Бен Элтон - Попкорн
«Это просто кино, — шептал ему внутренний голос. — Веди себя как будто это просто кино».
Брюс твердил себе, что видел такое сотни раз. Ситуация под контролем. Ситуация у него под контролем. «Это просто еще один фильм».
Он отвел глаза от головы мертвеца и запечатлел взглядом панораму комнаты. Никто на него не смотрел. Он был на заднем плане. Фокус на бесконечность.
— Ну, а как насчет Брук? Думаешь, она настоящая? — говорил Уэйн.
Он расслабленно откинулся на диванные подушки и явно чувствовал себя как дома. Скаут критически осмотрела сидящую напротив женщину.
Брук съежилась. Просто удивительно, как нелепо может смотреться сексуальное платье, если его обладательница испугана и подавлена. Такую одежду нужно носить уверенно, иначе будешь похожа в ней на обыкновенную дешевую проститутку.
— Настоящая? Да не смеши меня! — воскликнула Скаут. — У кого, у кого, а у Брук и отрезали, и натягивали, и высасывали, и подкачивали, и еще не знаю что. Так ведь, Брук?.. Я спросила, так ведь, Брук?
Герой фильма Брюса был уже почти у самого стола. Все, что ему требовалось, — это несколько секунд вне поля зрения мучителей.
Брюс не догадывался, что в фильме два героя. Казалось, Брук не замечала его мучительного продвижения по комнате, однако это было не так. Когда она опустила глаза к полу, в поле ее зрения попали несколько кадров ног Брюса, передвигающихся на заднем плане. Она поняла, что у Брюса есть какой-то план и что Уэйна и Скаут нужно отвлечь. Кроме нее, сделать это было некому — она должна присоединиться к разговору, причем как можно эффектнее. Брук подняла голову и с вызовом посмотрела на Скаут.
— Не твое собачье дело!
Скаут и Уэйн были явно удивлены. До сих пор Брук никак не проявляла характер, а тут вдруг взорвалась. Ее голос наполнил комнату; тон был решителен и тверд. Пользуясь моментом, Брюс сделал целый шаг вперед.
Уэйн уставился на Брук.
— Вот тут ты ошибаешься, мисс Дэниелс. Это наше дело, потому что ты принадлежишь нам. Понятно? Принадлежишь мне и моей девушке. А теперь ответь на ее вопрос. Если только ты, конечно, не считаешь себя выше этого. Тогда будешь говорить с ним.
Уэйн поднял автомат к плечу и навел на Брук. Она увидела зияющее дуло и ухмыляющуюся физиономию Уэйна на заднем плане.
А дальше, за головой Уэйна, медленно продвигался Брюс.
Брук понимала, что должна взять Уэйна на себя. Она храбро взглянула в его глаза под черным дулом автомата.
Он медленно закрыл один глаз и прицелился. Это было похоже на гротескное веселое подмигивание.
Брук старалась не шевелиться, что оказалось задачей не из легких.
— Ну ладно, извращенец, если тебе так надо знать, — дразнить убийцу было очень опасно, но Брук понимала, что, пока Брюс не доберется до стола, она должна отвлекать Уэйна, — мне убрали морщинки вокруг глаз и губ, отсосали целлюлит на бедрах, увеличили грудь и поменяли форму пупка.
Пока она это говорила, Брюс открыл ящик. Внимание Уэйна приковано к Брук. Лучшего шанса может просто не представиться.
Крупный план: рука Брюса открывает ящик. Затем исчезает внутри.
Ящик пуст.
Такой драматический момент требует соответствующего саундтрека. Тут нужно что-нибудь резкое, похожее на крик, или ироничное, как в фильмах Брюса, вроде музыки из комедийного сериала, но диссонирующей и мрачной. Однако саундтрека не последовало: Брюс уже не играл в кино. Его поражение было слишком реальным.
— О, Брюс! — раздался в тишине голос Уэйна, гадкий и полный сарказма. — Не это ли ты ищешь?
Уэйн даже не потрудился обернуться. Брюс видел только его затылок и вытянутую руку, на указательном пальце которой висел маленький пистолет.
— Не повезло, Брюс, у меня, понимаешь ли, нюх на пистолеты, — сказал Уэйн, по-прежнему не оборачиваясь. — Этот я давно унюхал. Пошел за бурбоном и думаю: «Ммм, а что это за запах такой? Он мне нравится. Наверное, это пистолет». И представляешь? Действительно, пистолет! Вот ведь как бывает!
Брюс не ответил. Уже не в первый раз за эту ночь он лишился дара речи.
— Должен также заметить, что очень многие мужчины предпочитают хранить оружие в верхнем ящике стола. Для режиссера-оскароносца ты не слишком-то оригинален, Брюс.
Брюс внутренне съежился. На какое-то время он почувствовал себя героем, у него был план и шанс победить. В результате он остался в дураках, и провел его жалкий убийца, никчемный отброс общества.
Стрелки часов показывали шесть утра, так что свидание Брюса с Немезидой, богиней возмездия, сильно затянулось. Со старой жизнью Брюса было покончено. Даже если ему удастся уцелеть в этой переделке, он никогда уже не сможет жить по-прежнему.
За пределами этого дома, в Лос-Анджелесе и во всей Америке, Брюса могли любить или ненавидеть, однако его имя было у всех на устах. Сообщение о триумфе Брюса Деламитри на церемонии вручения «Оскара» подавалось во всех утренних новостях как одно из самых важных. Конкуренцию ему составляло только массовое убийство в супермаркете «Севн-илевн», которое освещалось всеми каналами как новость № 1. Даже в Калифорнии четырнадцать убитых в очереди за продуктами — новость первостепенная, тем более что, по свидетельствам выживших, после окончания стрельбы, преступники совокупились, будто кролики, у автомата с газировкой.
— Секс и смерть в Америке сегодня, — вещали репортеры под удаляющиеся звуки сирен «скорой помощи». — Не правда ли, похоже на кадры из фильма Брюса Деламитри?! — Это замечание служило отличным вступлением к репортажу с оскаровской церемонии.
— Я стою здесь на пылающих ногах, — говорил Брюс.
— Его речь — абсолютно ни о чем, — жаловались режиссеры новостей. — Вот если бы он сказал что-нибудь о насилии и цензуре, был бы сейчас главной фигурой дня.
Глава восемнадцатая
Даже теперь Уэйн не счел необходимым посмотреть на Брюса. Гораздо больше его интересовала беседа с Брук. Он оставил Скаут найденный в столе пистолет и как бы безо всякого намерения обошел стеклянный столик и встал рядом с Брук. Когда он проходил мимо головы охранника, казалось, что голова вот-вот повернется на своем кровавом пьедестале, чтобы проводить его жуткими выпученными глазами. Однако она не пошевелилась.
— Знаешь что? — задумчиво произнес Уэйн, глядя на неправдоподобно округлые очертания груди Брук. — Мне всегда было любопытно попробовать на ощупь фальшивые сиськи. Интересно, много ли найдется в Америке нормальных мужиков, которые хоть раз об этом не подумали бы? Ну, какие они — твердые? Мягкие? Можно ли нащупать эти искусственные штуки там внутри? И еще: они там плотно сидят или ходят туда-сюда?
Правая рука Уэйна расслабленно лежала на рукоятке пистолета у него на поясе. Теперь он поднес ее к лицу и подул на пальцы, чтобы согреть их, явно готовясь получить ответ на свои вопросы экспериментальным путем. Брук на него не смотрела. Она подтянула колени к груди, обхватила руками и, упершись в них подбородком, уставилась в какую-то точку прямо перед собой.
— Только посмей меня тронуть, гад, — сказала она тихо и с дрожью в голосе. Скорее пробормотала, чем сказала.
— Извините, мадам, — осклабился Уэйн, — но я вас, кажется, не расслышал.
Он приставил дуло одного из своих пистолетов ко лбу Брук, склонился над ней и явно собирался приступить к изучению содержимого ее декольте вытянутыми пальцами свободной руки.
В другом конце комнаты Скаут взяла пистолет Брюса и направила его на Уэйна.
— А ну оставь ее грудь в покое! Не смей прикасаться!
Ситуация была явно тупиковая: Уэйн целился в Брук, Скаут — в Уэйна, рука Уэйна застыла в нерешительности над вырезом платья Брук.
Уэйн предпочел отступить.
— Господи, нет ничего глупее женской ревности, — пробормотал он себе под нос, возвращаясь к дивану.
Брук все так же сидела, сгорбившись и тяжело дыша, в своей защитной позе. «Держись, — успокаивала она себя, — только без паники».
Она прекрасно понимала: чтобы выжить, необходимо сохранять спокойствие. Если она поддастся слепому, душащему страху, лишающему сил и разливающему адреналин по венам, все будет кончено. Ведь только вчера в Малибу, напомнила себе Брук, она попала в водоворот и вполне могла погибнуть. Неожиданно налетевшая волна подхватила ее, перевернула, напоила водой и оттянула в море на двадцать метров.
«Ты чуть не погибла, — говорила себе Брук, стараясь сосредоточиться на дыхании. — Только вчера ты была так же близка к смерти, как сейчас, но ведь выжила».
Так и было. Брук грозила смертельная опасность, заключавшаяся, однако, не в водовороте, а в панике. Первая реакция пловца, попавшего в водоворот, — грести к берегу. Именно это его и губит. Никто не сможет одолеть стихию: даже самый опытный пловец будет бессилен перед ней, если не справится с этим губительным инстинктом. Брук с детства знала характер океана и все же поддалась отчаянному желанию добраться до берега кратчайшим путем.
