Эффект пустоты (СИ) - Терри Тери

Поднимаемся на четыре пролета и выходим в коридор.

— Его офис. — Кай показывает на дверь с табличкой: «Доктор А. Кросс, профессор теоретической физики».

Он стучит в дверь; никто не отзывается. Поворачивает ручку — заперто.

Я остаюсь ждать, а Кай скрывается за углом. Вестибюль ярко освещен; на стенах картины, представляющие собой мешанину самых безумных цветов. Каждая будто кричит: «Я очень дорогая». Неужели это обычное дело для университетского учебного корпуса?

Сейчас перерыв, и студенты переходят из аудитории в аудиторию. По всему этажу голоса, шарканье ног. Мимо проходит мужчина профессорского вида и скрывается в одном из кабинетов. Появляется группа студентов в лабораторных халатах.

Наконец из-за угла выходит доктор Кросс. Я узнаю его по снимку, который показывал мне Кай, и, кроме того, у меня такое чувство, что я встречала его раньше. Он высокий, с серебристыми волосами и пронзительным взглядом. Доктор вставляет ключ в дверь, и я подхожу к нему.

— Здравствуйте, вы доктор Кросс?

Он оборачивается и, отпирая дверь, улыбается: — Да?

— Я рассчитывала, что вы найдете время для короткой беседы. Вернее, мы рассчитывали.

— Мы?

Из-за угла выходит Кай.

Доктор улыбается все так же радушно.

— Привет, Кай.

— Привет, Алекс, — отвечает Кай, не выказывая никакой радости от встречи.

— Рад тебя видеть, хотя это немного неожиданно. У вас с матерью все в порядке? А это кто? — спрашивает он, кивая в мою сторону. У него американский акцент, хотя окончания смягчены, словно он давно живет здесь. Кросс поворачивается ко мне и снова улыбается. В нем есть что-то поразительное, некий шарм, хотя это и не совсем правильное слово. Как будто он древний и одновременно очень привлекательный, и что-то заставляет меня улыбаться в ответ. Ничего не могу с собой поделать.

— Заходите оба. Уверен, в присутствии юной леди ты будешь соблюдать правила вежливости, Кай. — В голосе его звучит мягкий упрек. — Я приготовлю чай, и мы сможем поговорить.

Он входит в свой офис, мы за ним. Пока профессор наливает воду в чайник, я обвожу взглядом кабинет.

Просторное, хорошо меблированное помещение. Чтобы иметь такой офис, нужно занимать определенную должность.

На рабочем столе фотография. Он обнимает Келисту; снято три или четыре года назад. Профессор подходит и видит, куда я смотрю.

— Моя прекрасная дочь. Келли, сестра Кая.

— Ваша дочь?

— Ты решила, если я Каю приемный отец, значит, и для Келли? Она была моей дочкой, — говорит он. Конечно: его синие глаза так похожи на ее.

Она была моей дочкой: он использует прошедшее время, и Кай ощетинивается.

— Она твоя дочь, хотя я стараюсь забыть об этом, — бросает он.

Лицо доктора Кросса становится печальным.

— Ты должен принимать то, что не можешь изменить, как научился делать я. Как бы тяжело это ни было. Прошло столько времени, мы вряд ли найдем ее.

— Откуда ты знаешь? Или тебе известно, что с ней случилось? — У Кая вызывающий резкий голос, он диссонирует с мелодичным голосом его приемного отца, спокойным и рассудительным.

— Кай, я уже не раз тебе говорил, что не знаю, где Келли. Хотел бы знать, но… — Он произносит эти слова так грустно и задумчиво. — Впрочем, ты ведь пришел не для того, чтобы снова говорить об одном и том же. И кто твоя очаровательная подруга?

Его глаза снова устремляются на меня.

— Меня зовут Шэй, — представляюсь я. — Вернее, на самом деле Шарона. — Зачем я говорю ему это? Мне никогда не нравилось мое имя.

— Ах, прекрасное имя — из классической песни!

В его взгляде невысказанный вопрос: зачем ты здесь? Смотрю на Кая. Он слегка кивает.

— Я видела Келисту после того, как она пропала.

Теперь он разворачивается ко мне — весь внимание.

— Видела? Где?

И я все ему рассказываю, в том числе и про мужчину и машину, на которой он приехал, и в которую села Келиста.

— Ты была в полиции?

— Да. Не похоже, что они питают большие надежды.

— Прошел почти год. Должно быть, очень трудно выследить этого человека и его автомобиль спустя столько времени.

— Но теперь я знаю, кто он.

— Знаешь? Откуда? — Его мягкие глаза пристально смотрят на меня. — Расскажи.

Достаю из кармана страницу газеты. Брайан Догерти обведен кружком. Протягиваю отчиму Кая.

Взяв газету, он изучает снимок.

— Это он? Почему он попал в газету? — Разворачивает страницу, смотрит на заголовок. — Ага, понятно. Он погиб в этой катастрофе на Шетлендах.

— Да. А покойнику трудно задавать вопросы. — Я, как попугай, повторяю выражение Ионы и полицейского, продолжая наблюдать за ним. Кай тоже не сводит с него глаз.

— Они, конечно, продолжат расследование? Я снова найму частного детектива, заставлю их вернуться к этому случаю. — Он делает пометку в блокноте.

— Он твой приятель, не так ли? — спрашивает Каи, не в силах дольше молчать.

— Детектив? Скорее знакомый, у него отличные рекомендации. — Кросс слегка кривит бровь.

Кай берет страницу и тычет пальцем в потертое лицо Брайана.

— Ты знаешь, о ком я говорю.

— Ах, с сожалением должен признать, что, вероятно, да. Но уверяю тебя, этот человек не был моим другом. — Он говорит правду; я чувствую это всеми фибрами моей души. Кай ошибается в нем; должно быть, ошибается.

Бросаю взгляд на Кая. Кулаки сжаты, холодные глаза прикованы к лицу приемного отца.

— Думаю, нам лучше уйти, — говорю я.

Доктор Кросс наклоняет голову.

— Возможно, это хорошая мысль.

Слегка толкаю Кая, и он направляется к двери; я шагаю за ним. У двери на столике модель, которую я не заметила при входе в кабинет. Хотя мне нужно вывести из здания Кая, что-то в модели заставляет меня остановиться.

Доктор Кросс замечает, что я рассматриваю.

— Любопытный разум — замечательная вещь. Ты знаешь, что это такое?

Я почему-то понимаю, хотя это неизмеримо выше того, что мы узнаем в школе на уроках физики.

— Это модель атома. Так? Но частиц больше, чем нам рассказывали. Есть даже мельче бозона Хиггса.

— Откуда ты про это знаешь?

— Наш класс ездил в ЦЕРН [8] в прошлом году — посмотреть на ускоритель частиц [9], — отвечаю я, хотя этот ответ неполный. Я была очарована гигантским ускорителем, построенным под землей в Швейцарии; меня поразило, что такая скукота, как школьная физика, может привести к этому — масштабным экспериментам, в результате которых ученые открывают мельчайшие из существующих частиц материи. После поездки у меня наступила стадия, когда я была уверена, что хочу стать физиком и изучить все, что можно, по элементарным частицам и квантовой физике, пока меня не отвлек ген курчавых волос.

Доктор поднимает бровь, словно понимает, что я чего-то недоговариваю.

— Мало того что любопытный разум; он еще и наблюдателен, и пытлив. Эта модель отражает то, о чем мы сейчас теоретизируем. Ты не увидишь такой ни в школьном кабинете, ни даже в университетской аудитории.

Кай поджидал меня возле двери, но сейчас я слышу звук его шагов в коридоре — он идет к лестнице. Понимаю, что должна спешить за ним, но остаюсь и, глядя на модель, стараюсь вспомнить: что-то в ней есть такое, что-то напоминающее мне о… и вдруг я вспоминаю.

— Вы не правы. Я уже видела это раньше. Или что-то очень похожее.

— Вот как?

— Ожерелье Келисты. На ней было ожерелье вот с такой подвеской. Не так ли?

Теперь в его расширенных глазах читается настоящее удивление.

Когда мы в последний раз виделись, я сделал ей такой подарок. Ты его видела?

— Оно было на ней. — Я воспроизвожу ожерелье перед мысленным взором, смотрю на модель и сравниваю с тем, что вижу. — Но оно не было в точности таким же. Оно было полнее.

Он подходит ближе, испытующе глядя на меня.

— У тебя острый глаз. И замечательная память.