Андрей Жвалевский - Время всегда хорошее
– Не Женька он, – возразил милиционер, – а Васька. И не Архипов, а Карпович. Тунеядец и бомж!
Я внимательно посмотрел на оборванца. Действительно, какой Женька? Похож немного, а так… Чего это я вдруг?
– Не тунеядец, – неубедительно возмутился Васька, – а временно не работающий!
– В обезьянник захотел? – милиционер отцепил от пояса дубинку.
Попрошайка начал боком отодвигаться. Наверное, он очень не любил обезьян. Отодвинувшись немного, он крикнул:
– Полицейский произвол! – и бросился наутек.
Его можно было бы легко догнать, потому что бежал он медленно, вихляясь из стороны в сторону. Но милиционер только вздохнул и повернулся ко мне:
– Тебя мама, что, не учила от бомжей подальше держаться?
Я хотел ответить, что мама мне ни про каких бомжей вообще ничего не рассказывала, но удержался. На меня вдруг навалилась страшная усталость.
– Можно, я пойду? – спросил я.
– Иди, конечно, – пожал плечами милиционер. – Только подальше от всякой швали держись!
Домой я шел, не глядя по сторонам. «Это не Женька! – убеждал я сам себя. – Женька не мог так… У него все хорошо!»
Вернувшись, первым делом бросился к компу и начал искать в Инете что-нибудь о Евгении Архипове. Однофамильцев было хоть пруд пруди, но все какие-то не те. Мне стало страшно. Я почему-то был уверен, что Архипыч сейчас копается где-то в мусорном баке – и все из-за меня.
Я понял, что выход только один: надо вернуться! Надо найти ту девчонку, которая села в мое кресло! Надо заставить ее поменяться креслами опять! И срочно, срочно спасать Женьку!
Оля, 1980 год
Сегодня я поняла, что влюбилась!
Шла-шла из школы – и вдруг, как мешком по голове… Женька рядом был, рассказывал что-то интересное, я слушала, слушала, а потом вдруг поняла: я влюбилась!
И так мне сразу стало хорошо и весело! Я начала хохотать как сумасшедшая и скакать вокруг Женьки на одной ножке. А он сначала обалдел, остановился и спрашивает:
– Что случилось?
А потом тоже начал со мной скакать и прыгать.
Кстати, удивительно, но здесь гораздо лучше прыгается!
Несмотря на пирожки бабушки Любы, я сильно похудела. Когда ноги перестали постоянно болеть, выяснилось, что я даже бегать неплохо умею, а в высоту на физкультуре прыгаю лучше многих мальчиков!
А сегодня мне казалось, что я наглоталась воздушных шариков. Мне казалось, что если как следует оттолкнуться от земли, то можно улететь до самого неба и там повиснуть, дрыгая ногами. Я немедленно поделилась этим с Женей и в ответ получила рассказ о том, что сила земного притяжения зависит только от массы тела, которое земля притягивает. Ну не зануда ли? Неужели непонятно, что сила земного притяжения зависит от настроения, от погоды, от того, кто рядом!
– Женька, ну неужели ты не чувствуешь, что если мы вместе, то всё по-другому! Всё вокруг по-другому!
Женька смотрел на меня, ошалело лупая глазами, и улыбался. И глаза у него были голубые, как небо, а веснушки рыжие, как солнце. И теперь я точно знала, что счастье есть, что счастье – это просто. Счастье, это когда внутри что-то пузырится, счастье – это когда любишь весь мир, счастье – это когда рядом Женька…
А потом он выдавил из себя:
– Оль, ты очень красивая…
Покраснел как рак и убежал домой.
И я поверила, что я красивая!
Даже дома, разглядывая себя в зеркало, видя страшное коричневое платье, страшные босоножки и детские носочки, я понимала, что красивая…
Так странно… Я столько знала о любви в своем времени. То есть мне казалось, что я знаю о любви все. В школе нам рассказали про сперматозоиды и яйцеклетки, и ни для кого не секрет, как именно этот самый сперматозоид к яйцеклетке попадает. Мы видели по телеку тысячи поцелуев и миллион признаний в любви. Мы писали друг другу в чате: «Я хочу быть с тобой!» и «Я скучаю по тебе!», но, оказывается, мы ничего не понимали. Ни-че-го! Потому что даже будь у меня сейчас комп, и будь Женька где-то в чате, я бы все равно мучительно скучала. По глазам, по улыбке, по тому, как он хмурится, когда что-то вспоминает, по тому, как смеется…
Весь день я проходила по квартире, не зная, куда себя приткнуть, и легла спать в восемь часов. Чтоб поскорее наступило завтра!
Витя, между времен
Я осторожно приоткрываю глаза и облегченно вздыхаю.
Комната, в которую я так хотел попасть, наконец появилась. Полночи я за ней гонялся.
То какие-то стадионы снились, то бесконечные кирпичные стены, по которым нужно долго-долго карабкаться.
А комната все ускользала. Пока я тут один, но это ненадолго – кожей чувствую.
Устраиваюсь в своем кресле поудобнее и старательно таращусь на кресло напротив. Там должна появиться девчонка, из-за которой меня забросило в чужое время. Здесь, в комнате, я окончательно понимаю то, о чем давно догадывался: никакой это не эксперимент. Просто мы с этой девчонкой поменялись временами. Теперь она должна войти в эту комнату, и мы поменяемся снова.
На секунду появляется спасительная идея. Можно просто сесть в свое кресло и оказаться в родном 1980 году!
Но я знаю, что так нельзя. Здесь, во сне, своя логика, и она подсказывает, что ничего у меня не получится.
Жду.
Проходит час. Он проходит очень быстро, я не успеваю даже заскучать. Девочка в кресле появляется как-то вдруг, незаметно. Она смотрит на меня недовольно.
Я решительно встаю с кресла и иду к ней.
– Давай меняться! – я морщу лоб, чтобы казаться очень строгим.
Странно. До кресла так близко, а я не могу к нему приблизиться. Это все девчонка! Она не хочет меняться временами!
– Не хочу! – она то ли отвечает на мои мысли, то ли угадывает их. – Я тут останусь. Тут хорошее время!
– Время всегда хорошее!
Мне кажется, что я повторяю чью-то фразу. Или там как-то по-другому было?
– У тебя тоже хорошее время, – говорю я, останавливаясь.
Какой смысл идти, если топчешься на месте?
– Компы, комики, – теперь я говорю вкрадчиво.
Девочка секунду колеблется, и я за эту секунду резко приближаюсь к ее (то есть моему) креслу.
– Нет, – говорит она. – Тут и без компов весело!
Я решаю говорить правду. Рассказываю о Женьке, о том, что мне нужно вернуться и все исправить. Она слушает, время от времени кивая. И улыбается так тепло, что я вдруг вспоминаю Сушку.
– Не боись! – говорит девчонка. – Женька под присмотром! Я его в обиду не дам!
И она говорит о Женьке, о пионерском собрании, о ее помощи.
Я испытываю сразу и облегчение, и зависть. Она молодец.
Я ей верю. И я хочу назад, в 2018 год. Там меня ждет класс, за который я отвечаю. Мы должны сдать экзамены. А девчонка позаботится о Женьке.
Я возвращаюсь в свое кресло и снова засыпаю прямо во сне.
Оля, 1980 год
Проснулась я сразу, одним рывком. Проснулась с ощущением тревоги. Что-то такое случилось во сне… Медленно начали всплывать подробности: была белая комната, был мальчик… Витя, кажется. Он рассказал, что мы с ним поменялись временами. Да, я уже давно догадывалась, что это не компьютерная игра, уж больно все было по-настоящему, но про первую встречу в белой комнате начисто забыла. Он сказал, что хочет поменяться обратно… Рассказал про Женьку…
И тут меня прошиб холодный пот. Женьку нужно спасать!
Я вскочила и начала собираться в школу, как на пожар. Я Женьку никому в обиду не дам, никуда его из нашей школы не отчислят!
Я примчалась в школу первая. Было еще закрыто. Тогда я пошла к Женькиному подъезду и уселась ждать на скамеечке. Женька как чувствовал, вышел буквально через пять минут.
– Привет! – он уселся рядом.
– Привет! – ответила я.
– У папы неприятности на работе, – сказал Женька. – Васса письмо написала в партком о том, что меня из пионеров исключили.
У меня непроизвольно сжались кулаки, по Жениному тону я поняла, что случилось что-то страшное, хоть и не поняла почему.
– Если его из партии выгонят… – у Жени на глазах блеснули слезы, – я себе этого никогда не прощу!
Я минутку посидела, думая, как же его утешить, потом взяла за руку и начала рассказывать:
– Знаешь, а будет время, когда всем будет наплевать, в какой ты партии.
– Что значит «в какой»? Она одна!
– Будет не одна. Будет много. И все будут бегать и просить: «Вступите в нашу партию, вступите в нашу партию»
Женька рассмеялся.
– А комсомолов тоже будет много?
– А комсомола вообще не будет, будут всякие другие молодежные организации, не помню их названия. Зато всем можно будет верить в бога. Причем в любого.
– Это как?
– Хочешь, будь православным, хочешь – католиком, хочешь – мусульманином, хочешь – иудеем. Хочешь – отмечай все праздники сразу. И в школу можно будет приносить и куличи, и мацу. И Рождество все станут отмечать.
– Какое еще рождество?
– Оба. И католическое, и православное. А пасхи вообще три, еще еврейская есть.
– Олька, ты откуда все это знаешь? – Женя аж напрягся.
– От верблюда, – засмеялась я. – Мне сегодня сон приснился. Как будто я – девочка из будущего… И мне поручено спасти тебя.
