Марк Леви - Встретиться вновь
— Я бы всё-таки предпочла чистосердечное признание.
Наталия вынула из зубов Пильгеза сигарету и наградила его поцелуем.
— Уже неплохо, ты делаешь успехи в своём расследовании, — одобрил отставной полицейский. — Ты отдашь мне сигарету?
— Это государственное учреждение, здесь курить запрещено!
— Кроме тебя да меня, здесь никого нет.
— А вот и есть: молодая женщина в камере номер два.
— У неё аллергия на табак?
— Она врач!
— Вы арестовали врача? Что она натворила?
— От этой истории даже у меня глаза полезли на лоб, хотя я, казалось бы, повидала на этой работёнке все и даже больше. Она угнала «скорую помощь» и похитила пациента в коме…
Наталия не успела договорить: Пильгез слез со стола и быстрым шагом направился в коридор. — .Джордж, — крикнула она ему вслед, — ты ведь на пенсии!
Но инспектор, не оборачиваясь, открыл дверь комнаты для допросов.
— У меня предчувствие, — пробормотал он, закрывая за собой дверь.
* * *— Кажется, мы продвинулись не очень далеко, — сказал Фернстайн, поворачивая рукоятку робота.
Анестезиолог подался к своему экрану и быстро увеличил поступление кислорода.
— У вас трудности? — спросил его хирург.
— Насыщение крови кислородом снижается, дайте мне несколько минут, прежде чем продолжить.
Медсестра отрегулировала перфузию и проверила трубки поступления воздуха, подведённые к ноздрям Артура.
— Все на месте, — доложила она.
— Кажется, стабилизируется, — с облегчением проговорил Гранелли.
— Я могу продолжать? — спросил Фернстайн.
— Да, но мне всё равно неспокойно, я даже не знаю, есть ли у этого человека кардиологический анамнез.
— Запускаю второй дренаж: у гематомы затвердение поверхности.
Давление у Артура понизилось, цифры на экране не вызывали тревоги, однако требовали постоянного внимания анестезиолога. Его не устраивал газовый состав крови.
— Чем быстрее он очнётся, тем лучше, у него неважная реакция на диприван, — проговорил Гранелли.
Кривая на электрокардиограмме нырнула вниз. Волна Q была неправильной. Норма, затаив дыхание, посмотрела на маленький монитор, но зелёная кривая выделывала свои колебания без нарушений.
— Пронесло! — вздохнула сестра, опуская дефибриллятор.
— Мне бы пригодилась сравнительная эхограмма, — сказал Фернстайн. — Увы, сегодня у нас в бригаде недостаёт одного врача. Что она там делает, чёрт возьми? Не задержат же они её на всю ночь!
И Фернстайн поклялся лично заняться кретином Бриссоном.
* * *Лорен сидела на скамейке в глубине зарешеченной клетки. Пильгез потянул дверь и улыбнулся, увидев, что камера не заперта. Он налил себе чашку кофе из кофейника.
— Я не скажу про камеру, а вы молчите про молоко. У меня холестерин, она будет бесноваться.
— Она права. Какой у вас уровень?
— Вам не кажется, что обстановка неподходящая? Я пришёл не на медицинскую консультацию.
— Вы хотя бы принимаете лекарства?
— Они лишают меня аппетита, а я люблю поесть.
— Попросите, чтобы вам поменяли лечение.
Пильгез просмотрел полицейский рапорт. Наталия не добавила к нему ни слова.
— Наверное, вы ей приглянулись, — заметил Пильгез. — Ничего не поделаешь, она такая — к одному относится так, к другому эдак…
— О ком вы говорите?
— О своей жене, которая забыла записать ваши показания и запереть решётку вашей камеры. Просто ужас, какой рассеянной она становится с возрастом! Кто этот пациент, которого вы похитили?
— Некто Артур Эшби, если мне не изменяет память.
Пильгез воздел руки к потолку. Вид у него был подавленный.
— Час от часу не легче!
— Можно пояснее? — попросила Лорен.
— Он уже пытался испортить мне последние месяцы службы, только не говорите, что вы приняли у него эстафету и решили испортить мне жизнь в отставке!
— Не имею ни малейшего представления, о чём вы толкуете.
— Именно этого я и опасался! — сказал инспектор со вздохом. — Где он сейчас?
— В Мемориальном госпитале, в операционной отделения нейрохирургии, где должна была сейчас находиться и я, вместо того, чтобы гробить время в полицейском участке. Я уже просила вашу жену позволить мне туда вернуться. Я дала ей слово, что после операции снова сяду сюда, но она не согласилась.
Инспектор встал, чтобы налить себе ещё. Повернувшись к Лорен спиной, он положил в чашку ложку сахарной пудры.
— Только этого не хватало! — напряг он голос, чтобы перекрыть звяканье ложечки в чашке. — Ей осталось три месяца до выхода в отставку, у нас уже куплены билеты в Париж. Знаю, у вас двоих это такой спорт, но я вам не позволю все нам испакостить.
— Не припомню, чтобы мы с вами встречались раньше, и совершенно не понимаю, о чём вы толкуете. Нельзя ли объяснить?
Пильгез поставил на стол стаканчик с кофе и подвинул его к Лорен.
— Осторожно, очень горячо. Выпейте это, и я вас отвезу.
— За эту ночь я уже причинила много неприятностей людям вокруг меня, вы уверены, что…
— Я считай четыре года как в отставке. Что они теперь могут мне сделать, после того как лишили работы?
— Так я могу вернуться туда?
— Ещё как можете!
— Почему вы это делаете?
— Вы медик, ваше дело — лечить людей, а я полицейский, предоставьте задавать вопросы мне. Едем, я должен привезти вас обратно до смены дежурства, это через четыре часа.
Лорен вышла за полицейским в коридор. Наталия подняла голову и посмотрела на Пильгеза.
— Что ты делаешь?
— Ты оставила дверь клетки открытой, дорогая, нот птичка и выпорхнула.
— Смеёшься?
— Ты сама жалуешься, что я никогда не смеюсь. Я заеду за тобой в конце твоей смены, заодно верну малышку.
Пильгез открыл дверцу машины для Лорен, потом обошёл «меркьюри гранд маркиз» и уселся за руль. В салоне пахло натуральной кожей.
— Она слишком новая для меня, но моя старушка «торнадо» этой зимой испустила дух. Если бы вы слышали галоп трехсот восьмидесяти пяти лошадок у неё под капотом! У нас с ней на счёту не одна славная погоня!
— Любите старые машины?
— Нет, это я так, для разговора.
Заморосил мелкий дождик, на ветровом стекле раскинулись сверкающей гирляндой дождевые капли.
— Знаю, у меня нет права задавать вам вопросы, но всё-таки почему вы выпустили меня из камеры?
— Вы сами на это ответили: вы принесёте больше пользы у себя в больнице, чем если будете и дальше пить дрянной кофе у меня в участке.
— А у вас, значит, обострённое чувство общественного долга?
— Хотите, чтобы я вернул вас в полицию?
Безлюдные тротуары блестели в ночи.
— А сами-то вы зачем все это натворили, из-за обострённого чувства долга?
Лорен помолчала, глядя в окно, потом ответила:
— Понятия не имею.
Старый инспектор достал пачку сигарет.
— Не волнуйтесь, я уже два года не курю. Так, жую, и все.
— Правильно, так вы продлеваете себе жизнь.
— Не знаю, доживу ли я до глубокой старости, но, честно говоря, на пенсии, на диете без холестерина да ещё при запрете на курение жизнь и так кажется мне слишком затянувшейся.
Он выбросил сигарету в окно. Лорен включила «дворники».
— Вам случалось хорошо себя чувствовать в обществе человека, которого никогда раньше не встречали?
— Однажды в полицейский участок на Манхэттене, где я служил молодым инспектором, пришла женщина. Она поздоровалась со мной, мой кабинет был как раз рядом с входом. Она только что поступила к нам диспетчером. Все годы, пока я колесил по городу, она оставалась голосом в моей бортовой рации. Я старался, чтобы часы моей службы совпадали с её, я был от неё без ума. Я видел её совсем нечасто, поэтому хватал абы кого, лишь бы вернуться в участок и покрасоваться перед ней с новым задержанным. Она быстро раскусила мою уловку и сама предложила пойти выпить по рюмочке, пока я не арестовал первого же уличного лоточника за торговлю мокрыми спичками. Мы пошли в маленькое кафе позади участка, сели за столик — и вот…
— Что «вот»? — спросила Лорен смеясь.
— Если я закурю одну штучку, вы ничего не с кажете?
— Две затяжки — и сигарету в окно!
— Договорились.
Полицейский сунул в рот новую сигарету, щёлкнул зажигалкой, но, не прикурив, возобновил рассказ.
— У стойки бара сидели несколько сослуживцев, они сделали вид, что ничего не видят, но мы с ней знали, что уже назавтра пойдут пересуды. Я не сразу признался самому себе, что чувствую пустоту, когда её нет в участке. Теперь я ответил на ваш вопрос?
— Что вы сделали, когда это поняли?
— Продолжал попусту терять время, — ответил инспектор.
В машине установилась тишина. Пильгез смотрел на дорогу перед собой.
— Человека, Которого я увезла, я видела только мельком. Я быстро его осмотрела, и он ушёл со странным, немного отсутствующим видом. А потом мне позвонил его друг с невесёлыми новостями.
