужасаться этому благоразумному сексу. И некого спрашивать: можно? Позволено ли мне? Это напоминало ее сквернословие: что-то незначительное и личное, то, что она могла противопоставить ортодоксальности своей жизни. Ей не хотелось быть неблагодарной. Всю жизнь она постепенно отказывалась сначала от одного, потом от другого, пока наконец не осталось почти ничего, на что можно было дать согласие. Теперь она могла дать такое согласие.
Они оба научились быть практичными. Рут разложила подушки на кровати так, как, она по опыту знала, будет лучше для ее спины, а Ричард задернул занавески. Потом в фальшивых сумерках они приблизились друг к другу. Не было спешки, а значит и неловкости. Она позволила ему расстегнуть свою блузку, но лифчик сняла сама. Плотный лифчик телесного цвета, оставивший следы на ее плечах и теле, ее обнаженные груди были рыхлыми и белыми. Он провел руками по ее гофрированной коже, как будто старился вместе с ней и помнил, как с годами она теряла упругость. Потом, еще оставаясь в юбке, Рут сняла с него очки и помогла снять рубашку через голову, на какой-то миг он в ней запутался, и сквозь ткань проступило его лицо. Она поцеловала его в губы через хлопок. У Ричарда была приятная, покрытая пушистой растительностью грудь и сморщенная кожа на груди и животе. Казалось важным, чтобы они оба были голыми. После того как они разделись, Ричард встал так, как будто держал руки в карманах, а Рут устроилась на кровати. Потом он улегся на нее.
Не было ощущения, что Гарри где-то в комнате или в постели. Существовали только Рут и Ричард. Раздавались какие-то звуки, но Рут молчала. Ричард был нежен, предупредителен и осторожен. Возможно, полвека назад он был бы таким же, но теперь она находила особый смысл, близость и облегчение в том, что любит его только ретроспективно. Нечто похожее она испытывала во время секса с Гарри, когда они состарились: что от этого ничего не зависит, как прежде. Ричард был так спокоен, так изящен, несмотря на худобу и хриплое дыхание. И еще доброжелателен и терпелив. Не только он, но и она. Они не стремились ко многому, чтобы не испытать разочарования, а также потому, что им было нужно не так много, но Рут прикусила изнутри губу, почувствовав больше удовольствия, чем ожидала. За это Ричард поцеловал ее в плечо. Ричард! Возможно, кошки были здесь или где-нибудь еще, и Фрида, возможно, шла по дорожке и могла застать их врасплох. Но не застала.
Потом Ричард помог ей одеться. Они сидели на краю ее кровати. Он по-прежнему был без рубашки, и она заметила у него на пояснице родинки, о которых она ничего не знала.
– Жаль, что я не могу остаться, – сказал он.
– Почему не можешь?
Ричард натянул рубашку и засмеялся, а она покачала головой, как бы говоря: ну конечно нет.
– Завтра день рождения моей внучки, – объяснил он. Потом взял ее за руку и поцеловал. – Я не прошу тебя выйти за меня замуж. Наверное, это было бы несправедливо по отношению к нашим детям – осложнять вопрос о наследстве. Я хочу сказать, в нашем возрасте. Тебя не покоробила моя практичность?
– Нисколько, – ответила Рут. И это было правдой.
Потом он положил голову ей на колени. Она отвела его волосы назад, чтобы видеть изогнутую раковину уха.
– Что ты думаешь о том, чтобы переехать ко мне? – спросил он.
Рут увидела себя сидящей у постели Ричарда. Он умирал. Однажды Фрида сказала Рут о Гарри: «По крайней мере, вам не пришлось сидеть у его постели», и Рут была потрясена. Теперь голова Ричарда у нее на коленях была тяжелой и одновременно дорогой. Она пригладила волосы над плоским ухом и собиралась наклониться, чтобы поцеловать его в лоб, но он неожиданно сел и виновато сказал:
– Прости, я слишком тороплю события. – Потом он застегнул свою рубашку, и она заметила, что ногти у него на пальцах стали толстыми, а руки дрожат. – Но ты подумаешь об этом?
– Да, – пообещала Рут.
Она поднялась, осознавая, что случившееся не выбило ее из колеи и что она испытывает не столько удовольствие или радость по поводу того, что ей неимоверно повезло, сколько легкое изумление, как будто ей рассказали грустную и смешную историю. Спешить было некуда. Они ждали полвека, так почему им вести себя как подростки, которые не могут прожить друг без друга ни минуты? Но она об этом подумает.
Они оба уже оделись и причесали друг друга, смеясь, как когда-то, наверное, делали их матери. Они вместе прошли по дому, обсуждая виды на будущее. Через несколько недель Рут могла бы приехать в Сидней. Или Ричард сюда. Они могут говорить по телефону и писать. Если бы бухту захватила армада китов, они ее бы не заметили. На самом деле они старались не смотреть на море и сидели в гостиной, где белый послеполуденный свет проникал сквозь занавески. Ричард положил правую руку на левое колено Рут и сказал:
– Обещай мне об этом подумать.
Донесшийся с подъездной дорожки шум такси Джорджа застал их врасплох. Они ждали его через полчаса.
Фрида отсутствовала гораздо дольше, чем это требовалось для покупок, и Рут на секунду испугалась, что Джордж приехал только затем, чтобы забрать Ричарда, что это его последняя услуга, прежде чем он и его сестра исчезнут из жизни Рут навсегда. Однако в саду, а потом и возле наружной двери послышалось шуршание пластиковых пакетов и учащенное дыхание, и Фрида объявила, что Джордж взял пассажира и заедет за Ричардом в назначенное время.
– Ну, какие у вас новости? – Она была в сером пальто и выглядела необычайно оживленной.
Рут с Ричардом, улыбнувшись, пожали плечами.
Склонившись над покупками, взволнованная Фрида вдруг доверительно сообщила:
– А вот у меня есть новости. И очень важные. Акула напала на человека.
Ричард с Рут, до конца не пришедшие в себя, старались осознать услышанное.
– Акула! – первым нашелся Ричард.
– О господи, – проговорила Рут. И попросила Фриду рассказать все подробно.
Со времени последнего нападения прошли годы, и новости появятся во всех газетах. Это не местный парень (не тот, который продал ананас, подумала Рут), он регулярно приезжал сюда из города на серфинг. Он жив пока, но дела его плохи: потеря крови и нога, которую, скорее всего, придется ампутировать.
– Он проснется либо мертвым, либо без ноги, – с коротким смешком сообщила Фрида и поморщилась.
Итак, визит подходил к концу на фоне несчастья. Они все вышли в сад и увидели над заливом вертолет.
– Ищут, – сказала Фрида.
– Мальчика? – спросила Рут.
– Акулу.
Кучки наблюдавших за китами людей лихорадочно всматривались в море. Фрида спустилась к ним с дюны, Рут с Ричардом последовали за ней. На склоне Ричард галантно придерживал Рут за локоть.
Люди на берегу сочли естественным обратиться к Фриде, когда она появилась на песке:
– Это акула? Акула?
Они собрались вокруг нее, а она с радостной уверенностью отвечала на все их вопросы. Молодая девушка в мокром купальнике расплакалась, а остальные, вытащив свои мобильники, принялись фотографировать пустое море. Китов нигде не было. Лишь чешуйчатые послештормовые волны непрерывно накатывали на берег. Вертолет издавал жужжащий звук, который разносился над водой. Пока Ричард с Рут наблюдали за тем, как он, взмыв, направился прочь от залива, Ричард держал ее за руку. Потом группа на песке разошлась.
