Ирвин Шоу - Богач, бедняк
— Мне не нравится твой смех, — обиделась Кейт. — Хочу предупредить: если увижу, как ты лапаешь какую-нибудь, вроде нее, я сигану в койку в любой ночлежке с первым же мужиком, которого встречу, как только сойду на берег.
— Существует только один надежный способ, заставляющий меня сохранять тебе верность, — сказал Томас.
Кейт тут же прибегла к этому надежному способу, чтобы сохранить его верность. По крайней мере, на эту ночь. Она лежала в его объятиях, а он ей нашептывал:
— Кейт, каждый раз, когда я занимаюсь с тобой любовью, я напрочь забываю что-нибудь плохое из своей жизни.
Через несколько мгновений он почувствовал на плече ее теплые слезы.
В роскошной мягкой кровати они проспали до утра и встали очень поздно. Солнце уже ярко светило. Они выкроили время, чтобы выйти из бухты и посетить местные достопримечательности. Доплыв до замка Иф, погуляли там вокруг старой крепости, в темнице которой, по преданию, был заточен закованный в цепи граф Монте-Кристо. Кейт читала книгу о нем, а Томас видел фильм. Кейт переводила ему все таблички, на которых было написано, что здесь сидели протестанты до своей отправки на галеры.
— Всегда кто-нибудь висит на шее у другого, — сказал Дуайер. — Если не протестанты на шее у католиков, то католики на шее протестантов.
— Заткнись, ты, коммунист, — добродушно сказал Томас. — А ты протестантка? — спросил он Кейт.
— Да.
— В таком случае я ссылаю тебя на свою галеру.
К тому времени, когда они вернулись на «Клотильду», в капитанской каюте наконец выдохся неистребимый, казалось, запах духов.
Они плыли под парусом без остановки, и Дуайеру пришлось отстоять ночью восемь часов у штурвала, чтобы дать возможность Томасу с Кейт спокойно поспать. Они добрались до Антиба еще до полудня. Там Томаса ждали два письма — одно от брата, а второе от кого-то другого. Почерк был незнаком Томасу.
Вначале он вскрыл письмо от Рудольфа.
«Дорогой Том, — читал он. — В конце концов я получил кое-какие сведения о тебе, и, насколько могу судить, ты — в полном порядке. Несколько дней назад ко мне в офис позвонил некто мистер Гудхарт и рассказал, что провел пару недель на твоей яхте или корабле, не знаю, уж как там называют твою яхту члены экипажа. Как выяснилось, мы с его фирмой имели кое-какие дела, и, мне кажется, ему захотелось встретиться с твоим братом, поглядеть на него, что за фрукт. Он пригласил нас с Джин к себе на коктейль, и он сам и его жена оказались очень милыми людьми, да ты, вероятно, и сам знаешь. Они просто в восторге от тебя, твоей яхты и твоего образа жизни на море. Может, ты на самом деле сделал капиталовложение века, благодаря деньгам, заработанным на акциях компании «Д. К. Энтерпрайсиз». Если бы не занятость (скорее всего, я позволю себя уговорить выставить свою кандидатуру на выборах мэра Уитби), мы с Джин немедленно сели бы на самолет и прилетели бы к тебе, чтобы побороздить на твоей яхте Средиземное море. Может, в следующем году это удастся сделать. А пока я взял на себя смелость и предложил арендовать твою «Клотильду» (как видишь, Гудхарты от меня ничего не скрыли) одному моему другу, который сейчас женится и хочет провести свой медовый месяц на Средиземном море. Ты должен его помнить. Это — Джонни Хит.
Если говорить серьезно, то я очень, очень рад за тебя, и мне хотелось бы получить от тебя весточку. Если чем-нибудь смогу тебе помочь, то не стесняйся, дай мне знать.
С любовью, твой Рудольф».
Томас болезненно поморщился. Ему не нравилось, что брат напоминал, кому он обязан приобретением «Клотильды». Но все равно, письмо было довольно дружелюбное, стоит прекрасная погода, лето наверняка будет хорошим — для чего кукситься, вспоминать старые обиды?
Аккуратно сложив письмо, он сунул его в карман. Второе было от друга Рудольфа. Он интересовался, сможет ли арендовать «Клотильду» на две недели — с пятнадцатого сентября до конца месяца. Это был конец сезона, работы, как обычно, много не бывает, да у них и нет никаких заказов на это время, считай, они случайно нашли эти деньги. Хит писал, что хочет походить под парусом вдоль побережья между Монте-Карло и Сен-Тропезом, что на борту должны быть только он с женой, и их не интересуют продолжительные переходы. Так что на такую работу в конце сезона только ленивый не согласится.
Томас тут же сел и написал Хиту письмо, сообщая ему, что встретит его в аэропорту Ниццы или на автобусной станции в Антибе пятнадцатого сентября.
Он рассказал Кейт о том, что у них появился новый клиент, что его ему устроил брат, а она тут же заставила написать Рудольфу письмо и поблагодарить его за заботу. Том, поставив свою подпись внизу, хотел было уже вложить листок в конверт и заклеить, как вдруг вспомнил слова Рудольфа: «если чем-нибудь смогу помочь, то не стесняйся, дай мне знать».
Почему бы и нет, подумал он. Какой от этого вред?
В постскриптуме он написал: «Хочу попросить тебя об одном одолжении. В силу разных причин я не мог вернуться в Нью-Йорк, но, может быть, этих причин больше не существует. Вот уже несколько лет у меня нет никаких сведений о моем маленьком сыне, я не знаю, где он, также не знаю, женат ли я еще или уже нет. Прошу тебя, узнай, где они, и, если это возможно, привези моего сына на яхту, когда приедешь. Помнишь мой бой в Куинсе, на котором ты был с Гретхен, в раздевалке я представил вам своего менеджера, назвав его Шульцем. Вообще-то его зовут Герман Шульц. Последний его адрес, о котором я знаю, — отель «Бристоль» на Восьмой авеню, но, может, он там больше не живет. Разузнай в Сквер-Гардене, где можно найти Шульца, они должны знать, узнай, жив ли он еще, находится ли в городе. У него наверняка есть известия о моем сыне и Терезе. Пока не говори ему, где я. Только спроси, есть ли еще дым. Он поймет, о чем речь. Сообщи мне немедленно, что он скажет. Ты мне окажешь большую услугу, за которую я тебе буду очень благодарен».
Он отправил оба письма авиапочтой с почтамта в Антибе и вернулся на судно, уже готовое к приему английских клиентов.
Глава четвертая
В отеле «Бристоль» никто не помнил Германа Шульца, но когда Рудольф обратился в Бюро рекламы и информации на Мэдисон-Сквер-Гарден, там в конце концов разыскали его адрес, он жил в каких-то меблированных комнатах на Западной Пятьдесят третьей улице. Рудольф уже хорошо изучил Пятьдесят третью улицу, так как трижды в августе приезжал сюда во время каждой своей деловой поездки в Нью-Йорк. «Да, — отвечал ему владелец дома, — мистер Шульц останавливается у них, когда приезжает в Нью-Йорк, но сейчас его в городе нет». Он не знал, где он находится сейчас. Рудольф оставил ему свой номер телефона, попросил Шульца позвонить ему, но тот так и не позвонил.
