Список для чтения - Адамс Сара

«Это хорошая книга, Мукеш, она не займет у тебя много времени», – громко и звонко прозвучал у него в ушах ее голос. Он огляделся, ожидая ее увидеть. После того, как он попытался удобно устроиться с книгой в гостиной, затем – на кухне, потом – в саду, он, наконец, остановился на месте Наины в их кровати – оно оказалось идеальным. Здесь он почувствовал, пускай лишь на мгновенье, каково это – быть ею, сидеть с книгой в окружении одеяла и подушек. Но в глубине сознания зашевелилась мысль: «Фальшь, фальшь, фальшь».

Он постарался сфокусироваться на страницах.

На их мягкости.

На шелесте.

На слабом потрескивании смазанного клеем корешка.

Стараясь уйти от навязчивого синдрома самозванца и вернуться к книге, Мукеш постарался представить высокого, крупного, властного Аттикуса в своей маленькой спальне, на коврике из ИКЕИ, выбранном Вритти. Прочтя первые несколько страниц, Мукеш узнал, что вежливый и независимый отец Глазастика и Джима был вдовцом и поднимал детей один, с помощью кухарки Кэлпурнии. Глаза Мукеша бежали по строчкам, и он чувствовал, как в горле сжимается ком. Мукеш не был адвокатом, не был столпом общества, не одарил своих детей мудростью. Он не был высоким, крупным и властным, как Аттикус. Но Мукеш тоже знал, каково это, потерять жену. Он выпрямился, его внимание теперь было приковано к этому человеку, мощному, доброму и справедливому мужчине. По ходу чтения Мукеш удивлялся, как Аттикус мог так мужественно продолжать жить. Не увязла ли в прошлом какая-то часть его души, прячась от смерти жены? Мукеш чувствовал, как его смущение уходит, и продолжал читать, вознамерившись узнать секрет успеха Аттикуса. Как Аттикус смог жить дальше таким целостным?

После медленной «раскачки» уже в тот же вечер оказалось, что Наина была права. Мукеш был не в силах оторваться – он почувствовал, как впитывает в себя жизненные уроки Аттикуса, как становится на место Глазастика и видит мир ее глазами. Назойливое «фальшь, фальшь, фальшь» продолжало зудеть где-то в подсознании, но повествование окончательно и бесповоротно завладело им.

Мукеш опустил книгу, его лицо озаряла широкая улыбка, к нему вернулись воспоминания о том, как он перевернул последнюю страницу и испытал гордость. Он снял шапку и пригладил волосы.

– Да, я ее закончил!

– Вы хотите ее вернуть? – спросила библиотекарь, когда он нервно передал ей книгу. Мукешу не хотелось выпускать ее из рук, но он позволил девушке отсканировать книгу через систему.

– Готово, – улыбнулась она. Он ждал, не зная, что делать дальше. Ему хотелось поговорить с ней о книге, но он не знал, что сказать, с чего начать. Он почувствовал, как щеки начинают краснеть – а вдруг он скажет что-нибудь глупое?

– Гм… – начал он. – Побывать в чужой шкуре. – Его голос прозвучал очень хрипло и подрагивал.

– Простите, что вы сказали?

– Побывать в шкуре другого человека, понимаете? Так сказал Аттикус, – пробормотал он.

– О да, я помню, – сказала она, и глаза ее заблестели.

– Я думаю, это мне больше всего запало. Это очень мудро. Аттикус, он очень мудрый.

Алейша кивнула.

– Определенно.

Они неловко посмотрели друг на друга. В воздухе повисла тишина.

– Когда я ее прочла, – начала девушка, – я была так взбешена и так отчаянно хотела с кем-то о ней поговорить.

– Я тоже, – энергично кивнул Мукеш.

– Ну… – девушка посмотрела на свой лежащий на столе телефон. – У меня еще осталось время от обеденного перерыва, может, поболтаем об этом?

Мукеш почувствовал, как Наина подстегивает его, и опять кивнул, немного настороженно. Девушка повела его к столу у окна.

– Вы можете сесть здесь, мистер Патель, – сказала она очень вежливо.

– Зовите меня Мукеш, – прошептал он в ответ. Он не знал, с чего начать, но она наблюдала за ним, ожидая, что он заговорит первым.

– Та фраза о том, чтобы влезть в чужую шкуру… мы ведь были в шкуре Глазастика, той девочки из книги, – медленно произнес он и подумал, что так мог бы сказать кто-нибудь в книжном клубе или на уроке литературы. – Мы ведь видели Аттикуса ее глазами, правда?

Девушка улыбнулась, и Мукеш не мог понять, согласна она или просто потворствует ему.

– Я думаю, эта фраза очень интересна, ведь если бы люди могли влезть в шкуру Тома Робинсона, может, они бы не были к нему так жестоки и не обвинили в том, чего он не делал, когда эта ложь могла разрушить всю его жизнь. И еще, пусть не такое ужасное, но, если бы Глазастик и Джим могли понять, каково это быть тем старым соседом, Страшилой Рэдли, может, они бы тоже были к нему добрее. У него была прекрасная душа… может, просто одинокая. Люди не всегда понимают одиноких. – Слова полились из него, словно он хотел поскорее от них избавиться. Может быть, если говорить быстро, она не заметит его глупости.

Алейша опять кивнула.

– Вы правы, но… это буквально невозможно, вот в чем дело. Люди просто живут каждый своей жизнью, они никогда не могут полностью… ну, понимаете… понять другого человека или то, что он переживает, – она говорила медленно, словно сама собиралась с мыслями. Он подумал, не пытается ли она просто не дать ему почувствовать себя идиотом.

– Я всегда так думал, когда был молод и переехал сюда… – Он сделал глубокий вдох. Книга навела его на эти мысли, он вспомнил, каким неприкаянным себя чувствовал в Уэмбли, когда только приехал сюда, все смотрели на него и его семью как на посторонних. – Я переехал с женой и нашими маленькими девочками из Кении. Мы хотели начать здесь новую жизнь, у нас здесь были родственники, которые всегда говорили о возможностях, работе. Но когда я сюда приехал, то чувствовал себя одиноко, не понимал, почему люди ко мне так пренебрежительно относятся. Я думал, почему они не понимают, что я такой же, как они? Что бы я ни делал, что бы ни говорил, никто даже не пытался меня понять. Некоторые из наших соседей были по-настоящему добры, но остальные видели, что мы не такие, как они, нас невозможно понять, поэтому они даже не пытались. Извините, – Мукеш помотал головой, стараясь прогнать свои мысли. – Это не имеет никакого отношения к книге. О чем я болтаю? Моя жена всегда говорила, что я болтун.

– Нет, нет, я думаю, вы правы, – сказала Алейша, добродушно улыбаясь. – Никто не может по-настоящему понять, что пережили другие люди. Но нужно стараться.

Теперь Мукешу было трудно соотнести ту ворчливую особу, с которой он столкнулся неделю назад, с молодой женщиной, что сидела перед ним сейчас. Он подумал, что если бы в тот день побывал в ее шкуре, то, возможно, смог бы чуть лучше понять ее поведение.

– Знаете, когда я прочла эту книгу… э-э… уже давным-давно… – она помедлила в нерешительности, и глаза ее забегали по комнате. Она напомнила ему его младшенькую, Дипали, которая делала точно так же, когда нервничала или привирала. – С тех пор прошло уже много лет… так вот, она наводит на определенные мысли. У меня есть старший брат, и мы с ним совсем не похожи на Глазастика и Джима, но, читая об их детстве, я вспомнила, как мы с Эйданом были детьми. О том, какими мы были глупыми. Как видели в соседе предмет для насмешек и все такое. Я уверена, что мы вели себя так же глупо в детстве, как будто весь мир был для нас просто большой игрой.

– Это правда! Мне они оба понравились. Очень-очень понравилась эта история, – энергично закивал головой Мукеш. – И Аттикус мне тоже очень понравился! Он был очень умным человеком.

– Он был такой хороший! – Лицо Алейши засветилось. – Мне вот… все это судебное дело с Томом Робинсоном, хотя оно было таким волнующим и меганапряженным, но мне оно очень понравилось. Я собираюсь пойти учиться на юриста в уни…

– Юриста? – просияв, ахнул Мукеш. – Вы очень-очень умная! Неудивительно, что вы так много читаете.

Алейша издала смущенный смешок и пожала плечами, вновь застеснявшись.

– Не такая умная, просто усердно занимаюсь.

– Да, Аттикус – очень хороший адвокат, но вы будете даже лучше. – Мукеш захлопал в ладоши, и они рассмеялись друг над другом.