Кихару Накамура - Исповедь гейши
Если уж ворот, который лишь слегка выглядывал вокруг шеи, играл столь важную роль, то можно себе представить, насколько тщательней подходили к выбору кимоно на то или иное время года. С ноября по март проймы рукавов и оборка подбивались байкой, и надевали еще поддевку.
В апреле и мае, а также в октябре не пользовались подбитыми на вате кимоно. Обходились кимоно на простой, без ваты, подкладке.
С первого июня переходили на лишенную всякой подкладки, непросвечивающую одежду из крепдешина, далее если еще было прохладно. Вплоть до тридцатого сентября вне зависимости от погоды носили вот такие легкие кимоно.
В июле и августе, иначе говоря в разгар лета, носили батистовый или искусственный шелк. Кимоно, которые мы надевали на занятия, или повседневная одежда изготавливались из красно-коричневого тонкого шелка, льна, воздушного шелка из города Акаси, то есть крепа, или шелка ёцуири.
Сегодня многие не утруждают себя выдергиванием из кимоно наметочных ниток, которые держат форму воротника, подол и порой проймы рукавов. В наше время не допускалось носить кимоно с наметочной ниткой на вороте или подоле. Это было бы позором на любом выступлении.
В разгар лета мы носили также традиционные прически симада, надевая при этом длиннополые кимоно с широким оби. А то, что при этом мы еще работали в помещениях без всяких кондиционеров, сегодня точно вызвало бы переполох и рассматривалось бы как ущемление человеческих прав.
До сих пор я ношу в жарком Нью-Йорке кимоно из шелкового батиста, перехваченное летним оби, не потея при этом. Мои американские знакомые всегда завидуют моему «умопомрачительно» свежему виду, которым я обязана своему прежнему воспитанию.
Одно мое кимоно для дебютных выступлений было светло-голубым, с цветами вишни, на другом были изображены нежно-фиолетовые ирисы. Для меня одной из прекрасных сторон профессии гейши была ежемесячная смена кимоно.
В повседневной жизни обычно не обращают столь большого внимания на сезонную смену платья, но для нас, гейш, было очень важно носить соответствующий времени года покрой одежды. Из нас никто бы не надел весной кимоно с изображением осенних листьев или осенью облачился в одежду, чья ткань украшена цветами вишни или глицинии. В отличие от сегодняшнего дня, когда чуть ли не круглый год цветут одни и те же цветы и почти утрачено восприятие смены времен года, в ту пору было очень важно ходить в соответствующем сезону кимоно.
Став старше, я стала украшать свои кимоно гербами тех, кто меня особо восхищал.
Я слышала, что Нива Фумио, знаменитый писатель, использовал герб, где сочетались листья бамбука и горечавки, и украсила им свое фиолетовое кимоно. Позже я носила на кимоно и нижней одежде изображения различных видов пионов (герб Коноэ).
Я была крайне озадачена, когда однажды Яодзо (позже актер кабуки Итикава Тюся) сказал:
— Кихару, я даже не знал, что ты тайно в меня влюблена…
— Нет, что ты, — засмеялся его племянник Итикава Дандзюро. — Мой дядюшка поспешил с выводами, поскольку в его гербе также есть пион.
Во время своего о-хиромэ я посетила каждый ресторан с гейшами, принадлежащий к нашему союзу, а также все заведения, включая чайные домики и рестораны. Те, что располагались неподалеку от Кобикитё, я посещала пешком, однако в район Цукидзи, удаленный на полмили, я добиралась на рикше.
Меня сопровождал хакоя, который учтиво объявлял: «Добрый день, к вам пришла дебютантка». После чего ко мне устремлялись сама хозяйка и ее служащие, поздравляли и хвалили мой внешний вид. Они поздравляли и мою «старшую сестру», то есть гейшу, которая помогала мне в учебе, а теперь сопровождала меня.
Всех дебютанток сопровождали их «старшие сестры». Мы ехали на трех рикшах, где последняя была нагружена подарками для отдельных чайных домиков и небольшими полотенцами с моим именем. Мой хакоя вынимал их раз за разом и отдавал в качестве подарка при входе в каждый чайный домик.
Когда гейши посещали то или иное мероприятие, они неизменно пользовались боковым входом, но в случае о-хиромэ им разрешалось входить через предназначенный для посетителей главный вход.
Сами посетители, с которыми знакомятся при подготовке к о-хиромэ, предоставляли дебютантке ради такого случая так называемый «бесплатный ангажемент». Когда, к примеру, мы пришли в чайный домик «Юкимура», то хозяйка объявила нам, что господин Ито пригласил меня по случаю моего о-хиромэ на три дня. Сам клиент, по всей видимости, в этот торжественный для меня день не появится и поэтому устраивает так называемый «бесплатный ангажемент». Это значит, что клиент, хоть его и не будет, тем не менее оплачивает мое выступление на все три дня.
Подобный обычай касался не только дебюта, но практиковался многими гостями — прежде всего постоянными посетителями — на протяжении трех новогодних дней.
На Новый год одевались по-особому празднично.
Украшенная гербами праздничная одежда дополнялась белым воротником из тонкого блестящего шелка и ивовым оби. Так называли оби, свободно свисающий сзади и, подобно иве, качающийся в обе стороны, что придавало движениям особое изящество. Эти оби часто изготавливались из великолепной парчи нисидзин(ъори).
Прическа симада украшалась заколками. Предписывалось носить черные кимоно, но для молодых гейш делалось исключение, и им разрешалось надевать фиолетовые, аквамариновые или синие кимоно, нижняя треть которых вплоть до подола украшалась узором. В свой первый Новый год в качестве гейши я выбрала нежно-фиолетовое кимоно с розово-белыми цветами сливы, а на следующий год я надела кимоно, где на серебристом фоне плавали ладьи семи богов удачи с иероглифом счастья над ними.
В то время все рисунки имели твердо установленное название, и когда Эригаку, красильщик кимоно, называл определенный орнамент, мы могли его себе тотчас представить. Рисунки носили такие названия, как «сливовые цветы Корина», Вариго-ри — «Колотый лед», Хивари — «Трещины», Мудзи-на Гику — «Барсучий мох и хризантемы», Нарихира Госи — «сетка Нарихира». Сегодня эти узоры едва ли кому знакомы.
К обычным принадлежностям Нового года относились также украшения из рисовых колосьев — обычай закалывать себе в волосы и носить всю новогоднюю неделю рисовые колосья и фигурку голубя.
Происхождение самого обычая прослеживается в японском названии торикомэ — «птичий рис», где наблюдается игра слов, если вспомнить выражение Оканео торикому — «получить деньги». Тем самым этот обычай считается несущим удачу. У самого голубя нет глаз. Каждая гейша рисовала своему голубю в день Нового года один глаз, и если у нее был возлюбленный, то она подрисовывала и второй глаз. Это напоминает японский обычай рисовать второй глаз на фигурке Дарумы после исполнения загаданного желания.
