KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Александр Архангельский - 1962. Послание к Тимофею

Александр Архангельский - 1962. Послание к Тимофею

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Архангельский, "1962. Послание к Тимофею" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Русскую жизнь до Великой Октябрьской Социалистической Революции Никита Сергеич хорошо помнил; когда поднялась волна в Новочеркасске, ему было с чем сравнивать. О мировой жизни за пределами любимого отечества он ведать не ведал, и позапрошлогодняя поездка в Америку мало что изменила. Ну Голливуд с голопопыми девками. Ну Микки-Маус, «Макдоналдс» и кукуруза. Ну даже военная мощь. Нам-то что? Кукурузу сами посадим, а биться они с нами не станут. Потому что жадные, трусливые и наглые капиталисты, ничего им, кроме барыша, не интересно. И вот теперь ясно: станут.

Причем призовут все страны в свидетели, правительства в союзники. А нам оно надо?

Медленно, как рассол с похмелья, до него уже доходит, что же все-таки произошло. До сих пор он хорохорился. На майском заседании Президиума важно возражал Микояну: это не просто опасный шаг, это решение на грани авантюры, но сковать себя страхом, дорогой Анастас Иванович, еще хуже. Все лето отмахивался, как от надоедливой мухи, от ядерного физика Сахарова: тот все время звонил, в приемную; то сам, то через Курчатова уговаривал отказаться от испытаний. Пришлось даже издать тайный указ о награждении тов. Сахарова третьей Золотой медалью Героя Соцтруда. Сахаров, правда, все равно не успокоился. А теперь Хрущев рассуждает жестко и горько, как старый вояка. Начнем войну – не остановим; он прошел через две войны, знает. Он еще будет огрызаться, делать вид, что готов на все; но сам сознает: не готов. Значит ли это, что Кеннеди уже переиграл ситуацию, выбил клин клином, перенаправил ход истории из окопа в телевизор? Не до конца, не до конца; погоди, сынок, не торопи события, как не торопит их Никита Сергеевич.

Он интересуется у помощника: что там у нас сегодня на сцене? «Борис Годунов» в американской постановке? Отлично! Продемонстрируем буржуазной прессе, что не придаем никакого значения угрозам, а настоящую американскую культуру ценим. Особенно если на русский манер. Заодно еще раз посмотрим хорошую историю о русской власти и безвластии, об иноземном вторжении и об этом, юродивом, которого так трогательно пел Козловский… Тень Грозного меня усыновила, а мальчишки копеечку отняли! Обзванивать членов Президиума. Козлова, Косыгина, Микояна, Брежнева. Сегодня будет культпоход. Все в театр.

9

Проходит несколько смутных дней всеобщего ожидания, ложных ходов, обманных намеков и бессмысленных встреч, оттягивающих время. Морская блокада Кубы сулит ежеминутный риск; сдадут нервы у одной из сторон – и начнется, главнокомандующих спросить не успеют. Хрущев меряет шагами просторный кабинет. Только он не в расшитой сорочке, а в мешковатом партийном костюме; на столе не горилка з перцем и не шмат украиньского сала, а крепкий чай с номенклатурным лимоном. В стакане тонкого стекла. В серебряном звенящем подстаканнике. На фаянсовой тарелочке, под тугой крахмальной салфеткой – сушки с маком, бутерб-родец с сыром и яблоко, последняя в этом году антоновка. Вождь задумчиво берет яблоко, сдувает завиток сосновой стружки, бесконечной спиралью срезает золотую кожуру. Яблоко лысеет и становится немного похоже на самого вождя; кабинет наполняется запахом осени, меда, легкого солнца.

Мысль крутится вокруг одной и той же темы: как выйти из положения. Воевать невозможно, сметут полстраны. Убирать ракеты тоже нельзя. Страну опозорим. Кубинцев подставим. И свои же сорат-нички сживут со свету, схомячат и выплюнут. Вон как у них глазки горят, сквозь лесть прорываются нотки надежды: ошибется старик, оступится, мы своего наконец-то поставим… Что ж ты, дорогой Никита Сергеич, наделал? Захлестнул петлю на собственной шее. Умирать неохота, самому развязываться стыдно. Кто бы помог вывернуться…

И вдруг – как вспышка солнечного света. А может, это будет сам Кеннеди? Он, конечно, настоящий политик, рожден для президентства (Хрущев это понял во время прошлогодней встречи), но пока это милый мальчик, а не тертый калач; можно сыграть на эмоциях. Вот какое искреннее письмо прислал, почти жалуется на то, что его обманули, намекает на то, что уронили престиж Президента. Пусть скинет с нас петлю, сердечно попросит вывести ракеты, а мы сделаем вид, что не очень-то рады, но да ладно, проявляем русскую ширь. Хорошая мысль. Предложим ему легкий ультиматум, дадим шанс выскочить из западни, а под прикрытием Кеннеди проскочим сами.

Вождь собрал приближенных, надиктовал послеобеденную депешу, велел отбить в Вашингтон. Предлагается. Первое. Вы обещаете на Кубу не нападать, внутренних врагов Кастро не поддерживать, держите своих кубинских эмигрантов на цепи. Второе. Мы отзываем ракеты. Третье. Вы делаете первый шаг; я, так и быть, приму условия; все квиты, мир сохранен.

Всем очень понравилось. Еще немного пооб-суждали, не включить ли пункт о турецких ракетах и тех американских установках, что размещены в Италии; не предложить ли размен. Но как-то миновали эту тему, времени не хватило додумать. Нужно скорей везти текст в американское посольство, пусть переводят, отправляют; будем ждать реакции.

Хрущев берет еще одно яблоко и, страшно довольный собой, смачно вгрызается в него зубами. Как хозяин на завалинке. Он думает, что телеграмма летит над Гренландией и Северным Ледовитым океаном, вдоль Канады и через Нью-Йорк, преодолевает разницу во времени, рассекает границы часовых поясов. Журналисты-порученцы, они же старые разведчики, готовят почву, разминают американскую администрацию… А никакая телеграмма между тем никуда не летит. Ее отбили на московском телеграфе, выдали посыльному квитанцию, но случился технический сбой, которого никто не отследил; утром 26-го Кеннеди не получил ничего.

Вообще в этой страшной истории слишком много нелепого; наши судьбы зависели подчас от полной ерунды. Бирюзов нахлобучивал листья на ракеты; Плиев бросал трейлеры и установщики под открытым небом; телеграфист не проверил клеммы. А знаешь, как передавали тайные послания с той стороны, из советского посольства в Вашингтоне? Получали в Госдепе запечатанные сургучом письма, под охраной везли шифровальщикам; бдительные чекисты сторожили двери переводчицкой. А потом приезжал негр-посыльный на велосипеде, пихал бумаги в толстую сумку, вместе с телеграммой для тети Сары из Кливленда и почтовым переводом от Майкла Кемпински и отправлялся в местную телеграфную компанию. За велосипедом следовала посольская машина; ответственный сотрудник наблюдал за тем, чтобы посыльный не пошел в пивную и не потерял сумку.

10

Когда готовили операцию, счет шел на месяцы. После первого полета U-2 время уплотнилось, измерялось неделями. С 22-го ограничилось днями. Американским утром 26-го включился отсчет часов. Военная машина была запущена на полный оборот; отступить было почти невозможно. На Кеннеди начали грубо давить военные; он приказал Госдепу готовить оккупационное правительство Кубы, резко увеличить число разведывательных полетов, перебросить войска к местам морской погрузки. Никите Сергеичу стали все прозрачней, все настойчивее намекать на недопустимость слабоволия. Ты протянул империалисту руку? А ты видел, какие у него зубы? Белые, крупные, американские. Он тебя непременно укусит. И товарищей наших кубинских нехорошо бросать на произвол судьбы. В ночь с 26-го на 27-е Плиеву дали отмашку перебросить ядерные боезаряды к ракетным полкам. И обоим, Хрущеву и Кеннеди, задали жару союзнички: турки, прослышав о переговорах, задергались, прозрачно намекнули, что без американских ракет им никуда; Фидель взбрыкнул и вечером 26-го отдал приказ сбивать всех нарушителей воздушного пространства Кубы.

Лидеры – в ловушке. Вместе с ними в ловушке оказались все мы. Кеннеди, бабушка, Малиновский, Макнамара, Микоян, мама, я, ты. До сих пор я толковал тебе про выбор, про какие-то решения, про человеческую волю в истории; но вот мы внезапно зависли в безвольном промежутке, мир перешел в ведение небесной канцелярии; люди тут уже ни при чем. Так на скользкой наклонной дороге пересекаются траектории двух машин: одной рулят без ошибок, в другой неопытный водитель нажал на тормоз и потерял управление, автомобиль беспомощно вихляет со своей полосы на встречку, обратно, и снова через двойную сплошную. Виновник возможной аварии и ее потенциальная жертва глядят друг на друга через лобовые стекла – ни мыслей, ни чувств, только холодная испарина страха.

Руль прокручивается. Сцепления нет. Что впереди? Либо мгновенная гибель, скрежет, разворот, удар, свободный полет вверх ногами, приземление всмятку. Либо продолжится прежняя жизнь, и вместе с ней вернется право решать, ошибаться, трусить, надеяться, прорываться. С четвертой скорости переходим на третью, гасим скорость передачей.

Стороны ждали: врежемся, не врежемся друг в друга; гадали: обойдется или нет; понимали: от нас уже ничего не зависит. Отмашкой для катастрофы могло стать что угодно, любая глупость; так часто случается.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*